Сергей Супремов - Планка абсолюта

По макаке было видно, что она боится происходящего не меньше моего, и спасибо ей, поскольку местечко, где мы остановились, такое одно. Шаг в сторону – и угодишь под падающий сук или закрутит лианой под землю. И почему охранник не оставил оружия? Боится… да, боится, трус, иначе почему бы еще?..

– Где Бог… – читал я в глазах Нормы, – он должен помогать!

– Так он и помогает! Не спит, все видит, иначе давно нас с тобой опилками бы засыпало, – начал я улавливать тон, в котором стоило разговаривать с «воспитательницей».

Та обеими руками схватилась за голову, прижалась к моим ногам и разжалобила меня.

– Постарайся уснуть, я подежурю.

Часто моргая, макака сделала вид, что закрывает глаза, но при любом треске широко распахивала веки, и все повторялось по новой. Ей важно было даже не спать, а просто не видеть кошмара ночи. Но я бы вздремнул, и пусть все вокруг хлопает себе на здоровье.

Всегда удивляет, как все-таки удается пережить ночь. Столько раз накатывает желание уснуть, отключиться, махнуть на все рукой и поддаться усталости. Но внутри сидит «жучок» и срабатывает слышной только мне сиреной в тот самый момент, когда я начинаю дремать. Вокруг меня необузданная фантазия «Джей» принимала формы, создавала существа и видения.

Я сам видел, как возникали призрачные деревья – буквально выстреливали в бездну лишенного звезд небосвода. Не проходило и секунды, как налетали птицы и ломали ветви этих гигантов. Дятлы-фантомы принимались выдалбливать отверстия в стволах с тем только, чтобы подкосить дерево, урезать его высоту. Остроклювые дятлы вызывали зависть у мелких пичуг, и те начинали кружить над крылатыми дровосеками, отвлекать, щипаться и слать обидные выкрики.

С наступлением утра все наваждения рассеялись, и я мог хоть немного поспать до появления охранника. Но как поспишь с обезьяной под боком, ведь убежит. «Воспитательница» выглядела сонной, однако макаки еще те притворщицы. Поразмыслив, я выдумал крепкую сцепку из своих инструментов и накинул Норме на шею. Та встрепенулась, быстро ожила и прыгнула вверх. Я взмыл следом за нею и через секунду шлепнулся на прежнее место. Тогда я пристегнулся к ближайшему дереву, хотя ствол и сопротивлялся моим карабинам. Древесный массив, по глупости или чтобы отомстить, втянул мою цепочку внутрь себя, сделав нас таким образом неразрывными.

– Тебе жалко?! От тебя не убудет. Я ведь тебе не завидую, и тебе до меня нет дела – подержались друг за друга и разбежались! Идет?

– Крях, крях, – дерево соображало, по-видимому, раздумывая, не соперник ли я ему, а мне было все равно, потому что я дремал на ходу. Но, как и раньше, через каких-то десять минут страж разбудил меня, наделав много синяков на пятках.

– Ничего не понимаю, – скулил я, – куда мы с макакой попали? Всю ночь меня полоскали по макушкам деревьев и бросили здесь. Где мы?

– Две мили от предгорья Джелоси Маунтейн. Вставай и иди!

– Что там за Бог?

– Тебе к нему не надо. Проверь гидравлику вокруг храма и все, задание закончено!

– Небось, опять на неделю работы?! Тут все так запущено. Вообще, гидравлика не сегодня-завтра посыплется ко всем чертям…

– Полегче с эмоциями. Не трать, они пригодятся. Все! Вперед!

Необыкновенно плодотворный диалог с охранником. Эти типы слова лишнего не скажут. Пока я негодовал, мой «тип» растворился за деревьями.

– Ну что, Норма, поскакали дальше? Бога проведаем…

– Не ври, – казалось, я слышал и видел от нее упрек: дескать, тебе не разрешено туда ходить!

– Но тебе ведь никто не запрещает?! Ты мелкая, незаметная…

Я нашелся, чем парировать макаке, потому как с ней можно хитростью на хитрость. Подобные «приемчики» прилипли ко мне в этой завидущей части джунглей. Прежде не замечал за собой, что увлекаюсь упреками или желанием принизить собеседника.

– Вперед, – скомандовал я, но обезьяна не пошевелилась.

– Шевели ногами. Тебе приказали! Слу-ша-йся!

Преданности от обезьянки я не дождался и побрел в одиночестве, досадуя. И на кой она мне сдалась, мелочь пузатая?! Воображает о себе незнамо что. Ах, опять! Умственное злословие – это вирус, который проник в меня в «Джей». И кто бы им в здешних краях не заразился?! Повсюду, куда ни кинь взгляд, – разбухшие стволы или скрученные в узел кусты. Эти местные обитатели только и смотрят друг на друга, только и стараются подмять под себя соседа, брата и недруга, а все для того, чтобы на минуту побыть королем, тем самым Богом:

– Эй, – мой голос загремел по джунглям, – я хорошо знаю вашего Бога. Это тот, кто всех вас заткнул за пояс!

Мне в ответ донесся гул и скрежет. Должно быть, я прав! Разве смогли бы обитатели зоны хоть кого-то уважать, не будь он наделен способностью всем беспрекословно доказать свое величие, причем не однажды, а раз за разом, непрерывно? Мои догадки неожиданно подтвердил громкоговоритель:

– У личности, имеющей глаза, – рассказывал неприятный фальцет, – непременно возникнет интерес сравнить себя с остальными. В результате такого сравнения вы дадите себе оценку: либо вы превосходите других по качествам и умениям, либо вы хуже других. Заурядная личность, единица общего числа, понимая, что недостойна и слаба, часто испытывает упадок духа, депрессию и презрение к своей жизни. Возвышающаяся над всеми личность понимает, как устроены униженность и превосходство. Кто на практике знаком с этими понятиями, может отрешиться и стать неуязвимым как для позора, так и для хвалы. Еще одна способность знающего: он управляет законом, который заставляет других завидовать и, как следствие, желать зла объекту зависти…

От удивления я присвистнул – умные люди тут поработали. Управлять законом, который заставляет всех в округе сгорать от презрения к сородичам, – это придумано лихо! Тут поработал этакий сатана, никакой не Бог. Должно быть, на «Джелоси Маунтейн» обитает это чудовище в теле или в духе, и, конечно, для местного зоопарка оно выглядит как Бог. Повелит Норме ненавидеть меня, презирать за каждый шаг – и та будет лезть из кожи вон, только бы мне досадить. Но какая от такой политики польза Богу?

Началось предгорье Джелоси Маунтейн. Глаз замечал чьи-то недобрые взгляды, и пару раз мне показалось, что я вижу знакомые черты. Это за мной следила Норма. Подъем делался круче, и, наконец, между деревьями я заметил резкий подъем. Начиналась гора.

«Сколько, он говорил? – полезли мучительные воспоминания. – Кажется, ярдов пятьсот от храма, но туда ведь так не долезть? Ох, был бы я Нормой». Я стукнул ладонью по лбу – вот, приехали, я уже начинал завидовать обезьяне! И она была тут как тут – кривлялась, чавкала губами, показывала язык, и с ней можно было только тем же оружием. С разворота я показал ей язык и прогундосил: