Юлиана Алексеенко - 11 миллисекунд

Помогая Малафету с записями, Акея заодно успевала послушать его разные теории насчет всего подряд – почти любой предмет становился объектом особых рассуждений этого ученого. Все, что он говорил, было ей интересно и немного забавно, потому что оказалось, Малафет умеет фантазировать и над своими выдумками пошутить. Но порядок он очень любил. Поэтому все те разработки, которые накопились у него за последние годы, он желал, наконец, классифицировать и записать.

– Я все думаю, думаю, ищу доказательства нашей теории, – сказал Малафет, когда Акея собирала заполненные на сегодня листки, чтобы подшить их в тетрадь.

– Какой?

– Как какой – что эпитуп и овиандр – это один цветок.

– Но что, если так? Что это изменит?

– Как что – это же важно знать! Овиандр – редкий цветок, его не используют, потому что собирать его трудно, и цветет он недолго. А эпитупы – пожалуйста, повсюду, только не очень ценятся. А ведь для кристаллов это может быть ценная замена! Быть может, кристаллы от этого не пострадают.

Тут у Малафета сделался задумчивый взгляд, потом его глаза озарились догадкой и он хлопнул себя по лбу.

– Вот же я старая рухлядь! Да что ж я сразу не догадался?! А ну идем, – и махнув Акее, он поспешил в кладовую.

Там он долго рылся на верхних полках, выискивая что-то, что никак не находилось. Малафет вспотел, у него началась отдышка, он проходил полку за полкой, доставая какие-то мешочки и ящички и задвигая их обратно.

– Но что вы ищете, скажите? – спросила не в первый раз Акея.

Малафет повернулся к ней, выдержал паузу и сказал вкрадчиво, словно это был секрет.

– Образцы чистых кристаллов.

– Зачем?

– Затем, что там у меня наверняка есть и чистый кристалл эпитупа, и чистый кристалл овиандра. И их можно сравнить.

Акея внимательно посмотрела на Малафета. Иногда он казался ей очень умным, ей нравились его принципы рассуждений, но порой он был странен: чистые кристаллы хоть давно и не изготавливались за ненадобностью, но их образцы были на Белом Холме, они хранились там также, как и все три великие книги, и уж Малафет должен был знать об этом и мог посмотреть на чистые кристаллы овиандра и эпитупа уже давно. Но говорить Акея ничего не стала, просто продолжила терпеливо ждать.

– Вот оно! Здесь! – воскликнул, наконец, Малафет и достал из дальнего закутка верхней полки большой деревянный короб. Он вынес его из кладовой, поставил на пол и открыл крышку.

Под потемневшей от старости тканью лежали рядами разные кристаллы примерно одного размера – каждый можно было хоть с трудом, но зажать в кулак. Они не были яркими, некоторые темные настолько, что казались и вовсе непрозрачными. Их было много, сотня или даже больше, и возле каждого была подпись на желтой бумаге. Малафет прошел по рядам, читая названия, нашел кристалл эпитупа, затем и овиандра и показал их Акее. Эти кристаллы были темно-синего цвета, похожие между собой. Но вниманием Акеи уже завладел другой кристалл – она безошибочно узнала его среди всех других, и хоть в ящике были и красные, и желтые образцы, о том, что она смотрела на огненный кристалл мохнатки, она бы могла поспорить на что угодно. Он был совершенно неповторимым!

Девушка протянула руку и взяла кристалл. Как же красив он был! В нем словно был свой особенный микромир, словно сгусток энергии бушевал внутри, не имя возможности вырваться наружу.

– Ах, Акея! – воскликнул Малафет и засмеялся. – Ты и здесь нашла свою мохнатку. Ну что с тебя взять?

Акея чуть смутилась, но кристалл не вернула на место. Напротив, поднесла его ближе к лицу, пытаясь разглядеть, уловить, поймать и удержать волшебство, которое виделось ей внутри.

– Это же чудо, – сказала она. – Чудо! Разве вы не видите? В нем живет какой-то мир, и если бы только не плотные границы… Он в тысячу раз красивее, чем любой из кристаллов Талиостии!

– Я впервые вижу такую любовь к чистому кристаллу, девочка, впервые. А знаешь что – забирай его себе! Пусть он радует тебя и будет памятным подарком к грядущей шестнадцатой зиме. Только не слишком-то часто держи в руках, пока не станешь разноцветной.

От счастья Акея просто не знала, что сказать. Она бросилась на шею к Малафету, крепко обняла его, потом вскочила на ноги и понеслась домой, бросив на прощание, что должна показать кристалл своим родным и что обязательно придет завтра.

– А как же эти? – спросил Малафет, глядя на два синих кристалла в руках. Но ему уже некому было ответить.

На следующий день Акея собиралась выполнить обещание и прийти к Малафету. Но в пути кое-что изменило ее планы. Позже это «кое-что» изменит планы всей Талиостии, но не будем забегать вперед.

Девушка шла с Белого Холма, глядя в сторону реки – туда, где она и братья видели прыгуна. Сейчас там она заметила лишь несколько талиостийцев, шедших вдоль побережья по своим делам. Никто не прыгал, никто не вызывал никаких подозрений. Было холодно, с реки словно так и тянуло запахом скорых дождей и сырости. До дома Малафета можно было пройти через набережную, и Акея решила пойти этим путем.

Она спустилась к реке. Здесь было еще холоднее, но Акее захотелось немного задержаться. Она подумала про свои волосы, которые теперь все время держала под платком. Исида сказала, что их можно покрасить в коричневый, видимо, так и придется поступить. Девушка села на небольшую корягу у реки, сняла платок и распустила тугой узел. Волосы упали белыми струями на плечи.

Акея смотрела на бурные потоки реки, из-за которых далекий Левый берег был таким недостижимым. Она вдруг подумала: а что, если там никого и ничего нет? Что, если талиостийцы ошибаются? Ведь никто еще и никогда не был виден там, на дальнем берегу, никто не подавал никаких признаков жизни. Тогда все труды напрасны? Конечно, их край прекрасен, но что если все жители перестали бы стремиться построить мост? Может, они нашли бы другие цели? Земли к востоку просторны, говорят, там ничего нет, но что если предки просто не дошли до чего-то или кого-то неизвестного?

Акея сидела так долго, но потом вспомнила, что ей давно нужно к Малафету, быстро поднялась, повернулась и … увидела чуть поодаль парня, который все это время наблюдал за беловолосой талиостийкой. Его глаза были широко раскрыты – он был напуган. И он был так необычен, что Акея тоже опешила.

Он был тоже со светлыми, почти белыми волосами! Он был выше всех талиостийцев, быть может, на полголовы или чуть меньше. Он был тонким, но крепким, но самое главное – он не был цветным! Совсем! Нигде на нем не было ни пятнышка, его кожа была как у малолетних. Его глаза тоже были светлыми. Серая одежда плотно сидела на его тонком теле, что делало его еще более высоким в глазах Акеи. Весь он был какой-то гладкий, словно выточенный из камня или куска льда, и казался бы неживым, если бы не моргал.