Андрей Мартьянов - Звезда запада

— В следующий раз, когда руки чесаться будут, лучше мне скажи, — посоветовал Гунтер. — Я их тебе быстро… почешу. Нельзя это зелье непривычному потреблять. Я и сам-то иногда побаиваюсь, а уж тебе-то куда?

Как в последующие дни, окончательно выздоровев, ни приставал отец Целестин к Гунтеру с расспросами о странном порошке, ничего добиться не смог.

Собственно, на этой истории и кончились все неприятности, и дальнейшее плавание продолжалось спокойно. Гунтер совсем встал на ноги и, как обещал Торин, был принят в дружину, получив и одежду и оружие. Шлем германец выбрал себе сам — старинный, островерхий, с широким наличником. С Эриком он помирился, но всё же пока держал себя на дистанции со всеми остальными, общаясь в основном с отцом Целестином да своими ровесниками, самыми молодыми в дружине — Регином, Снорри и Видгниром. Характер у Гунтера оказался на редкость независимым, а на колкости, иногда отпускаемые норманнами, и внимания никакого не обращал, словно и не слышал. Впрочем, и к нему быстро привыкли, и скоро уж и не представить было вадхеймскую дружину без небритой физиономии Гунтера.

Один раз далеко на юге показалась полосочка земли — Шетландские острова. Но и пищи, и пресной воды было вдоволь, и Торин не стал останавливаться. Погода не менялась. Что ни день, то солнце, и хоть бы тучка на небе появилась. Ветер так и не утихал, «Звезда Запада» неудержимо шла к берегам северного острова. Спустя пару дней стало холодать, и тогда же отец Целестин впервые в жизни увидел плавучие ледяные горы, которые Торин старательно обходил, стараясь не приближаться к белоснежным глыбам, многократно превосходившим по размерам корабль. По ночам зажигались факелы, и конунг выставлял наблюдателей — не дай Один на такую льдину напороться в тумане. На десятый день плавания всем было сказано смотреть в оба — Исландия уже где-то рядом. Торин подозревал, что их отнесло чуть севернее, чем следовало бы, и точно, на утро одиннадцатого дня Видгнир сумел углядеть в голубой дымке к югу землю. Когда подошли ближе, то увидели, что это был совсем небольшой, голый островок с ещё не стаявшим снегом.

— Видать, ночью берега Исландии проморгали, — решил Торин. — Слыхал я об этом острове. Большая земля должна к югу быть. По волнам видно. Да и птицы в ту сторону направляются. И зверь морской.

Монах глянул за борт, и точно: несколько небольших тюленей виднелись по правому борту. Морские твари плыли у самой поверхности воды, забирая к югу. Прав конунг — недалеко Исландия. Отец Целестин всегда удивлялся потрясающему умению норманнов определить направление или местонахождение корабля по мельчайшим приметам — по виду и цвету волн, направлению течения, ветру, тёплый он или холодный…

— А ну, бездельники, за вёсла беритесь, нам теперь парус не в помощь! — гаркнул Торин. — Теперь ещё только Скага-фьорд найти, и, считай, приехали!

— А что там, в этом Скага-фьорде? — спросил отец Целестин, наблюдая, как сворачивают парус. Застоявшиеся дружинники уже разбирали вёсла и устраивались на скамьях у бортов.

— Там… там знакомец мой старый, Хёгни Ингвиссон, зимнюю стоянку держит. Посёлок куда как меньше Вадхейма будет, да и кораблей у него всего пара. Ну да ничего, на пяток дней задержимся, а там видно будет. Мы с этим Хёгни вместе на Вормс ходили лет десять назад. Заодно и порасспросим кое о чём, он тут уже не первый год зимует. Если что необычное в землях исландских есть, всяко знать даст.

Пятнадцать пар вёсел разом опустились в воду. Как Торин и предсказывал, пустынные, холмистые берега Исландии показались часа через два, и, ориентируясь по каким-то одному ему ясным приметам, конунг направил кнар на запад, вдоль берега. По его словам, вход в Скага-фьорд должен был быть не очень далеко. Они миновали узкий, глубоко вдающийся в глубь земли залив, называвшийся Эйя-фьорд, и наконец, обогнув два небольших полуострова, конунг развернул корабль чётко на юг, в открывшийся широкий проход, стараясь держаться ближе к западному побережью. Это и был Скага-фьорд.

Отец Целестин, закутавшись в плащ, грустно смотрел на новую землю, проплывавшую перед его глазами. Да, если уж покрытая лесами южная Норвегия казалась ему унылой и холодной, то что говорить об Исландии? Чёрные крутые холмы с едва заметной растительностью, снег лежит совсем таянием не тронутый. Холод собачий опять же. И как тут только люди живут?

Впрочем, это не северные берега, а остров, как Торин говорил — довольно большой. Может, тут и повеселее места есть.

О деревянные борта ладьи постукивали плававшие в изобилии по фьорду небольшие льдины, промозглый ветер с острова продувал самую тёплую одежду, а ясное с утра небо начало затягиваться грязно-серыми тучами. И вот уже закружился снежок.

— Вон поглядите, огонь! — заорал Эрик, стоявший на носу. После стычки с германцем сидеть на вёслах ему было тяжеловато. Он указывал куда-то вперёд и вправо, и точно, там, на спускавшемся к воде пологом склоне, виднелись какие-то строения и поблескивали в предвечернем сумраке редкие огоньки. У берега, как и в Вадхейме, вытянутые на сушу, стали два узких, длинных дракара.

Спустя совсем немного «Звезда Запада» ткнулась носом в прибрежную гальку, зашуршавшую под днищем корабля. Вот и Исландия.

Их тоже увидели. На берег высыпали несколько десятков вооружённых мужчин — это воинство выглядело хоть и не многочисленным, но угрожающим. Хорошо, хоть предусмотрительный Торин распорядился снять щиты с бортов в знак добрых намерений. Сам конунг вместе с Видгниром и Олафом, дав распоряжение пока всем сидеть на месте, спрыгнул с кнара на землю и поднял руку, сняв шлем.

— Я конунг Вадхейма Торин из Норвегии, пришёл в Скага-фьорд с миром! — прокричал он, но на случай чего от корабля отходить не стал. — Я хочу говорить с вашим конунгом Хёгни. Где он?

Из толпы вышел высоченный седой человек, а за ним ещё двое, и направились к Торину. Все в шлемах и при оружии.

— Кто называет себя Торином из Вадхейма? — спросил седой. — Я Хёгни Ингвиссон.

Тут, разглядев, кто перед ним стоит, Хёгни сам сбросил свой шлем и, бросившись к Торину, обнял его:

— Во имя Асов, это ты! Какие боги занесли тебя сюда, Торин?! Что ты ищешь в Исландии?

— А ты что, волк старый, думал, я забыл, как ты звал меня к себе ещё тогда, когда мы франков на Рейне за мошну щупали? — посмеиваясь, ответил Торин, хлопая Хёгни по плечу. — Примешь меня с дружиной деньков на пять? Да и разговор к тебе есть…

— Это ты что, только для разговору до Исландии добрался? — хитро прищурился Хёгни. — Небось на Рим идти собрался да меня с собой звать хочешь? Впрочем, что это я? Зови своих, у нас и отдых, и пищу найдёте. Конунгу Вадхейма и людям его ни в чём отказу от нас не будет. — Хёгни обернулся и махнул своим рукой, крикнув: — Принимайте гостей из славного Вадхейма!