Андрей Мартьянов - Звезда запада

Для Торина и его спутника приготовили шесть лошадок — таких же небольших, крепких и спокойных животин, что были на их корабле. Отец Целестин знал, что эти коньки весьма выносливы и прихотливостью особой не отличаются, но, критически оглядев предоставленного скакуна, покрытого плотным шерстяным одеялом, заменявшим здесь седло, усомнился в его качествах. Куда несчастному животному тяжесть этакую увезти?

На одну лошадь погрузили припасы — несколько мешков с едой, тёплой одеждой и торфом для костра. Гудмунд рассказал, что в тех местах хоть и есть горячие источники и озера, греющиеся от подземного огня, но ни хвороста, ни тем более дров раздобыть невозможно. А хоть и конец апреля на дворе, в Исландии ещё о тепле весеннем и мечтать не приходится. Тут тебе не солнечная Норвегия.

Самым тяжёлым было посадить отца Целестина на лошадь. Подсаживать его пришлось всем вместе, кряхтя от натуги. Сам монах, судорожно цепляясь за седло и за гриву конька, решил было, что тот не удержит свою ношу, но всё закончилось благополучно, и отец Целестин, дёрнув за повод, довольно уверенно прокатился вдоль дома конунга Хёгни, который уже вышел лично проводить Торина в путь. Тут же были Олаф, два сына Нармунда и ещё десяток дружинников Вадхейма. Никто, впрочем, кроме Хёгни и Сигню, не знал об истинной цели путешествия, благо Торин, не желая раньше времени беспокоить своих, не стал излишне об этом распространяться. Единственно поручил Олафу за дружиной от его имени присматривать да, ежели беда какая случится, команду на себя взять, как самому опытному и умудрённому.

— Если послезавтра к утру не возвратитесь, искать вас людей пошлю, — тихо сказал Хёгни Торину, — Гудмунд дорогу хорошо знает и в приметное место вас выведет, так что лучше тебе его слушать и особо далеко не забираться. Ну, пусть вам помогут боги и Один направит по верному пути!

Вскоре посёлок скрылся за скалами, и Гудмунд повёл отряд вдоль берега фьорда на юг, постепенно поднимаясь на плоскогорье. Холмы, тянувшиеся справа, становились ниже, склоны стали менее крутыми, а через час пути, миновав узкую речушку, впадавшую в залив с юго-востока, все увидели, что фьорд кончился и впереди расстилается равнина тундры с чернеющими вдалеке холмами. Как и ожидал отец Целестин, никакого намёка на тропу, и тем более дорогу, не было, но Гудмунд уверенно направился к темневшей вдалеке гряде. Отряд подъехал к берегам ещё одной речки, с быстрым течением и, похоже, не замерзающей всю зиму.

— Река течёт от ледника на юге, — сказал Гудмунд. — Если вдруг разбредёмся или потеряемся, то идите точно по берегу, как раз к Скага-фьорду выйдете.

— А нам куда? — спросил Видгнир.

Гудмунд указал рукой на юго-восток:

— Во-он те горы видишь? Нам скоро через брод на тот берег перебраться надо и к ним ближе держаться. За холмами как раз горячие озера будут, а ещё дальше огненная гора, что Аскья называется. К вечеру доберёмся, пожалуй.

Отец Целестин покачал головой. Перспектива заночевать в снежной пустыне, да ещё в местах, где страшилища всякие шныряют, его совсем не прельщала. Ох и тоскливая же земля здесь! Пусто, голо, глаз не на чем остановить. Хоть бы дерево одно нормальное росло, а не карлики эти, что из-под снега иногда проглядывают. А в Италии сейчас благодать… Тепло, сады наверняка зацвели уже. Эх, как там обитель моя святая?

Отыскав брод, Гудмунд пустил лошадь через поток, посмотрел, как перебираются остальные, и, ударив конька пятками, вновь послал его вперёд. Лошади шли мелкой рысью, иногда переходя на быстрый шаг. Земля была ровная, и двигался отряд быстро. Скоро стали часто попадаться громадные валуны, и начался чуть заметный уклон вверх — плато постепенно поднималось.

Отец Целестин зря не питал надежд на своего конька — шёл он так же, как и остальные, не выказывая ни малейшего признака усталости. Со скуки монах начал было разговор с Торином, но тот выглядел угрюмо и весь погрузился в какие-то свои мысли, так что беседы не вышло. Видгнир тоже ехал молча, и отец Целестин перевёл взгляд на Гунтера. Германец сидел на лошади оригинально — полубоком, одну ногу поставив на седло. Вид какой-то отсутствующий, шлем стальной на голове, поверх кольчуги безрукавка из медвежьей шкуры. Напевает себе под нос что-то донельзя воинственное. Варвар, одно слово…

— А ну-ка стойте! — неожиданно громко сказал Видгнир и резко натянул поводья. Отец Целестин обернулся и тотчас же перекрестился: Видгнир опять был окружён чуть заметным золотым светом. Сила ожила.

— Что такое? — Торин развернул коня и подъехал к нему. — Что?

— Там… — Видгнир поднял руку и указал куда-то вперёд. — Я чувствую, там что-то есть. То, что родственно айфар, но гораздо сильнее их.

— Оно плохое? — дрожащим голосом спросил перепуганный монах.

— Нет, нет! Вы что, не видите ничего? Давайте за мной!

И точно, впереди, у камня, по своим размерам больше напоминавшего скалу, едва светился бледный огонек. Видгнир, не слушая возражений и остерегающего возгласа Торина, пустил коня в галоп, и остальным пришлось волей-неволей скакать за ним.

С подветренной стороны огромного валуна горел небольшой костерок. Рядом с огнём сидел человек, закутанный в серый плащ и в надвинутой на глаза шляпе. У его ног лежали два громадных серых зверя, очень смахивающие на волков-переростков.

Видгнир, спрыгнув с коня, подошёл к неизвестному и напряжённо замер. Волчищи вскочили, заворчав, но тут раздался глубокий, сильный голос:

— Не трогайте его. Фреки, Гери, а ну-ка тихо! Это наш гость. — Человек поднялся и шагнул к Видгниру, сняв свою шляпу.

— Кто ты? — Видгнир во все глаза смотрел на возвышавшуюся над ним фигуру. — Кто ты, почтенный?

— Я? — Незнакомец выпрямился во весь свой немалый рост, оглядел Видгнира и стоявших у него за спиной Торина и остальных. — Я Один, сын Бора, князь Асов.

Пламя костра вдруг затрещало и взвилось вверх белым столбом, извергая в небо сотни слепящих искр.

Видгнир опустился на колени и склонил голову, и его примеру последовали Торин и Гудмунд. Гунтер стоял открыв рот, а отец Целестин осенил себя крестным знамением.

— Я Один, князь Асов, — повторил стоявший перед ними бог. — И я хочу говорить с вами.

Отец Целестин трясся от возбуждения. Да, это удивительно, невероятно, немыслимо, но сейчас он находится в компании самого настоящего, живого языческого божества! Один действительно был таким, каким его описывали саги: очень высокий седой старик с длинной бородой. Лицо серьёзное, морщинистое, левый глаз пронзительно-синий, с искоркой не то смеха, не то удивления; на месте же правого — безобразный красный провал, словно язва на лице. Под мышастым плащом такая же тёмно-серая одежда, сапоги мягкие, на голенях полосками рыжеватой кожи крест-накрест перевязанные. Правая рука украшена кольцом золотым работы изумительной… Словом, представительно выглядит, как богу и полагается.