Алла Гореликова - Меч войны, или Осужденные

– Конечно, господин. – Юли собрала скинутую гостем одежду в охапку. – Господин, я… я вернусь потом, можно?

Ферхади пожал плечами и полез в ванну. Откинул голову на подголовник, закрыл глаза. Ставшее привычным напряжение отпускало неохотно. Вспомнился вдруг толстый трактирщик, напоивший его вусмерть… впрочем нет, они напились оба, без различия сословий, и Лев Ич-Тойвина все втолковывал безродному диартальцу, как должно понимать верность, а тот сочувственно кивал и вспоминал погибших в прошлый мятеж дочек – страшная им выпала смерть, но тем, кто выжил, пришлось, пожалуй, хуже. Солдат, что добил их, заслужил прощение, ведь Господь заповедал нам быть милосердными… выпьем еще, господин? Выпьем, соглашался вельможный ич-тойвинец и наливал сам – у трактирщика дрожали руки.

По лицу скользнул холодный воздух. Ферхади открыл глаза: Юли.

– Не думайте дурного, господин. – Служаночка взбивала в ковше мыло. – Я просто помогу вам вымыться. Я же вижу, господин устал.

– Ладно, – вздохнул Ферхади. Подумал: а ведь если бы не она, так бы, наверное, и заснул здесь.

На ужин его проводил все тот же слуга. Благородный Альнар иль-Виранди ждал гостя в одиночестве; Щит императора невольно отметил, что в этот раз мятежник не опасается подвоха. Или сознательно рискует, ставя разговор наедине выше личной безопасности? Нет, это вряд ли: уж от Гирана ему точно скрывать нечего. Ужин на двоих в малой трапезной, без охраны явной и даже тайной: три года назад Ферхади неплохо изучил дворец диартальских наместников и прекрасно знал, что эта комната не проглядывается и не прослушивается. Невесть почему, столь полное доверие кольнуло Льва Ич-Тойвина больше, чем задел бы надзор Гирана или даже арбалетчики вдоль стен.

Диарталец поднялся навстречу, спросил:

– Ты доволен комнатами? Если что надо, скажи.

Ферхади вежливо кивнул:

– Благодарю.

– Тогда садись, – слегка улыбнувшись, Альнари кивнул на стол.

Пока что там стояло лишь вино – по-военному четкий строй пузатых бутылей – да два стеклянных кубка.

– Сколько помню, раньше ты предпочитал черное, – Альнари разлил сам, как подобает радушному хозяину. Подождал, пока гость выберет кубок, поднял свой: – Благородный Ферхад иль-Джамидер, Лев Ич-Тойвина, Щит императора, а теперь и Голос его! Нас свела война, но все же я рад встрече. Твое здоровье!

– Взаимно, – хмыкнул Ферхади. Вино в доме иль-Виранди всегда подавали отменное, и он с удовольствием заметил, что хотя бы это осталось неизменным.

Альнари снова разлил; тем временем вереница слуг загрузила стол: баранина по-ханджарски (в густо наперченном тесте) и по-диартальски (в виноградных листьях); фасоль в остром соусе, слоеные мясные пирожки, истекающие горячим жиром… не так изысканно, как при дворе, но сытно и вкусно.

Голодный желудок предательски хрюкнул, и Ферхади потянулся к мясу.

Некоторое время за столом царило молчание: хозяин дал гостю время утолить первый, самый острый голод. Впрочем, Лев Ич-Тойвина не собирался строить из себя оголодавшего и прекрасно помнил об ответном тосте. Вот только на ум лезло все больше такое, чего лучше бы не говорить – какой-никакой, а он посол и должен помнить о благопристойности. Пожелать человеку, за столом которого сидишь, хоть на этот раз избежать каторги… Ферхади невольно фыркнул, едва не подавившись. Наткнулся на вопросительный взгляд, поднял кубок.

– Благородный Альнар иль-Виранди, – приторно-терпкое вино темной кровью плеснуло в стенку бокала, – я желаю тебе удачи.

Вот так. Коротко и без лишних намеков. А самое смешное, что это истинная правда: Ферхад иль-Джамидер, верный лев императора, и впрямь не против, чтобы мятежнику улыбнулась удача. Совсем не против. Да что со мной такое творится, зло подумал Лев Ич-Тойвина, когда это я жалел врагов короны! Но следом за этой мыслью явилась другая: а с чего ты взял, дружище Ферхади, что перед тобой враг короны? Его цель – сильная и богатая Диартала, ничего больше. А сильны провинции – сильна и корона. И кто же тогда враг?

Ферхад иль-Джамидер тряхнул головой, прогоняя неподобающий ответ, и подставил кубок:

– Наливай еще, что ли. Хорошее у тебя вино.

Диарталец усмехнулся:

– Неужто в столице хуже пьешь?

– А то не знаешь, – кивнул Ферхади. – Диартальское сейчас редкость. А уж такое…

– Что ж, тогда за грядущий урожай, – предложил Альнари.

Вот ведь умник, ни слова в простоте не скажет – все с двойным дном и тройным смыслом! Или это неопытному послу чудятся намеки там, где их нет и быть не может? Альнари не назвал сорт вина, и у Ферхади язык не повернулся. «Кровь Диарталы» – самое знаменитое, самое лучшее, король среди прочих вин. Но после всего, что было, слишком отдает настоящей кровью. Да псы с ним, пусть будет за урожай, каким бы он ни был!

Насытившийся Ферхади лениво жевал пирожок. Усталость брала свое, и вот так сидеть, попивать диартальское и никуда не спешить, даже в постель – казалось почти счастьем.

– Ферхади, послушай, – поймав взгляд гостя, Альнари чуть смущенно улыбнулся, – ты хоть бы рассказал, что там, в Ич-Тойвине.

– Ничего интересного, – Щит императора пожал плечами. – Все как обычно.

Вновь зашли слуги, убрали опустевшие блюда, оставили фрукты и сладкие пирожки.

– Я почти четыре года там не был, – укоризненно заметил диарталец.

И ничего не потерял, чуть не ляпнул Ферхади.

– Послушай, я ведь не особо интересовался, с кем там ты дружил, кого любил. Спроси лучше прямо. Если знаю – отвечу, а имена дальше меня не уйдут, клянусь.

– Да нет, – вздохнул Альнари, – про них я знаю. Просто вспомнить вдруг захотелось. Вот сидишь ты тут, как привет из той жизни, будто и не было ничего.

Вместо ответа Ферхади потянулся к бутылке.

– Ферхади, – тихо спросил диарталец, – да что с тобой? Я тебя совсем другим помнил.

– Ты тоже раньше веселей был, – вяло буркнул Ферхади. – Ну что рассказывать, Альнари? Ич-Тойвин, представь себе, стоит на том же месте – а куда б ему деться? Император тот же – это ты и сам знаешь. Министры те же, святоши те же… да пропади все оно пропадом, давай лучше выпьем!

– Ну давай, – диарталец разлил, протянул гостю кубок. – Твой тост.

Чтоб ни министры, ни святоши не мешали жить, чуть не прыгнуло на язык. Вот ведь пакость, подумал Ферхади, вляпался в дипломатию! Теперь ведь и тоста нормального не скажи, над каждым словом думать надо.

И, кстати, над каждым словом умника Альнари – тоже.

Лучше бы сразу убили!

Покатать кубок меж ладоней, поглядеть на свет – все ж таки время. Ну и какой тебе сказать тост?

– За процветание Диарталы, Альнари. И за то, чтоб нам с тобой пользоваться плодами этого процветания. – Приподнял кубок, словно намекая, какими именно плодами предпочтет пользоваться. Да что ж, так оно и есть! Вино и кони – лучшее, что дает эта земля.