Леонард Карпентер - Конан Великий

Второе кольцо языков пламени пролегло вокруг центра площади, осветив находящийся там фонтан или бассейн, заполненный какой-то черной маслянистой жидкостью. Амиро заставил себя сделать шаг по направлению к пылающему бортику бассейна, но застыл на месте, услышав доносящийся из-под поверхности жидкости громкий, явно не человеческий голос с каким-то булькающим акцентом:

— Добро пожаловать, принц Амиро, повелитель великого Кофа, стремящийся к еще большему могуществу. Мне приятно и лестно почувствовать поступь столь благородных ног по камням моего древнего храма.

— Кто ты такой, — с вызовом в голосе ответил Амиро, — чтобы уносить меня сюда без моего ведома, разрушать во внеурочный час мои спокойные, привычные сновидения?

— Не смеши меня, принц, — пробулькал в ответ тот же голос. — Неужели я прервал спокойный, скотский сон жалкого ничтожества? Никогда не поверю, чтобы жаждущий столь многого в своей жизни человек спал спокойно.

Амиро криво усмехнулся:

— Ты неплохо меня знаешь, призрак! Действительно, мои сны всегда полны боев, схваток, подосланных ко мне убийц, пыток и палачей. Бывают в них и веселые пиры, и упоение победы… Но вот до бестелесных голосов из булькающей жижи я еще не докатывался.

— Что ж, лишь сегодня ты смог настроиться и откликнуться на импульс моего возросшего могущества. Каких-то несколько дней назад я не смог бы даже проникнуть в твои сны, не то что рассчитывать обратить столь сильную личность в свою веру.

— Кто ты? Я повторяю свой вопрос. И что это за странное место? — Ощущая ползущий по спине холодок и инстинктивно опасаясь подойти ближе к бассейну, Амиро все же старался держаться с подобающими ему величием и уверенностью. — Тот ли это мир, в котором я живу? Если это так, то ты обладаешь немалой силой, раз смог так передвинуть все небесные сферы. Я не узнаю ни единого созвездия… Нет! Нет, это не земля, я понял! На нашем небе не может быть двух лун! — Амиро, не сдержавшись, перешел на взволнованно-повышенный тон, показывая пальцем на выплывающий из-за горизонта второй полумесяц.

— Если ты не боишься показаться безумным, говоря о других мирах и передвинутых звездах, — произнес голос из бассейна, — то потрудись согласиться с тем, я объясню тебе это, принц. Просто я предпочитаю вызывать смертных к себе в то далекое время, когда над твоей землей еще всходили каждую ночь две луны. Что же касается меня, — продолжали лопаться черные пузыри, — то мое имя — Ктантос. Я — бог. Некогда я был самым могучим из… нет, единственным богом всей земли. Мое могущество ослабло благодаря тупости, жадности и предательству жрецов, спровоцировавших ненависть людей. Да и сам я слишком мало внимания уделял наш, но очень важным для них страстишкам и желаниям моих смертных почитателей.

— Кто поклонялся тебе — люди?

— Люди… Почти люди, что, впрочем, сейчас уже неважно. За многие тысячелетия ваша раса изменилась куда меньше, чем положение звезд на небе.

Лопающиеся пузыри издали какие-то нечленораздельные звуки, по поверхности жидкости в бассейне прошли волны, свидетельствующие о каком-то движении в его глубине. Затем бесплотный голос снова заговорил:

— Итак, я решил восстановить свое положение властителя мира. Божественного властителя. А между мной и этим миром должно находиться связующее звено — монарх, наделенный невиданной для других смертных властью. Сейчас я занимаюсь тем, что подыскиваю для себя верных последователей, достойных столь великого замысла. Я проникаю в их мысли, сны, подчас являюсь им в виде призраков. И хотя бога куда меньше, чем смертного, тяготит время, я признаюсь, что провел достаточно веков в этом сосуде, чтобы мне осточертели черные глубины.

— Так ты все время тут и торчишь? — как бы невзначай спросил Амиро.

— Лишь очень редко я покидаю пределы этого бассейна. Некогда он был святилищем моего главного храма, бьющимся, трепещущим сердцем огромной империи. Подчас мне очень не хватает чего-нибудь тепленького, какой-нибудь завалящей души. Эти игрушки мне уже надоели.

Над поверхностью бассейна в воздух взлетели кости, черепа, ржавые клинки, доспехи и щиты. Через секунду все это рухнуло обратно в черную жидкость.

— Из этих вещиц уже давно высосана последняя капля жизни… Не так давно я уже было нашел для себя подходящую душу w отзывчивую, чувствительную. Она уже почти принадлежала мне, но в последний момент отдалась какому-то другому жалкому, но знакомому ей божеству. Весьма печальная история.

— Предупреждаю тебя, Ктантос, — голос Амиро эхом отразился от поверхности бассейна, — моя душа вовсе не чувствительна и не отзывчива. Не вздумай и пытаться заполучить ее без моего согласия.

— Нет, принц, что ты! Для тебя у меня есть другое предложение. Мне известны твои далеко простирающиеся амбиции, а также то, что ты не стесняешь себя… некоторыми дурацкими ограничениями, которым почему-то следуют многие другие правители, кичащиеся честью и благородством. Да и вообще, судьбы других людей, похоже, мало волнуют тебя.

— Мало волнуют, говоришь? — усмехнулся Амиро. — А с чего бы это меня заботили чужие судьбы? Лично обо мне никто никогда не заботился. Я всего достиг сам, все выгрыз зубами…

— Да, да, принц, именно так! Я теперь еще лучше понимаю тебя. Признаюсь, не хотел бы я получить твою душу в качестве утешительницы. Ее сила в другом — в независимости, дерзости, готовности к действию.

— Точно! Именно этим я всего и добивался в жизни.

— Но скажи, не чувствуешь ли ты, что в последнее время с тебя спадают последние путы того, что люди называют моралью, гуманностью и благородством? Чего стоит, например, одно нападение без объявления войны на нейтральный Аргос, чьи земли сейчас опустошаются и выжигаются твоими войсками.

— Да, с годами во мне крепнет вера в правоту моих догадок о бесполезности моральных ценностей, о бесцельности, а значит, и отсутствии ценности человеческой жизни. Эта вера помогает мне добиваться поставленной цели моей, несравнимо более ценной, жизни!

— Немало упорства, наверное, требует осуществление этой цели, учитывая силу и ярость твоих противников.

— Сила? Ярость? — На этот раз смех Амиро громко прокатился по площади и стих между колонн. — Нет, это всего лишь их везение и удача. Мой главный противник сейчас — настолько низок по рождению, настолько дик и невежествен, что я не могу вызвать в себе ни капли уважения к нему, как к монарху, правителю большой страны. Он даже не человек в полном смысле этого слова. Так — варвар, ставший боевым символом цивилизованной страны. Он ничего не смыслит ни в дипломатии, ни в стратегии управления страной, ни в искусстве военачальника. Махать мечом самому — вот его удел. А все его победы — это лишь миф, созданный кликой генералов и советников, реально правящих его страной. И все же этот боров, этот идол в короне, шатающийся на глиняных ногах, осмелился встать на моем пути! Это непростительно, особенно в свете моих последних открытий по поводу моего предназначения. Многие уже пожалели, что попытались помешать мне. Теперь я считаю своим долгом покарать этого дикаря-самозванца. И клянусь, я найду ему достойную кару, обеспечу ему долгую и мучительную смерть!