Леонард Карпентер - Конан Великий

— Это ты так говоришь, — ответил, также на немедийском диалекте, Эгилруд, стараясь перекрыть голосом журчание стремительно перекатывающейся по камням речушки. — Но ведь никто из моих людей не владеет коринфийской письменностью, так что текст указа может быть предметом спекуляции с твоей стороны.

Это заявление было ложью и, кроме того, явным оскорблением. Эгилруд, прекрасно понимая это, продолжал:

— И все же, позволю себе напомнить, что аквилонцы вторглись на вашу территорию, преследуя мятежников, одинаково опасных как для Немедии, так и для Коринфии. Сейчас мы движемся на юг, чтобы разделаться с ними, а не для того, чтобы развязать войну с вами.

— Не так давно вы прошли через Немедию — и эта страна теперь лежит в руинах. Мы не столь глупы, чтобы не учиться на чужих ошибках. В конце концов, желай мы вам действительно смерти — вы были бы пропущены без проводников в Карпашские горы, чтобы стать жертвами бушующих там бурь и поджидающих добычу вампиров. Но нам приказано лишь не пропускать вас на нашу территорию. Поворачивайте назад! Это приказ.

Эгилруд не шелохнулся.

— Твои приказы нас не касаются, — сообщил он. — И поэтому — убирай-ка лучше своих солдат с дороги моего легиона.

Коринфийский офицер побагровел от гнева: — Я предупреждаю: ты рискуешь развязать открытую войну между нашими странами. — Помахав еще раз свитком, он добавил: — Этот указ подписан и послом нашего союзника — Бритунии. Бритунийские солдаты входят в мой отряд. Спровоцировав столкновение, ты совершишь враждебный акт в отношении обоих государств.

— Чушь! Нам с Бритунией не из-за чего ссориться, — покачал головой Эгилруд. — Но учтите, что мои отряды сейчас продвигаются по нескольким параллельно идущим долинам. Так что, если ваша небольшая колонна вздумает вступить в бой с нами, следи внимательнее за флангами,

Коринфийский офицер отвернулся, чтобы перекинуться несколькими словами со своими спутниками, а Эгилруд резким кивком головы захлопнул забрало своего

шлема. Лязг металла был условным сигналом. Услышав его, аквилонские офицеры одновременно пришпорили коней и, занося над головами мечи и палицы, бросили своих скакунов вперед. Нескольких мгновений хватило им, чтобы пересечь брод. Офицеры противника не пожелали отступать, но для равного боя им недоставало скорости, набранной аквилонцами. Столкновение оказалось не в пользу коринфийцев. Два офицера из их группы были сброшены с коней ударами аквилонских мечей и палиц. В воду полетел и свиток с золоченой печатью, сверкнувшей в воздухе.

На подмогу командирам бросились оба легиона. Ни прошло и нескольких секунд, как воздух наполнился свистом стрел лязгом металла, ржанием лошадей и воинственными криками. Закипел бой…

В течение часа Эгилруд одержал победу — пусть местного значения, но полную и безоговорочную. Коринфийской колонне не удалось толком развернуться в боевой порядок. Кроме того, ее рассекли на несколько частей ударившие с флангов дозорные отряды аквилонцев. Эгилруд лишь слегка преувеличил, заявив, что его легион идет несколькими колоннами.

Следуя примеру своего кумира, капитан Эгилруд, отдав необходимые распоряжения, лично возглавил несколько лихих кавалерийских налетов на колонну. Этот маневр срабатывал безукоризненно, взламывая оборону противника и позволяя пехоте войти в прорыв. Становилось ясно, что с каждой минутой соотношение потерь обеих сторон становится явно более выгодным для аквилонцев.

Правая рука и плечо Эгилруда ныли от усталости; бока его коня ходили ходуном, но капитан не остановился, чтобы передохнуть, до тех пор пока не загнал и плотные заросли кустарника командира бритунийского отряда, где разделался с ним несколькими ударами палицы. Вражеский офицер с расколотым под изодранным и клочья шлемом черепом упал со своего коня на землю, и только тогда Эгилруд перевел дух.

Аквилонские войска, добивая противника, вышли к устью долины, где впереди, на фоне Карпашского хребта, возвышалась та самая сторожевая башня, которую капитан заметил с вершины скалы еще утром.

Эгилруд решил развить успех, не давая противнику опомниться. Оставив пехоту разбираться с остатками коринфийской колонны и прочесывать лес в поисках отступающих поодиночке вражеских солдат, он возглавил кавалерийскую когорту, которая направилась к башне. Им попытался преградить дорогу отряд коринфийской кавалерии, шедший в арьергарде колонны. Завязалась яром пая схватка. Но ничто в тот день, казалось, не могло остановить соратника Конана — капитана Эгилруда.

Командир экспедиционного корпуса преследовал отступающих коринфийцев по пятам. У подножия башни, окруженной рвом и стеной, преследующие уже смешались с отступающими и на их плечах ворвались во двор, не дли защитникам времени, чтобы опомниться и, обрекая на верную смерть оставшихся за воротами товарищей, поднять разводной мост. Стражники у ворот были быстро перебиты, сами ворота — широко распахнуты, а начавшаяся было опускаться защитная решетка — вновь поднята.

Спешившись, Эгилруд оставил охрану у ворот и возглавил ворвавшийся в саму башню отряд, вступив в яростную схватку с гарнизоном.

Итог боя был печален для аквилонцев, потерявших большую часть легиона, но куда более трагичен для наголову разбитых и потерявших крепость коринфийцев. Дюжина оставшихся в живых защитников башни была выстроена во дворе под охраной полусотни аквилонцев, участвовавших в штурме. Остальные отряды легиона продолжали добивать противников в долине.

Эгилруд, стараясь не показывать усталости, прохаживался перед шеренгой пленных.

— Итак, — сказал он, — мне нужен человек, знающий аквилонский или немедийский язык. Кто из вас готов сотрудничать со мной?

Большинство коринфийцев продолжали невозмутимо смотреть перед собой, не понимая вопроса или делая вид, что не понимают. Лишь один из них — судя по одежде, крестьянин — не выдержал и испуганно поглядел на вражеского капитана. Эгилруд это заметил и одним сильным движением выволок коринфийца на середину двора, где тот упал на четвереньки, закрыв голову руками.

— Сколько коринфийских солдат находится в этом районе? Отвечай! — сорвался на крик капитан. — Каковы ваши задачи? Что вам приказано? — Не получив ответа, он пнул пленного сапогом в бок и зарычал: — Какого черта охраняется эта башня, стоящая в стороне от всего, что можно себе представить?!

— Господин офицер! — взмолился пленный на ломаном немедийском. — Я ведь всего лишь пастух, я пришел сюда, чтобы продать несколько овец солдатам. Начался бой, и мне сказали сидеть в башне. Я ничего не понимаю в войнах великих королевств. Отпустите меня, прошу вас, господин офицер!