Ольга Григорьева - Берсерк

Потом меня перекинули через седло и куда-то повезли. Раненый бок терся о жесткую спину лошади, мысли путались, а в горло текла кровь. Иногда сквозь кровавый туман проглядывало что-то зеленое, кажется листва, но потом боль брала свое и опять бросала меня в пучину беспамятства.

Однако мне удалось разглядеть высокий частокол и ворота. «Усадьба Торы», – завертелось в голове, и, словно подтверждая мою догадку, всадник сбросил меня на землю. «Только не падать!» – сглатывая кровавые сгустки, подумала я, однако не удержалась и рухнула к чьим-то ногам.

– Вставай!

Голос Тормода заставил меня подняться. Земля отдалилась, а вокруг закачались чужие лица.

– Тора, – прохрипела я, вгляделась и только тогда увидела ее, ту самую Тору, которая была сестрой моего мужа и которую, по слухам, так любил Хакон-ярл. Никогда раньше мне не доводилось видеть таких красивых женщин. Она была высокой, зеленоглазой, с дерзким красным ртом и белой как снег кожей. Рядом с ней Гейра показалась бы дурнушкой.

– Она ранена, – указывая на меня, произнесла красавица. – Ее голос удивительно сочетался со всем остальным.

Привезший меня урманин смущенно захлопал глазами и покраснел:

– Мне не сказали об этом…

Тора ослепительно улыбнулась. Если бы улыбка могла убивать, несчастный Тормод уже давно бы лежал бездыханным. Хотя он и так едва дышал…

– С каких пор ты ослеп? – небрежно бросила ему хозяйка и шагнула ко мне.

Зеленые кошачьи глаза урманки очутились пряма против моих, и я почувствовала тонкий, почти неуловим мый аромат хвои и ландыша.

– Ты говоришь, что мой брат был твоим мужем? – оглядывая меня со всех сторон, спросила Тора.

– Да!

– Но Бьерну нравились красивые женщины… – Ур-манка не утверждала, а просто размышляла вслух.

– И умные, – не растерялась я. Тора остановилась:

– Ты умна?

– А ты красива?

Она нахмурилась и задумалась. Тонкие губы задрожали. Красавица явно не знала, обидеться на мои слова или нет.

– Если ты не можешь ответить на этот вопрос, то ты еще и удивительно скромна, – добавила я.

Тора расхохоталась. Ее глаза заблестели, а щеки расцвели румянцем. Бьерн недаром тосковал по сестре. Даже смотреть на Тору было приятно.

– Да, ты умна, – вдосталь насмеявшись, согласилась Тора, – но это еще не значит, что ты – вдова моего брата. Я не очень-то в это верю…

– Теперь мне самой не очень в это верится, – честно призналась я, чувствуя, как темная пелена застилает взор. – Однако это правда.

Уже падая, я услышала чей-то вскрик и громкий голос Торы:

– Отнесите ее в дом!

«Поверила!» – вспыхнула в голове радостная мысль, и все пропало.

Нам довелось увидеться лишь спустя несколько дней. Словно искупая вину, Тора приставила ко мне сразу трех служанок. Девушки кормили и лечили меня с удивительным усердием. То ли помогла их забота, то ли выручила собственная живучесть, но спустя четыре дня я смогла встать и выйти из отгороженной клети в общую избу. В разгар осенних работ людей там было мало.

Я проковыляла через избу, вышла на двор и нос к носу столкнулась с Тормодом. Взгляд управляющего был устремлен на ворота, где в окружении каких-то людей стояла Тора. Поодаль, у коновязи, лениво переминались усталые лошади.

«Пришлые – оглядывая мужиков и грязные бока их лошадей, поняла я. – И приехали недавно».

Размахивая руками, урманка что-то доказывала незнакомцам. Те возражали. Я подобралась поближе и прислушалась.

– Ты зря упрямишься, Тора, – говорил невысокий плотный мужик в теплой телогрее и добротных холщовых штанах. – Мы приехали к тебе за поддержкой, а ты упрямишься!

– Хакон не сделал мне ничего худого, поэтому и я ни слова не скажу против него! – упрямо мотнула головой красавица.

– Но он уводит наших женщин! – возмущенно выкрикнул из толпы тощий мужичок. Тора развернулась к нему.

– От такого немудрено увести! – засмеялась она. В толпе тоже засмеялись. Беднягу мужичка стали подпихивать со всех сторон. Он покраснел и зашипел:

– Все знают, почему ты его защищаешь! Служишь ему подстилкой, когда он того пожелает…

Урманка потемнела, а ее глаза из зеленых превратились в черные. Казалось, она ударит обидчика, однако вокруг зазвучали возмущенные возгласы, и ее кулаки разжались.

– Он пожелал взять жену Орма Люгрьи! – кричали «гости». – А как он поступил с твоим другом, Брюньоль-вом? Забыла?

– Ярл позорит наши семьи! ,

– Только ты защищаешь его!

Вскоре уже все они орали о своих обидах. Тормод отлепился от дверей, вытянул меч и двинулся на выручку хозяйке, но я оказалась ближе. Почему-то мне захотелось заступиться за урманку. Может, потому, – что все-таки мы были родней?

– Невелика удаль обидеть бабу, – вырастая перед тощим зачинщиком, громки сказала я.

Толпа стихла, Тора изумленно выгнула брови, а мужичонка задрал голову:

– Это еще кто такая?

– Для тебя велика честь знать мое имя! «Зачинщик» отступил. Я обвела толпу грозным взглядом. Кто-то из «гостей» отвернулся, кто-то уставился в , землю, но никто не осмелился наказать меня за дерзость. Люди везде одинаковы: кричат, шумят, клянутся сложить голову за своего вожака, но едва найдется кто-то посильнее – стихают и покорно ждут, что будет дальше.

– Тьфу! – сплюнула я. – Вояки! Скопом на бабу наседать! Не нравится вам Хакон, так и идите к нему! Или на ярла кишка тонка?!

– Да ты, да ты.. – забормотал мужичок. Урмане возмущенно загудели, но ко мне уже подоспел

Тормод и встал плечом к плечу. Его трясло от обиды, однако Тора молчала, и он тоже.

«Как вышколенный пес», – мимолетом подумала я и продолжала:

– Тоже мне, мужики! Позор, и только! Я повидала много земель, но нигде не случалось, чтоб гости обижали хозяйку! И не стыдно? Время готовиться к зиме, собирать урожай, а вы? Глотки друг другу грызете? А на что будете зимой жить? Чем скотину кормить?

По удивленным взглядам урман я поняла, что сказала как-то не так, и тут же боевой задор схлынул, а слова показались никчемными и бесполезными.

– А-а-а, да что с вами спорить! – Никем не остановленная, я выбралась из притихшей толпы, подошла к поваленному бревну и села спиной к воротам.

Тора еще долго увещевала бондов, а затем зацокали лошадиные копыта.

«Разъезжаются, – поняла я. —И чего полезла? Не могла смолчать…»

– А ты отважна.

Я обернулась. Сзади с улыбкой на губах стояла хозяйка усадьбы.

– Теперь я верю, что Бьерн мог любить тебя, – сказала она. – Вот только одно…

Я насторожилась. О чем это она?

– У нас корм для скотины на зиму не готовят, —засмеялась Тора. – Мы на всю зиму уводим скот в горы. Там хорошая трава и не так холодно…

Так вот почему они так удивились!

– А кто это приезжал? – мотнув головой в сторону ворот, спросила я.