Вадим Панов - Кардонийская рулетка

— Для чего?

— Сейчас увидишь.

Надежные парашюты в Герметиконе разработали довольно давно, больше тридцати лет назад, однако использовать в военных целях пока не додумались — тут галаниты шагали впереди. Даже дер Даген Тур только слышал о новом стиле ведения боевых действий и готовился впервые лицезреть необычное зрелище.

И не остался разочарован.

— Как красиво! — прошептала зачарованная Этель. — Помпилио, ты когда-нибудь летал с парашютом?

— Это называется прыгать, — рассеянно ответил адиген — все его внимание было приковано к разворачивающемуся на полигоне действу. — Не летать.

— И как? Интересно? Страшно?

— Прагматично. Я делал это, чтобы спастись.

Черные точки, горохом сыплющиеся с цеппелей, быстро обретали белые купола, наполняя голубое небо ненастоящими облаками. Солдаты плавно опускались на «поле боя», сбрасывали парашюты и бросались в атаку. Самые умелые десантники, или же самые удачливые, ухитрялись приземляться внутри условных укреплений и завязали условный бой с условными ушерцами. Поле, как и предсказывал дер Даген Тур, затянулось пороховым дымом, повсюду грохотали холостые выстрелы, а солдаты либо картинно умирали, либо картинно побеждали. На полигоне шло типичное постановочное сражение, но смотрели его с огромным интересом.

— Знаешь, что я думаю, дорогой друг? — негромко спросил маршал, задумчиво разглядывая обреченную «крепость»: все пулеметные гнезда захвачены, бесполезные орудия молчат, а остатки защитников готовятся выкинуть белый флаг. — Я думаю, Ушер только что перестал быть архипелагом.

— Без поддержки с воздуха парашютисты обречены, — почти сразу ответил Помпилио. — Паровинги расстреляют десантные цеппели за сотню лиг до первого острова.

— А если Ушер лишится паровингов? — Тиурмачин тяжело вздохнул. — Махим показал, как будет заканчивать войну, оглушил парашютистами, но промолчал насчет паровингов. А ведь он прекрасно понимает, что их необходимо уничтожить.

— У них есть еще один сюрприз, — прищурился адиген.

— Согласен.

— Великолепно! — без ложной скромности воскликнул Арбедалочик.

— Вям!

— Они потрясены, если не сказать — раздавлены! Вы видели, как вытянулась физиономия Дагомаро? Слово скаута: он едва не сжевал свою бороду.

— Вям!

— Консул, почему вы такой грустный? — Директор-распорядитель поставил саптера на ближайший столик и принялся раскуривать сигару. — Что не так?

Показное веселье Абедалофа не привлекало внимания: собравшиеся в Сенатском павильоне гости увлеченно обсуждали приотский сюрприз, и выделялся как раз Махим — некоторой мрачностью.

— Вы ведь знаете, Абедалоф, что я был против демонстрации нашего тайного оружия, — тихо ответил он. — Зачем показывать, что Ушер досягаем?

— Чтобы сделать Дагомаро покладистым.

— Или направить его в объятия адигенов. — Приотский консул покачал головой: — Дагомаро — фанатичный патриот Ушера, еще час назад он не собирался договариваться с Каатой, намереваясь справиться с нами своими силами. А что теперь?

Теперь ушерцы бросятся в объятия союзников, займутся усилением армии и война станет неотвратимой. Война, о которой Махим мечтал. Война, которую он теперь боялся.

Здучик и Арбедалочик рассматривали приближающиеся переговоры с сугубо утилитарной точки зрения: во-первых, нужно выиграть еще немного времени, во-вторых, постараться обвинить в развязывании войны ушерцев. А вот у консула нет-нет да проскальзывала мысль, что неплохо было бы действительно о чем-нибудь договориться. Подленькая мысль, противоречащая всему, что Махим делал до сих пор, но… Но какая-то правильная.

«Вернем скот в стойло… Будем жестоки…»

И хотя консул давно не был в церкви, он вдруг подумал, что святая Марта мысль помириться с ушерцами одобрила бы.

— Все будет хорошо, — хладнокровно произнес Абедалоф, выпуская клуб ароматного дыма. — Идите к гостям, консул, и ведите себя как победитель. Покажите Дагомаро, что он уже проиграл!

— Вям!

Ему приказали, он исполняет.

Махим вздохнул, но послушно нацепил на физиономию высокомерное выражение и двинулся к собравшейся у балюстрады группе дипломатов. Арбедалочик же повернулся к Йорчику.

— Что скажете, профессор?

— Для детального анализа понадобится время, но…

Абедалоф обидно усмехнулся, показывая Руди, что видит его насквозь, и Йорчику пришлось признать:

— Ряд представленных образцов превосходит галанитские аналоги, а до некоторых ушерских решений мы попросту не додумались. Хотя не факт, что они имеют серьезное значение.

— Например?

— Огнеметный бронетяг, — быстро ответил Руди. — Я не вижу большой необходимости в подобном устройстве.

— Огонь оказывает мощное психологическое воздействие, — задумчиво протянул Абедалоф. — Я знаю случаи, когда солдаты разбегались, узнав, что против них выдвинуты огнеметчики — никому не хочется превратиться в жареного цыпленка. — Пауза. Ставшее почти привычным «Вям!», клуб сигарного дыма. — А что вы скажете о Гатове, профессор?

— Он гений, — угрюмо ответил Йорчик, не рискуя больше лгать проницательному выскочке. — А самое главное заключается в том, что Гатов — универсальный гений. Создается впечатление, что ему все равно, над чем работать: ему ставят задачу — Гатов находит оригинальное решение. Хотите знать мое мнение? Я восхищен.

— Гатов мог создать супербомбу? — тихо, но настолько жестко спросил Абедалоф, что Руди даже вздрогнул.

— Вы опять об этом?

— Да, об этом. И мы будем возвращаться к этому до тех пор, пока я не пойму, что уничтожило тот остров.

Упрямство. А вот глупое оно или нет — вопрос второй. Йорчику надоело постоянно возвращаться к опостылевшей теме, но он отдавал должное Арбедалочику, жаждущему во что бы это ни стало добраться до истины.

И ответить профессор постарался максимально корректно:

— Нужна информация.

— Ладно. — Абедалоф попыхтел сигарой, взял заскучавшего песика на руки и распорядился: — Давайте насладимся чудесами ушерской техники вблизи.

— Как же он шумит, — капризно протянула Этель.

— Не шумит, а стреляет, синьорина, — улыбнулся Дорофеев. — Грохот есть обязательное сопровождение стрельбы.

— И еще он визжит.

— Так работает электрический привод.

— Визжит, грохочет, разрывает уши… Я едва не оглохла!

Негодование певицы объяснялось просто: Этель планировала прогуляться между стендами в компании Помпилио — пусть завидуют! — но адиген как замер у «Гаттаса» — шестиствольного монстра, привинченного к хитроумной конструкции, так и не отлипал от него уже двадцать минут, требуя от инженеров все новых и новых подробностей. А в довершение распорядился устроить показательные стрельбы, благо возможность для этого предусматривалась.