Владимир Корн - Путь на острова

С бака вновь донесся звук, похожий на удар деревянного молота, а сам, наклонившись через борт, обнаружил, что мы уже пролетаем над людьми, атаковавшими «Орегано».

— На палубе! — взревел я, стараясь, чтобы мой голос вдохнул в команду мужество, если его ей недоставало. — Начинайте! И помните: в наших руках спасение корабля!

Возможно, получилось немного пафосно, но мне и самому бы было полезно услышать что-то подобное с мостика, когда так не хочется выглядывать за борт с безопасной палубы, чтобы метнуть иглу. Еще ведь желательно и прицелиться, а снизу бьют из луков и арбалетов. Мне и самому бы не мешало к ним присоединиться, чтобы вдохновлять личным примером, но у меня другая задача, и отвлекаться некогда. Я высматривал подходящие воздушные потоки — они могли понадобиться нам в любой момент. Дело в том, что на той высоте, на которой мы находились, даже под полными ветром парусами корабли двигаются медленно — особенности л» хассов. И потому существовала вероятность того, что нам придется сделать новый заход к «Орегано», в том случае, если мы не сможем до него дотянуть. И вот тогда восходящие потоки очень смогли бы нам пригодиться. Высаживать людей, смысла нет — нас на борту всего девять человек, и воинами с натяжкой считаться могут только пятеро.

— Обратите внимание, господин Сорингер, — отвлек от созерцания неба и размышлений голос Рианеля Брендоса.

Навигатор указывал на Аднера. Вот уж кто точно воином считаться не может —

настройщик л» хассов, но дело не в этом.

Аднер действительно вел себя как-то странно. Он нелепо крутил в воздухе руками, оглядывая аркбалисту со всех сторон, и даже попытался взглянуть на нее спереди.

— Аднер! — я не скрывал своей ярости. — Ну-ка быстро на правый борт, к Амбруазу!

Амбруаз трудится сейчас за двоих, метая иглы за борт, и, получается, рискует за себя и за этого негодяя! В конце концов, повар нам важнее, чем этот субтильный недоумок, тем более такой.

Аднер, испуганно вжав голову в плечи, бросился на помощь к Амбруазу, запнулся, упал, чуть не сбив Ламнерта с ног.

Все еще шипя от злости, я взглянул вперед. «Небесный странник» подходил к «Орегано» все ближе и ближе, и, похоже, ему хватало инерции, чтобы зависнуть точно над ним.

Так оно и оказалось. Уже при самом приближении я скомандовал:

— Убрать парус! Кабестан — оборот влево, снижаемся!

«Небесный странник» гневно заскрипел деревом, но послушно застыл над кораблем Коллегии, едва не касаясь днищем топа его грот-мачты, оканчивающейся «вороньим гнездом».

Вообще-то гневался он по делу: это издевательство, резко снижать корабль на такой малой высоте, когда он еще на ходу. Земля тянет его вниз, а сила инерции продолжает толкать вперед, так и до беды недолго. Настройки приводов могут сбиться, а в самом худшем случае, и сами л» хассы рассыпаться серой пылью, и тогда все, конец, кораблю уж точно. Даже такой высоты хватит, чтобы при падении он пострадал непоправимо. А если его угораздит упасть на «Орегано», то наша помощь окажется воистину бесценной. Происходи это все в нормальной обстановке, мне бы и в голову не пришло поступать именно так, тем более на глазах капитана Миккейна, воспитавшего меня как навигатора. Но было не до всего этого, время дорого.

Над «Орегано» зависли мы вполне удачно, даже не поперек, а почти по его курсу, и практически точно над ним. Каем глаза я уловил одобрительный взгляд навигатора Брендоса, что означало немалую похвалу.

Будь в днище «Небесного странника» люк, все было бы намного проще. Мы бы его открыли, передали или подняли все что нужно, а сами створки люка послужили бы нам щитом. Но люка нет, мне на него не хватило золота при строительстве корабля, и, если я не докричусь с палубы, придется рисковать, надолго высовываясь за борт. На всякий случай я подозвал Аделарда:

— Лард, прикроешь меня щитом, если придется высовываться.

Тот понятливо кивнул, сделаю. У него, у единственного, имеется щит. Кроме того, только он и умеет им пользоваться, а это целое искусство, мне недоступное.

— Господин Миккейн! — окликнул я капитана «Орегано», спускаясь с мостика.

— Слушаю тебя, Люк! — незамедлительно откликнулся тот.

Это точно голос капитана Миккейна, такие голоса редко встречаются. Говорит он всегда как будто бы и негромко, но далеко слышно, словно кричит. Только сейчас он показался мне каким-то смертельно уставшим.

— Что у вас случилось, чем мы сможем вам помочь?

Возможно, они тут развлекаются, воюя с непонятно кем. Теперь, наконец, решили взлететь, а мы им загораживаем дорогу в небо. И все же сомневаюсь — два неподвижных тела на палубе «Орегано» я заметил еще на подлете.

— Л» хассы, Люкануэль, л» хассы! Два из них пошли трещиной!

Помолчав, Миккейн добавил:

— По-хорошему, убраться бы вам отсюда.

По-хорошему — да, капитан Миккейн и как можно скорей. Кто сможет убедить меня в том, что треснувший л» хасс через мгновение не взорвется с дымом и грохотом, разбросав далеко по округе обломки сразу двух кораблей — «Орегано» и «Небесного странника»? А если рванут сразу два? В каждом из них заключена страшная сила, и когда она вырывается на свободу!.. Теперь понятно, почему «Орегано» не может подняться в воздух: стоит только дать нагрузку на л» хассы, так сразу оно и произойдет — дым, грохот, языки пламени, и далеко разбросанные обломки от двух кораблей.

Вероятно, трещины на л» хассах обнаружили еще в полете, заставив «Орегано» срочно опуститься в эту бесконечно красивую бухту, так похожую на половинку жемчужной раковины, чтобы стать атакованными.

— Держитесь, капитан Миккейн! — самому мне приходилось кричать. Затем скомандовал Ансельму, застывшему у кабестана. — Энди, три оборота вправо, поднимаемся.

Трех оборотов будет достаточно, чтобы подняться на такую высоту, где наполненный ветром парус сможет сдвинуть «Небесный странник» с места.

Почему-то мне до ужаса захотелось взглянуть на Миккейна, и лучше бы я этого не делал.

— Лард, прикрой, — и Аделард действительно прикрыл меня щитом, когда я высунулся за борт.

Оглядывая палубу «Орегано», я обнаружил столпившуюся на ней людей с оружием, среди которых не оказалось ни одного окудника Коллегии. Либо их нет вообще, либо они спрятались. Что очень сомнительно: при всей моей неприязни к ним, назвать их трусами у меня язык не повернется. Кто угодно, только не трусы. Неподвижных тел оказалось намного больше, чем я увидел издалека. Просто их сложили в одном месте, у грот-мачты, чтобы они не мешали передвигаться по палубе. Свалены они были довольно небрежно, но до мертвых ли сейчас, когда все думают только о собственных жизнях? Это потом им окажут необходимые почести, сейчас же не до них.