Владислав Силин - Королей убивают неудачники

— Господин Правежник! Господин Правежник! — торопливо зашептал он. — Вас ждут, ага, да! Коробчонка железная приехала, а в ней, ага — человек-лягушка с флейтой. По вашу душу, и это правда.

Несколько мгновений Завацкий не мог понять, что же от него, собственно, требуется. Наконец дошло:

— Чужинцы?

— Ага, да, так точно! — радостно закивал курьер. — Именно так.

Детектив скривился так, словно укусил больным зубом ломтик лимона. Вот он — долгожданный бронетранспортер из посольства... Время, как всегда, выбрано самое неудачное. Единственное радует: мытарства госпожи Тенокки подошли к концу.

Завацкий с тоской посмотрел на белые с янтарным подбоем облака. Прости, Мая-кеоки... Ты так ждала этого мига. И ведь что обидно: сколько ни матери посольских разгильдяев, а дело с места не сдвинется. Без вмешательства Правежника тшиины пальцем не шевельнут, чтобы отправить Веронику к отцу.

Денис возмущенно крякнул и полез из кресла. Монах услужливо отодвинул скамью.

— Беги вперед. Скажи: скоро будем, и это правда.

Он напутственно шлепнул курьера по костистому заду. Мальчишка пискнул и юлой ввинтился в толпу, немилосердно топча высокородные мозоли. Детектив и священник двинулись за ним.

У замковых ворот собралась толпа. Естественно, кнехтов с их самоходным сундуком в замок не пустили. Денис отыскал взглядом среди рыцарских плащей хаки десантника и обрадовался ему, как родному. Кнехт олицетворял собой Землю — со всеми ее достоинствами и недостатками, традициями и предрассудками. Он даже ругался с Хавиром как-то особенно трогательно, по-земному. Без тшиинской церемонности и презрения.

— Расступись, расступись! — заорал детектив, распихивая зевак. Он пробился к автоматчикам, достал пайцзу и властно сунул под нос сотнику — долговязому блондину с внешностью тевтонского пса-рыцаря. При виде серебряной пластинки офицер бухнулся на колени.

— Встать, — процедил сквозь зубы Завацкий. — Почему опоздали?

— Виноват... господин теир... Река разлилась, форсировали! — вытянулся в струнку служака.

Куда девались былые восторги по поводу родины?.. Денис неприязненно посмотрел на лицо сотника. Бледное, в красных пятнах, глаза — словно дыры в старом мешке. И от таких людей зависит успех операции?.. Да последний тшиинский рыцаренок его!.. Да...

Видя, как изменился взгляд теира, сотник вновь упал на колени.

— Землю есть буду, господин теир, — истово зашептал он. — Прокляли нас! Осмелюсь доложить, порчу навели, колдуны проклятые. Кого хошь спросите... — он закивал в сторону автоматчиков. — Господин теир!

— Ладно-ладно, — махнул рукой Денис. Он уже успел свыкнуться с тем, что, когда дело касается порчи, человеческая логика теряет силу. — Готовьтесь к обратному пути, десятник. Сейчас появится госпожа Тенокки, сразу же и отправляйтесь.

— Осмелюсь доложить, господин теир, мое звание...

— Выполняйте, кнехт!

Нетерпение обуяло детектива. Побыстрее сплавить девчонку с глаз долой, избавиться от головной боли... Кто может обвинить его в этом?.. Пока Вера жила в замке, приходилось постоянно нервничать при мысли, что братья Кедра могут убить ее, похитить... Теперь же эти заботы оставались в прошлом.

Малодушие, скажете вы? Да, малодушие. Но уж больно много сил отняла у Завацкого эта девчонка.

Пока Дон отдавал приказы гвардейцам, Денис успел переговорить с водителем. Оказалось, бывший сотник не так уж кривил душой, когда говорил о колдовстве. Река действительно разлилась в то время, когда к ней подъехал бронетранспортер. Для боевой машины это не препятствие, но помучиться пришлось. Вдобавок ко всему мотор заглох на самом опасном участке пути. Когда из воды вынырнул речной дракон, его пришлось отгонять выстрелами из гранатомета.

Подробнее о приключениях кнехтов разузнать не удалось: появилась Вера. Тшиины торопливо освобождали ей дорогу, никому не хотелось столкнуться со смертоволосой чужинкой. Следом за девушкой смешно семенили гвардейцы с копьями в руках; шествие замыкал Мокош.

Наверное, распорядителя кроватей заела совесть, и он прислал в башню слуг с чаном горячей воды. Сонное личико госпожи Тенокки сияло чистотой. Кроме того, она сменила ужасную джинсовую юбку на бежевые брючки, а вместо грязного топика надела кокетливую белую блузку. В общем, стала прелесть что за ребенок!

— Не держите на нас зла, госпожа, — пробормотал Дон, подводя ее к машине. — Если мы принесли вам горе — простите. Я успел полюбить вас, как собственную дочь, да.

Начальник охраны хотел сказать «как сестру», и это было бы куда больше похоже на истину — ведь Вера и Мая считались ровесницами. Но тут уж что поделаешь... По своим суждениям и поступкам Верочка еще не вышла из ребяческого возраста.

— Я тоже вас люблю-у-у, дядя Ай! — протянула девушка, повисая у него на шее. — И знаете что?..

Окончание фразы Вера произнесла шепотом. Услышав ее слова, Дон посерел. Он торопливо вырвался из объятий растерянной чужинки и, не оглядываясь, побрел в сторону замка. Ничего не понимающая Тенокки пожала плечами.

— Чего это он? — спросила она у Дениса.

— Ничего, ничего... Доброго вам пути, госпожа Вера! — торопливо отозвался тот и нырнул в толпу, не дожидаясь, пока девчонка полезет обниматься. С некоторых пор ее ужимки вызывали у детектива ужас.

— Счастливо! — замахала Верочка ему вслед. — Передавайте привет вашей Матрассии!

Дыхание вернулось к Завацкому, лишь когда бронетранспортер помчался по дороге, оставляя за собой клубы белой пыли.

— Дон, скажи на ушко, что она тебе сказала напоследок?..

— Ничего. Пустяки, ага. — Краска понемногу возвращалась на его лицо. — Она поведала, как переводится мое имя на английский. «Не становись на колени, глаз!» — сказала она [12] Don’t kneel, eye! (лом. англ.) . И это истина, черт возьми...

— Дон, это бред! Для меня ты навсегда останешься испанским благородным рыцарем. Правда, знай!

И побратимы обнялись, глотая скупые мужские слезы.

Когда Денис вернулся в Зеленый зал, ему стало дурно. Он словно тонул в холодце, сваренном из тухлой говядины и цветочных лепестков. Волны, пряди, тончайшие нити дурнотных запахов впечатывались в его лицо, стекая по щекам струйками пота.

Стиснув зубы, детектив направился к своему креслу. При этом он не старался уследить за тем, по чьим ногам идет. Крики за его спиной становились все громче и громче, а потом внезапно стихли — словно ножом обрезало.

— Люди проявили непочтительность к Правежнику, — сокрушенно вздохнул священник, усаживаясь. — Это нарушает установления небес, да.

— Нет рук — нет непочтительности?.. — догадался Завацкий.

— Воистину, Дена Зарай, вашими устами глаголет истина. Насладимся же представлением, ага.