Гай Орловский - Любовные чары

Но королева предпочла оставить их в Санпринге, что непонятно, однако ей виднее, своих людей знает лучше.

Финнеган проговорил раздумчиво:

— Разумеется, я участвовать просто обязан. Если откажусь, это вызовет слухи. Дипломат не имеет права на личную жизнь, как не может даже заболеть…

Фицрой сказал с сочувствием:

— Вот прямо совсем?

— Совсем, — отрезал Финнеган. — Тут же начнутся расспросы, с какой целью заболел и кому что хочет этим доказать.

— Или подает знак, — сказал Эллиан с восторгом. — Как у нас все сложно и многозначительно!

Баффи поинтересовался:

— Охотиться будут на оленей?

— На кабанов, — предположил Эллиан.

Финнеган нахмурился.

— Их величества сами решат, — ответил он безапелляционным тоном, — на кого охотиться. Думаю, при их занятости великими государственными вопросами особенно перебирать добычей не станут. Даже если встретят медведя, то постараются добыть и этого опасного зверя!.. Глерд Эллиан… вы поедете со мной.

Эллиан вскочил, отвесил поясной поклон.

— Премного благодарен, глерд Финнеган! Я оправдаю ваш выбор. Я не подведу. Я буду служить вам и на охоте, как служу здесь.

Фицрой фыркнул:

— А так что уроните высокому глерду на ногу?.. Ладно-ладно, мне все равно. Нам с глердом Юджином придется вместо охоты довольствоваться хорошим вином, вкусной едой и податливыми женщинами.

И хотя говорил он насмешливо-победно, на лице Баффи оставалось несчастное выражение, а Эллиан сказал высокомерно:

— Что вы понимаете!.. Мы будем охотиться вместе с королями!

Финнеган оглядел всех свысока, такие вот даже на вершины гор ухитряются смотреть сверху, произнес величественно:

— Идите. И будьте. Да-да, именно.

Мы вышли вместе с Эллианом и Баффи, но я кивнул Фицрою и пошел от глердов в другую сторону. Фицрой наконец оглянулся.

— Все, они далеко. Что-то у тебя морда больно сосредоточенная, будто что-то украсть нацелился.

— Пока задумываю, — признался я. — Я хоть и никакой не нижнедолинец, но чувствую симпатию к этому мирному королевству.

— К Уламрии?

— Нижним Долинам!

— А-а, так бы и сказал. А то для меня они все одинаковые.

Я пробормотал:

— Разница, конечно, невелика…

— Ну-ну? — сказал он с интересом.

— Пообещал, — ответил я, — королева все-таки надеется. Она в отчаянном положении. Все-таки женщины хороши для мирной жизни, тогда могут править даже лучше мужчин.

— Это ты загнул!

— Совсем немного, — сознался я. — Они трусливее, в авантюры не лезут, позволяют стране развиваться постепенно, без рывков, а именно так и надо. Это нам, мужчинам, подобное претит, нам бы наскоком решить все проблемы и привести человечество к счастью даже насильно!.. Да еще и потыкать его свиным рылом в это счастье. Потому хочу все-таки вмешаться в исторический ход событий. Люди всегда вмешиваются, не знал?

Он ухмыльнулся.

— Понял. Я менял ход событий в трактирной драке, но в истории еще не пробовал.

— Увидишь, — пообещал я. — Это может быть интересно.

— Что-то голос у тебя не слишком бодрый, — сказал он с укором. — И не совсем радостный.

— Так может и не быть, — сознался я. — Может быть и хуже. Намного.

— Все равно какое-то изменение, — сказал он оптимистично, — а когда изменения… сильные всегда получают выгоду. Пойду седлать коней?

— Только скажи там, — сказал я, — что тайком от главного посла едем в соседнее село к женщинам. Тут же всем растрезвонят, что мы не делом занимаемся, а тайком по бабам.

— Мы в самом деле можем заехать!

Я подумал, кивнул.

— На обратном пути. Чтобы создать себе алиби.

— Чего-чего?

— Потом объясню.

Он ушел седлать коней, а я вытащил из угла мешок и заглянул вовнутрь, где мирно ждет своего часа обмотанная тряпками снайперка.

— Лапушка, — прошептал я, — почему я в тебя такой влюбленный?.. Ты лучшая из женщин! С поцелуями не лезешь, но когда нужна, то всегда… гм… готова, всегда послушна и никаких капризов. Ну почти никаких…

Фицрой вывел двух коней, на одном за седлом горбится увесистый мешок. Я покосился с неодобрением, Фицрой расхохотался.

— Ты чего? Это не только для нас, но и для наших женщин!..

— Чего-чего?

Он объяснил весело:

— Когда спросили, зачем столько вина, я объяснил, что ты собираешься посетить толстушек Берту и Магду, а те пьют будь здоров.

— Свинья, — сказал я с чувством, — мог бы такое сказать о себе.

— Я как раз о Берте и подумываю, — ответил он. — И о Магде. Люблю толстых!.. Но лучше все свалить на тебя. Так смешнее.

Я пристроил мешок за спиной, обмотанная тряпками снайперка в сложенном виде смотрится как скатанный спальный мешок, у Фицроя и то объемистее.

Конь хрюкнул и понюхал мои карманы. Фицрой сказал бодро:

— Он жадный, сам все пожрал! А вот я добрый.

Он выудил из карманов по морковке и сунул обоим коням в пасти. Оба с наслаждением захрустели лакомством, а он вскочил в седло и посмотрел на меня с изумлением.

— Ты чего?

— Больно ты шустрый, — огрызнулся я. — И хитрый. Ты и с женщинами так?

— А чего придумывать новое, — спросил он, — если и этот трюк работает? Поехали. Не поскользнись в седле.

Мы выехали из дворцового ансамбля, Фицрой хохотал и рассказывал веселые истории, а на воротах спросил у часовых, какое тут село ближе, но чтоб там были молодые женщины с вот такими.

Часовые оживились, рассказали подробно, даже копья поставили к стене, чтобы не мешали жестикулировать и показывать, с какими там есть, а с какими во втором селе, что чуть дальше по берегу реки.

Фицрой поблагодарил, мы пришпорили коней и понеслись в указанном направлении, а когда скрылись с глаз, Фицрой свернул в сторону леса, оглянулся.

— Ты хоть знаешь, где пройдет королевская охота?

— Приблизительно, — ответил я.

— А я вот знаю точно, — сказал он гордо. — Вчера с одним псарем разговорился, он сказал, что будет сегодня загонщиком. Похвастался, какие там олени с вот такими рогами! Вот если бы тебя оленем, у тебя были бы… дай прикину… в размахе вот такие, клянусь!.. И по двенадцать отростков на каждом!

Он растопырил руки как можно шире и пошевелил пальцами, показывая, что это вот отростки.

— Здорово, — согласился я. — Начинаю собой гордиться.

Он окинул меня оценивающим взглядом, словно я в самом деле олень, которому нужно точно воткнуть на полном скаку копье в сердце.

— Я копнул прошлое герцога, — сказал он неожиданно, — и обнаружил… Знаешь что?

— Баб, — сказал я с отвращением.

Он посмотрел на меня с укором.

— Что ты все только о бабах? Какой-то ты странный. О чем ни заговоришь, все на баб сворачиваешь. Я вообще-то их уважительно зову женщинами, а то и ледями!.. А ты — бабы-бабы… И кроме баб, в мире много интересного…