Ольга Голутвина - Крылья распахнуть!

— Они не говорили, куда собираются идти? — вмешался Отец.

— Делер, — твердо сказал осмелевший Курт.

Монета тут же была вручена юному вымогателю. И мальчишка сообщил, что подслушал разговор постояльцев. Те собирались в Шварцвельд, к герцогу Конраду, — «на весь срок помолвки», как они говорили.

Больше мальчишка ничего припомнить не смог и был отпущен с миром.

— Со сроком помолвки все ясно, — задумчиво сказал Отец. Заметив недоуменное лицо Райсула, пояснил: — Знатные господа не могут этак просто пожениться в первом же храме. Сначала заключают помолвку. Для этого не нужен даже жених, достаточно его представителя. Обычно это кто-то из родни.

— Сеор Зиберто, — кивнул Бенц.

— Ну да. Свадьба должна произойти не раньше чем через полгода. Куда им на это время барышню спрятать? К себе в поместье? Или в Белле-Флори, к дядюшке? Там мы в первую очередь будем искать. А Шварцвельд — глухомань.

— Это Джермия? — наморщил лоб Райсул.

— Нет. Это вольное княжество в Хэдданских горах. Думаю, Каракелли подкупили князя, чтобы тот позволил спрятать пленницу на своих землях.

— Немедленно отправляемся в погоню! — в запале решил капитан.

— А куда? — хмыкнул Отец. — А если они повезут Литу не в княжеский замок, а в какую-нибудь лесную деревушку?

— В лесу? — звонко чирикнул илв. — Я найду!

Все оглянулись на Филина.

— Я не умею искать в городе. Дома каменные, мертвые, молчат… улицы покрыты битым камнем, землю ни о чем не спросишь. А в лесу каждая травинка даст ответ. А до леса я пойду по запаху, если узнаю, через какие ворота увезли Литу.

— Это так, — солидно подтвердил боцман Хаанс. — У нашего илва такое чутье, что собака от зависти сбесится.

— А если мы их быстро не настигнем? — спросил капитан. — Если придется гнать гадов до Хэддана? Как же ты — без и-ллиу?

Бенц уже знал тайну илва.

— Вы — моя стая, а стая — это часть и-ллиу, — ответил Филин.

Боцман хохотнул, услышав про стаю, но ничего не сказал.

— Дорога может оказаться дальней, — прикинул капитан. — Надо быстро закупить припасы и покинуть город до того, как закроют ворота. Так, кто со мною пойдет?

Вопрос был чисто риторическим, заданным самому себе. Но тут же капитан понял, что сделал ошибку, высказав его вслух.

Идти хотели все. Поднялся такой галдеж, что проходящий по пристани стражник покосился на шумных леташей.

— А ну, уймитесь! — перекричал капитан свою команду. — Цыц, я сказал! Никакой дисциплины, хоть разгоняй эту гусиную стаю!.. Райсул, там же придется — на лыжах! Тебе лыжи хоть видеть доводилось?

— Мара тоже не умеет на лыжах, — наябедничал Отец. — А вот я на лыжах вас, молодых, обставлю!

Капитан кивнул:

— Хорошо, втроем и пойдем: ты, я и Филин…

— Втроем?! — ахнул боцман. — А я? Да я на лыжах… Да я этих Каракелли…

— А ты откуда с каторги бежал? — напомнил Отец. — Надо тебе в Хэддан возвращаться?

— Да я не из тех краев сорвался, клянусь Эном Изначальным, я из Угольного Крыла! Да ежели драка начнется, разве ж мои кулаки лишними будут?..

Капитан покосился на поросшие волосом кулачищи боцмана.

— Лишними точно не будут… Ладно, рискнем.

— А я? — пискнул юнга.

— А ты останешься охранять «Миранду». Вас будет всего трое, Райсул — за старшего… И помните про эдона Манвела!

В непроглядной вечерней воде не видно было плоских туш лескатов. Но Мара знала, что они у мостков, рядом со сваями. Зависли над самым дном, наслаждаются сытостью и спокойствием. Мара, встав на колени на мостках, впитывала их сонное блаженство. На ее душу, измученную тревогой, впервые за день снизошел покой.

Только что она смеялась, наблюдая за веселой возней Простака и Лапушки. Девушка широким черпаком забрасывала в их ротовые отверстия смесь вяленой требухи и сушеных водорослей, а проказники норовили отпихнуть друг друга от черпака.

Пастушка охотно побыла бы еще со своими любимцами. Но уже вечерело. Не ночевать же тут, в загоне!

Поднявшись на ноги и подхватив деревянное ведро, Мара пошла прочь от берега — вдоль забора, к будке сторожа. Как и многие пастухи, она оставляла в сторожке черпак — зачем таскать туда-сюда тяжелую длинную штуковину?

— Припозднилась ты, красавица, — сказал сторож, принимая черпак. — Не боишься в сумерках по улицам идти? Впрочем, городок у нас тихий, беды с тобою не случится.

«Лита тоже так думала», — мелькнул в голове у Мары желчный ответ. Но она промолчала, чувствуя, как возвращаются напряжение и тревога.

Простившись со сторожем, она вышла за ворота, но не пошла по улице, а свернула в проход меж двумя заборами, чтобы не делать круг по городу, а выйти к побережью и вдоль моря добраться до Зимней гавани. Пустое, но тяжелое ведро било по ногам. Но ведро в сторожке не оставишь: завтра снова нести в загон корм.

Сегодня Мара и впрямь припозднилась с кормежкой: собирала в путь леташей, которые отправлялись спасать Литу. Сейчас они уже за городскими воротами.

В любой другой вечер Мару проводил бы до загонов и обратно Филин, он заботливый. Он вообще лучше всех на свете. Был бы человеком, мужчиной — Мара бы в него влюбилась. Вот видит ее сердце Лаина Ласковая, не даст соврать — влюбилась бы!

Вот и сейчас… В погоню за Каракелли ушли трое, им грозит опасность. И Паучок, бедняжка, в лапах у мерзавцев. За всех Мара переживает, всем желает удачи, но больнее всего щемит сердце за илва.

Может, это потому, что когда-то Мара сама привела Филина на палубу «Облачного коня». Пожалела илва, попавшего в чужой человеческий город… где это было? Уже и не вспомнишь, где-то во Франусии. За Филином бежали уличные мальчишки, кричали всякие гадости, швырялись камнями. Мара изловила двоих паршивцев, надрала уши. Остальные разбежались. Спасенный бедолага поблагодарил Мару, а та удивилась: надо же, илв по-нашему разговаривает! Мало тогда она знала про лесной народ.

А та случайная встреча оказалась началом долгой дороги вместе. Капитан Джанстен сначала и слышать не хотел о том, чтобы «собачью морду» взять в экипаж, но передумал, когда увидел, что когтистые лапы плотника-илва умеют делать с деревом…

Тут воспоминания оставили Мару, потому что она больно споткнулась о лежащую поперек дороги палку…

Да это не палка! Это деревянная лопата! Старая, выщербленная, наполовину расколотая — а все же вещь! Кто ее здесь оставил?

Оглядевшись, Мара хмыкнула: на прибрежных камнях почти не было снега. Ну, ближе к морю — это понятно, там сугробы не залеживаются, их ветром сдувает. Но вот здесь, у длинного забора, что окружает лесосклад, ей пришлось бы топать в снегу. А кто-то аккуратно этот снежок расчистил!