Алла Гореликова - Корунд и саламандра

Странно, думаю я, ведь пресветлому, когда привел он меня в монастырь, я тоже рассказал эту историю с колдуном. Но тогда мне не стало легче. А сейчас — отпустило. Потому ли, что вернулся я к дару? Или все-таки… Неужели все-таки сочувствие Сержа помогло? Лучше благословления отца предстоятеля?

Нет, слишком сложно это… не для разумения скромного послушника. Займусь лучше тем, что поручено мне, тем, что я умею.

И вот вновь беру я в руки серебряную брошку. Я помню, как там, в Подземелье, блеснула на груди Юлии алая капля драгоценного корунда. Я видел похищение подземельными принца Карела, но и Юлия видела его тоже. Ведь так, Юлия?

— Шкуры живьем поснимаю! Изменники!

Маргота и Юлия испуганно переглядываются. Король Анри Грозный, славящийся лютым норовом далеко за пределами Таргалы, никогда на их памяти не был разъярен до такой степени.

— Супруг мой король, — пытается вставить королева Нина.

— Молчи, шлюха! — рычит король Анри. — Где ты была?

— Отец! — сбросив оцепенение, кричит Маргота. — Не время выяснять отношения! Надо спасать Карела, пока не закрылся ход!

— Он не закроется. — Юлия заглядывает в темный проем. — Здесь алебарда воткнута, и колесо о нее заклинило.

— Какое еще колесо? — тоном ниже громыхает король.

— Не знаю. Какое-то колесо. — Юлия дотрагивается до небольшого зубчатого колеса, зацепившегося зубом о серебряную оковку древка, и отдергивает руку. На пальцах ее темнеет чья-то кровь.

Маргота хватает с низкого туалетного столика масляную лампу в ажурном серебряном футляре, втискивается в проход рядом с Юлией и деловито осматривает стены.

— Он оставил нам след!

— Кто? — всхлипывает королева.

— Ожье, — поясняет принцесса. — Гляди, Нина, ведь он сумел заклинить дверь. Ну да, и здесь пятна… и вот! Как будто он ранен и приваливается к стене. Отец, надо идти следом!

— В ловушку? — сурово вопрошает король. — Уж ты-то туда не пойдешь, Марго!

— Тогда сбегаю за капитаном? — спрашивает принцесса.

— Некогда! Я пойду сам. И горе той нелюди, которая посмеет…

— Говорят, что чары с ребенка может снять родная кровь, — тихо говорит Маргота. — А мужчину может расколдовать поцелуй любящей женщины.

— Сказки, — с печальной уверенностью опровергает падчерицу королева Нина. — Чтобы снять чары, нужно, по крайней мере, знать…

— Хватит болтать, — прерывает король. — Марго, зови сэра Оливера, пусть караулит проход. И чтоб никто другой не знал! Поняли? Бабьи сплетни на всю Корварену мне без надобности. Лампу, Марго!

Но лампу уже берет Юлия:

— Я посвечу, мой король.

— Тебя мне не хватало!

— Лампа помешает вам сражаться, мой король, — возражает Юлия. — И лишние руки могут понадобиться. Мало ли…

— Ладно, девушка… — Король бросает свирепый взгляд на жену и дочь и, отстранив Юлию, шагает в темный проход. — Сзади держись, поняла? И чтоб ни звука!

— Возьми… — Королева торопливо повязывает Юлии на запястье серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами. — Это «серебряная трава», на защиту.

Юлия только кивает, уже протискиваясь в проход следом за королем. «Серебряная трава», наговоренная на защиту, прибавляет уверенности. Ажурные блики мечутся по стенам, впереди смыкается темнота, а проход ведет вниз и вниз — где скатами, где чередой ступеней, а раз даже длинной винтовой лестницей. Иногда коридор ветвится. Тогда король берет у Юлии лампу и разглядывает стены и пол. Он молчит, шаги его почти бесшумны, и Юлия изо всех сил старается двигаться так же — неслышно и осторожно. Тишина Подземелья звенит в ушах.

Тишина? Или гномьи наговоры, отскакивающие от «серебряной травы»?

Король останавливается так резко, что Юлия утыкается носом в его широкую, плотно обтянутую замшевым жилетом спину. Король шарит руками по воздуху впереди себя. Там, впереди, мечется свет неровными огненными сполохами. Там слышен бубнящий что-то неразборчивое гнусавый гномий голос. Король наваливается на невидимую преграду всем телом, пытается разрубить шпагой… шепчет в бессильной ярости:

— Они закрыли проход!

— Что же делать? — Юлия тоже протягивает руку вперед, касается кончиками пальцев преграды, и со шнурка королевы срываются жгучие искры. Невольно ойкнув, Юлия отдергивает руку.

— Что это еще? — хрипло рычит король.

— «Серебряная трава», на защиту.

— Эх, Нечистый меня задери, надо было Нину брать!

Гномье бормотание смолкает, и слышен голос Ожье. Такой родной… Юлия еле удерживает стон.

Решительный, твердый, полный затаенной боли голос. Ее Ожье… Что с ним?! Что-то страшное, она чувствует!

Как в страшном сне, Юлия ставит лампу на пол и шарит руками по колючему, непроницаемо-твердому воздуху, преградившему путь к Ожье. Она уже не замечает обжигающих руку серебряных искр; но мимоходом удивляется, что не плачет; а ведь заплакать сейчас кажется таким обычным делом…

И преграда исчезает. Юлия вваливается в разбавленную сполохами огня тьму, оглядывается заполошно. Ожье — ее Ожье! — медленно и неловко падает к ногам безучастной Матильды, кормилицы принца Карела.

Как она очутилась рядом? Кто таится в вязкой тьме неподалеку? И почему так странно слышать смех маленького Карела?

— Ожье, Ожье, вставай!

— Идем же, дура! — Король одной рукой подталкивает Матильду, другой помогает Юлии подхватить половчее бесчувственного Ожье. — Шевели ногами, пока они не опомнились!

Тьма сгущается вокруг, тьма давит, оживляя древние ужасы и детские страхи.

— Юлия, лампу!

Подхваченная на бегу лампа очерчивает их ажурным кругом света, раздвигая стены до безопасных пределов. Перепуганная Матильда подвывает на бегу. Хрипло, прерывисто дышит Ожье, пытаясь сам переставлять ноги, — пока король не отпихивает от него Юлину руку и не вскидывает гвардейца на плечо, словно мясник баранью тушу. Коридоры ведут вверх, вверх, и все тяжелее дышать. Винтовая лестница кажется нескончаемой. А за ней еще такой долгий путь!

— Юли, — хрипит Ожье.

Король замедляет шаг. Матильду уже шатает, вот-вот упадет, Юлия перехватывает у нее Карела и тяжело хватает ртом воздух. И тут возникают из тьмы впереди королева Нина и сэр Оливер, капитан королевской гвардии.

— Какого черта, — шепотом рявкает король.

— Вам нужна помощь, — тихо отвечает королева. — Я почувствовала.

Капитан принимает у короля Ожье, Нина ловко берет Карела. Королю остается подхватить под руки Матильду и Юлию. И идти сразу становится легче. И бесконечный путь наверх теряется в ажурных бликах света, в шелесте юбок, в тупой повторяемости шагов. И как странно увидеть впереди дневной свет…