Даниэль Клугер - Мушкетер

– Поистине, сегодняшний вечер исполнен чудес! – воскликнул он. – Милые дамы, позвольте вам представить сына Авраама де Порту, моего старого друга. Вы должны его помнить, моя дорогая, – обратился он к жене. – Ведь мы друзья детства.

Бледное лицо дамы выразило живейшее удивление, глубоко посаженные черные глаза блеснули.

– Авраама де Порту? Нашего земляка? Боже мой, как неожиданно! – Она внимательно всматривалась в меня, словно отыскивая сходство с моим отцом. Видимо, сходство это в конце концов было ею найдено, потому что тонкие губы дрогнули в подобии улыбки. Она ласково пожала мне руку чуть выше запястья. – Добро пожаловать в наш дом, уважаемый господин де Порту. Я действительно хорошо помню Авраама, благородного человека и доброго друга.

От осмотра, вполне бесцеремонного, я почувствовал себя весьма неловко.

– И, представьте себе, – оживленно продолжил г-н Лакедем, – именно он защитил сегодня нашу дочь от уличных негодяев! Перст судьбы! Господин… э-э… Господин Портос, – обратился он ко мне, – позвольте представить мою жену, госпожу Сюзанну Лакедем.

– Весьма рад, сударыня, – пробормотал я, отвешивая поклон почтенной даме.

Все это время Рашель стояла молча, переводя растерянный взгляд с отца на меня и обратно.

– Как странно… – промолвила она после того, как г-н Лакедем представил меня ее матери. – Вы можете мне не верить, сударь, но с первого же взгляда ваше лицо показалось мне знакомым. Хотя, в отличие от моих родителей, я никогда не видела вашего отца и не могу судить, насколько вы с ним похожи…

Эти слова вызвали почему-то у хозяина дома неодобрительную гримасу.

– Собственно говоря, дорогие мои, я хотел лишь представить вам господина Портоса и еще раз поблагодарить его – в вашем присутствии, – сказал он сухо. – Надеюсь, вы присоединитесь к моему приглашению и подтвердите, что отныне двери нашего дома открыты для господина Портоса в любое время.

– Ну, разумеется! – подхватила г-жа Лакедем. – Прошу вас, молодой человек, мы будем очень рады видеть вас в нашем доме. Я мечтаю услышать о нашем старом друге, вашем отце. Надеюсь, он в добром здравии?

Я хотел было сказать, что мой отец мертв, но заметил предостерегающий взгляд г-на Лакедема. Видимо, ростовщик не желал расстраивать супругу и дочь печальным известием о гибели старого знакомого. Я молча поклонился.

– Ну-с, более я вас не задерживаю, – сказал Исаак Лакедем. На губах его вновь появилась любезная улыбка, но в голосе послышались повелительные интонации. – Мне нужно сообщить еще кое-что нашему гостю. Боюсь, эти вещи скучны для женского слуха. Кроме того, дорогая, – обратился он к жене, – ты весь день чувствовала себя не очень хорошо. А вам, Рашель, давно пора быть в постели.

Обе женщины тотчас оставили нас, на прощанье еще раз поблагодарив меня. После их ухода, г-н Лакедем несколько раз прошелся передо мной в глубокой задумчивости. Я молча наблюдал за ним. То, что сейчас наконец-то будет раскрыта тайна убийства моего отца, будоражило мое воображение. Мне не терпелось скорее услышать – и, разумеется, никаких колебаний относительно мести его убийце я более не испытывал. Только правила приличия удерживали меня от того, чтобы поторопить г-на Лакедема. Но он все мерил шагами комнату, опустив голову так, словно что-то отыскивал в полу. Руки его были сцеплены за спиною, шея по-птичьи спрятана. Так прошло не менее десяти минут. Наконец г-н Лакедем остановился и коротко взглянул на меня.

– Друг мой, – сказал он негромко, – этот рассказ касается в основном прошлого. Прошлого не только вашего отца, но и моего прошлого – хотя оно, как я полагаю, интересует вас в наименьшей степени. Однако прежде чем начать, я хочу задать вам несколько вопросов.

Я выразил согласие кивком.

– Что вы знаете о своем происхождении – кроме, разумеется, вашей принадлежности к роду де Порту? Что успел рассказать вам ваш отец? – спросил старый ростовщик, пододвигая свое кресло ближе к моему и садясь напротив. Взгляд его, казалось, стремился проникнуть мне в душу, и мне это не понравилось. Я не собирался разговаривать с этим человеком на столь болезненную тему, как мое происхождение, – несмотря на то что он был хорошим другом моего несчастного отца. Но с другой стороны, не ответив на вопрос, я не мог рассчитывать на его откровенность.

Г-н Исаак Лакедем откинулся на спинку кресла. Видимо, мое молчание он истолковал по-своему.

– Я понимаю, что вы мне можете не доверять, – сказал он. – Это ваше право. На вашем месте я, скорее всего, тоже был бы осторожен. Хорошо. Пожалуй, я сам расскажу вам обо всем, ничего не спрашивая. Но чем меньше я буду знать о том, что именно вам известно, тем больше мне придется рассказывать. Уверены ли вы, что готовы всю ночь просидеть в этом кресле, слушая старика, излагающего давние и, возможно, малоинтересные вам истории? – Последние слова г-н Лакедем произнес с нескрываемой иронией.

– Я знаю, что мой отец – португальский еврей. – Я произнес эту фразу напряженным, даже, как мне показалось, немного звенящим голосом. – Я знаю также, что он хранил это в тайне. Я знаю, что пребывание во владениях испанской короны опасно для любого члена нашей семьи. Незадолго до смерти отец заклинал меня держаться подальше от Испании. Кроме того, я полагаю, что его смерть каким-то образом связана с прошлым нашей семьи! – Я замолчал. Щеки мои горели, хотя я и сам не знал отчего: из-за стыда за низкое происхождение или от того, что я впервые произнес все это при постороннем человеке.

– Это все? – спросил г-н Лакедем, убедившись, что я не собираюсь продолжать. Его голос звучал тихо и спокойно. – Что же, вы знаете немало… и немного. Я расскажу вам то, чего вы не знаете, но должны знать – сейчас, когда Авраам де Порту ушел из жизни…

В это время раздался стук в дверь, и на пороге появился запыхавшийся Юго с подносом в руке. На подносе стояли бутылка светлого вина, два стакана и блюдо с печеньем.

– Поставь на столик, мой добрый Юго, – сказал г-н Лакедем. – И оставь нас одних. Я хочу, чтобы нас никто не беспокоил… Впрочем, – он взглянул на стенные часы, – вряд ли в это время кому-нибудь может понадобиться ростовщик… – Подождав, пока Юго удалился, он вновь обратился ко мне: – Старина Юго и приходящий в определенные часы конюх Жак – это вся наша прислуга… Позвольте вас угостить, мой друг. Это вино мне изредка удается получать из Испании, у него вкус нашей юности… – Г-н Лакедем после небольшой паузы пояснил: – Говоря «нашей», я имею в виду себя и вашего почтенного отца, да будет благословенна его память и да смилуется над его душой Всевышний.

Он ловко откупорил бутылку и наполнил стаканы. Вкус вина был непривычен, а вино чрезмерно крепкое. Во всяком случае, от первого же глотка я почувствовал легкое головокружение. Мне было неприятно такое ощущение, и я отставил стакан в сторону.