Даниэль Клугер - Мушкетер

Как оказалось, дом, в котором обретался начальник Барселоннетского гарнизона, находился здесь же, на площади. Подходя к нему, я подивился схожести этого здания с «отелем Бриссо» в Маржаке. Да и сама Барселоннета казалась близнецом французского приграничного городка.

Я бы не удивился, если б узнал, что все местные жители находятся в родстве со своими французскими соседями. Но вот то, что капитан Джузеппе Бриззи выглядел двойником Жозефа де Бриссо, было поразительно. Сходство это таилось не во внешности и даже не в имени, по сути представлявшем итальянский вариант имени французского капитана. И даже не в акценте, точь-в-точь копировавшем речь уроженца Маржака. Что-то более важное сближало этих достойных господ. Но долго размышлять над этим я не стал. Представившись капитану Бриззи и вызвав большое удивление тем, что на голову ему свалился гвардеец французского короля, я немедленно представил своего спутника. И конечно же озадачил его еще сильнее.

Впрочем, ознакомившись с письмом, которое г-н Лакедем вручил капитану, синьор немедленно успокоился. Окончательно вернула ему спокойствие герцогская печать. Морщины, набежавшие на его лоб, разгладились. Он с большим почтением поинтересовался у «синьора Лакедеми» его нуждами и, услышав о желании важного гостя как можно скорее прибыть в Турин, тотчас распорядился заложить карету. Посетовав на немногочисленность гарнизона, капитан Бриззи пообещал выделить в сопровождение двух своих солдат.

Со мной же он теперь обращался не без высокомерия. Видимо, в его глазах я превратился всего лишь в мальчика на побегушках – даром что камзол мой украшал вензель французского короля. Я старательно подыгрывал ему, всем своим видом изображая подневольного маленького человека. Такое поведение немедленно расположило его ко мне. Я же, насколько это было возможным, рассыпался в комплиментах выправке солдат и состоянию городских стен. Любезно простившись с Лакедемом – душ Баррушем, который пожелал немного отдохнуть перед дальней дорогой, синьор Бриззи поинтересовался, собираюсь ли я последовать в Турин вместе с синьором Лакедеми.

– Что вы, господин капитан! – ответил я, энергично махнув рукою. – Мне велено было сопроводить их до вашего чудесного города. Наверное, мои командиры хорошо знают, что на вас можно положиться, – и зачем им в таком случае давать лишнее поручение такому неопытному человеку, как я? Нет, господин капитан, я немедленно отправлюсь в обратный путь. Но, господин капитан, мне было также велено передать двести ливров человеку, который обеспечит этих важных господ всем необходимым в дорогу. И я хочу немедленно отсчитать вам деньги, чтобы, не дай Бог, не забыть об этом в дорожных хлопотах. – С этими словами я извлек из внутреннего кармана кошелек. Он изрядно похудел за время нашего путешествия, но все еще производил внушительное впечатление. Капитан вытаращил глаза и открыл рот. Ничего не сказав, он только крякнул, когда я деловито отсчитал ему названную сумму. Синьор Бриззи оторопело уставился на тускло поблескивавшие кругляшки с профилем его величества короля Франции. Я отступил на шаг от стола и замер. Капитан перевел взгляд на меня. Я видел, что он подсчитывает в уме, сколько же из двух сотен осядет в его кармане. Судя по выражению его лица, подсчеты произвели на него приятное впечатление. Он сказал озабоченно:

– Синьор Портос, я прикажу выдать вам расписку.

Я пренебрежительно махнул рукой:

– Не стоит, синьор капитан. В том, что касается денег, начальству будет достаточно моего слова.

Услыхав это, синьор капитан не мог сдержать довольной улыбки, которая, впрочем, тут же исчезла, поскольку я продолжил:

– Но вот другая расписка мне действительно понадобится.

– Другая расписка? – Капитан воззрился на меня. – Какая еще, синьор Портос?

– Да вот именно такая расписка, что, мол, гвардеец по имени Портос доставил в город Барселоннета некоего Исаака Лакедема и членов его семьи, – сказал я небрежно, всем своим видом показывая, сколь малое значение придаю сказанному. – Служба! – И я развел руками, словно удивляясь прихоти своего начальства. – Доставляешь ли ты сундук или человека – будь добр отчитаться. Надеюсь, это не вызовет у вас затруднений?

Синьор Бриззи посмотрел на двести ливров, лежавших перед ним. Затем на меня. Моя бесхитростная физиономия убедила его в том, что никакого подвоха тут нет. Думаю, он к тому же быстро сообразил, что требуемая бумага для него куда менее важна, чем расписка в получении кругленькой суммы. Словом, капитан еще раз хмыкнул, покачал головой, пожал плечами и позвал помощника. Секретарь быстро написал то, что я ему продиктовал, после чего синьор Бриззи размашисто подписал расписку и приложил к ней печать. Я горячо поблагодарил его, отвесил поклон и вышел, оставив капитана любоваться неожиданно свалившимся богатством. Мне предстояло попрощаться с семейством Лакедем.

Прощанье оказалось самой тяжелой минутой в нашей одиссее. Все мои мысли до того были сосредоточены на том, чтобы добраться до Барселоннеты, теперь же, когда первая часть плана была осуществлена, я вдруг сообразил, что на самом деле совершенно не был к этому готов. Я пустился в эту авантюру очертя голову, мысленно воскликнув: «Будь что будет!»

Да, нам повезло – и вот пришло время навсегда расстаться с семейством, к которому я успел привязаться, и с девушкой, которую по-настоящему полюбил. Я шел к гостинице, в которой они остановились, и ноги мои тяжелели – словно в сапоги положили свинец. Что сказать г-ну душ Баррушу? Что сказать г-же Сюзанне? И какие слова произнести, увидев в последний раз Рашель?

Поднявшись по лестнице, я постоял у двери гостиничных покоев, в которые, по просьбе Мушкетона, хозяин поместил путешественников поневоле. Теперь и руки показались мне слишком тяжелыми – я ведь должен был постучать в эту дверь. И я постучал – коротко и решительно. Дверь тотчас распахнулась, и в смятенном состоянии духа я наконец предстал перед моими недавними подопечными – в последний раз. Глаза «Исаака Лакедема» были красными, несмотря на то что мое появление он встретил улыбкой. М-м Сюзанна Лакедем – или, вернее, Сюзанна душ Барруш – обняла меня. Она долго не разжимала объятий, спрятав лицо на моей груди; когда же наконец подняла голову, по ее щекам струились слезы. Еще раз горячо поблагодарив меня за спасение, супруги Лакедем – душ Барруш вышли из комнаты под каким-то предлогом, и я остался наедине с Рашелью. Все это время она неподвижно стояла в дальнем углу, так что, войдя в комнату, я не сразу ее заметил.

Мы молча смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Во всяком случае, я не знал. Ее лицо было удивительно спокойно, никогда ранее я не видел, чтобы она выглядела вот так, – напротив, мне всегда казалось, что малейшее движение чувств немедленно отражалось на этом дорогом мне лице. Мгновенным взмахом ресниц, дрогнувшими губами, блеском глаз.