Даниэль Клугер - Мушкетер

Приподнявшийся было, Дезэсар снова упал в кресло и так побагровел, что я всерьез заволновался, как бы его не хватил удар.

– Портос, – произнес он, словно не веря собственным ушам, – вы хотите сказать, что вам не известно, в какой стране находится Барселона?!

Я возмутился:

– Что значит – не известно? – Я негодующе фыркнул. – Как это то есть не известно? Известно, разумеется! Как бы иначе я мог выехать оттуда три дня назад? А ведь я приехал именно оттуда!

– Откуда?! – заревел капитан, теряя терпение.

– Да из Барселоны же! – Я демонстративно пожал плечами. – Из Барселоны, которая лежит в шести лье от границы! Разве не для пересечения границы мне была вручена эта грамота? – И я бросил на стол подорожную.

– Но испанской границы, черт возьми! Вы что, не понимаете разницы?

– При чем тут Испания?! – в свою очередь вскричал я. – Какая Испания?!

Вне себя от ярости, Дезэсар вскочил на ноги. Видно было, что он борется с сильнейшим желанием наброситься на меня. Но привычка к дисциплине взяла верх. Он лишь скрипнул зубами и изо всех сил грохнул кулаком по столу. Я же, изо всех сил удерживая на лице выражение полного неведения, заявил со сдержанной обидой в голосе:

– Если угодно, можете меня наказать, господин капитан, даже посадить под домашний арест, но я не вижу своей вины. Из-за какой-то мелочи вы наказываете меня так, словно я совершил страшное преступление!

– Молчите! – Дезэсар всплеснул руками. – Нет, положительно, вы невероятный человек! Вы мне симпатичны, и я прошу вас: замолчите! – Он говорил почти умоляюще. – Прошу вас… в передней слишком много посторонних, я не хочу кривотолков. Поэтому я не требую вашу шпагу, но объявляю вам об аресте. Прямо отсюда, Портос, вы отправитесь в Пале-Кардиналь. Дайте слово, что вы пойдете туда без всякого сопровождения! Дайте слово дворянина, Портос!

Я чуть пожал плечами:

– Конечно, господин капитан, я даю вам слово! Если вы того хотите – я немедленно отправлюсь в Пале-Кардиналь. Насколько я понимаю, я должен лично доложить его высокопреосвященству о выполнении приказа?

– Да! – воскликнул капитан – едва ли не радостно. – Именно этого я и хочу! Очень хочу, ступайте, Портос. Идите к его высокопреосвященству и молите Бога, чтобы все обошлось только домашним арестом!

Может быть, его высокопреосвященство и правда помилует вас – из-за вашей редчайшей, поистине невероятной… гм-гм… простоты.

Разумеется, он хотел сказать – глупости. Я повернулся к выходу и зашагал к двери, громко ступая и звеня шпорами. Физиономия моя хранила гримасу обиды и удивления.

– Стойте! – снова воскликнул он. Я тотчас остановился. – Погодите. Подождите в передней, я напишу несколько слов кардиналу, передадите ему.

Дожидаясь письма и делая вид, что не замечаю любопытствующих взглядов, я мучительно размышлял – удалось ли мне убедить барона в своей искренности? Но даже если да, то сейчас мне предстояло испытание куда более серьезное. Ришелье – не Дезэсар, о его проницательности ходили легенды. Еще только задумывая план спасения Лакедемов, я в глубине души надеялся на то, что мне все-таки не доведется предстать перед первым министром, что все встанет на свои места, едва я вернусь и доложусь Дезэсару. Я полагал, что капитан после моего рапорта либо махнет рукой на промах тупого солдафона, либо с позором выгонит из гвардии.

Адъютант, вызванный Дезэсаром, вскоре вернулся с пакетом, в котором оказались злосчастный приказ, расписка бургомистра и письмо, написанное капитаном и запечатанное его личной печатью. Спрятав все это в нагрудный карман, я отправился во дворец его высокопреосвященства.

Шел я туда, пребывая в твердой уверенности, что теперь-то уж точно дальнейший мой путь пролегает между Бастилией и Гревской площадью. Что, кстати, верным было не только в переносном смысле – дорога к Пале-Кардиналь пролегала мимо Гревской площади.

Но делать было нечего. Возможности бегства для меня по-прежнему не существовало. «Пока что мне везло, – решил я. – В конце концов, даже доклад у Дезэсара прошел удачно».

Свернув на улицу Сен-Антуан у высоченной башни монастыря Ла Рок, я столкнулся с Атосом, которого сопровождал Арамис. Бывший аббат сменил прежний скромный наряд на воинственный, да и новая перевязь выглядела значительно богаче. Лихо заломленная широкополая шляпа с черно-белым плюмажем, которую он надел вместо прежней серой, придавала ему вид гордый, почти заносчивый – несмотря на привычно скромное выражение липа. При виде меня в глазах обоих моих друзей появился немой вопрос.

– Дезэсар послал меня к кардиналу, – пояснил я. И добавил вполголоса, оглянувшись по сторонам: – Не исключено, что его высокопреосвященство прикажет меня арестовать. Арамис, вы дали мне добрый совет, я вам очень благодарен, – добавил я, обращаясь к бывшему аббату. Тот сдержанно поклонился. – Последовав вашему совету, я выполнил приказ… формально, так сказать. Теперь мне предстоит доклад у господина кардинала.

– Прекрасно, – невозмутимо сказал Атос, – в таком случае мы вас проводим и подождем. Вы не против?

Я не был против, и к дворцу кардинала мы пришли втроем. Здесь я попрощался с друзьями. Атос сказал, что они меня дождутся. Оставив их прогуливаться по Сен-Антуан, я вошел в резиденцию его высокопреосвященства и сразу же оказался среди нескольких десятков «красных» мушкетеров. Гвардейцы бросали на меня подозрительные взгляды: с некоторыми мне уже доводилось скрещивать шпаги. Но никто не стал затевать ссоры в передней его высокопреосвященства. Я быстро отыскал дежурного гвардейца – в отличие от остальных, он был в шляпе – и показал ему письмо от Дезэсара к кардиналу. Гвардеец взял письмо, скрылся за высокой дверью с литыми бронзовыми ручками и тотчас вышел.

– Прошу подождать, – сухо произнес он и тут же отвернулся. Я отошел в угол и, скрестив руки на груди, стал ждать, готовясь к самому худшему. Больше всего меня волновало то, что в случае ареста мои друзья могли вмешаться и тем самым навредить себе.

Ждал я довольно долго. Наконец дверь снова отворилась, и на пороге появился маленький человек в темно-коричневой сутане, перепоясанной веревкой. Суконный капюшон, пришитый к сутане, был откинут, обнажая совершенно лысую, не нуждавшуюся в тонзуре голову. В руке он держал переданное мною письмо Дезэсара. Я узнал всесильного Серого Кардинала – монаха-капуцина отца Жозефа. Он поискал глазами адъютанта, тот указал на меня. Отец Жозеф окинул меня внимательным взглядом и сделал приглашающий жест рукою. Я приблизился. Капуцин покосился на мою шпагу. Я ожидал, что он прикажет ее отнять, но советник кардинала только пожевал недовольно тонкими губами и негромко сказал: