Андрей Валентинов - Квентин

— Еле добрался. Суслик из Нью-Йорка оказался никаким гонщиком.

Ингрид фон Ашберг взяла под локоть, взглянула без улыбки.

— Уже поняла. Крайне неразумно, господин Перри. Зачем было ехать на авто? Рядом железнодорожная станция.

Перри огляделся. Шоссе, синий щит с указующей стрелкой и надписью «Лион. 20 километров», дома под красной черепицей. Один, побольше прочих, совсем рядом. Крыша острым углом, потемневшая от времени труба-дымоход, темно-зеленый плющ, скрывающий старые стены.

— Поездом проще, — согласился он. — Но хотелось кое-что доказать себе самому.

Девушка фыркнула:

— Вы сейчас — настоящий фон Ашберг, вылитый дядя с фронтовой фотографии. Это не комплимент, господин старший брат, а печальная констатация… Ваше парижское начальство, надеюсь, не в курсе?

Молодой человек честно попытался улыбнуться.

— Думаю, нет. Едва ли у мистера Н имеется шпион на веронском почтамте. А вообще-то говоря, катились бы они все!..

— Правильно! — рассудила баронесса. — Это наше семейное дело. Странно, господин Перри, но с тех пор, как вы с презрением отвергли мою грешную плоть, наступила некая гармония. По крайней мере, могу смотреть на вас как на родственника, пусть и не слишком приятного.

Уолтер давно уже понял, что с сестрой лучше не спорить.

— Костюм… И еще танго не умею танцевать.

— И на Монблане не были, — девушка обернулась, кивнула в сторону дома. — Сняла до завтрашнего утра. Ужин нам приготовят, а вот ночевать придется вместе. Одна спальня и огромная, как берлинский аэропорт, кровать. Я слева, справа — вы, посредине — меч, как у Изольды и Тристана.

Молодой человек окинул взглядом стены под зеленым плющом.

— Меча тут не найдешь, положу грабли. А еще лучше, переночую в машине.

Ингрид фон Ашберг покачала головой:

— Никогда не позволю себе выгнать брата из дома. Да и вид у вас, господин Перри, не боевой, за ужином заснете. А не заснете, буду учить вас танго. Здесь есть радиоприемник.

Горящий камин, уютное потрескивание горящих поленьев, неяркие обои по стенам, фотографии в деревянных рамках, распятие в углу, тяжелые темные кресла.

Ночь за окном. Сестра и брат.

— Мне тоже снилось что-то жуткое, — негромко рассказывала Ингрид. — Вы — мертвый, я — живая, говорим о поединке, о Граале, о мече Зигфрида. Мой бог! Зигфрид?! Я ни одну оперу Вагнера не смогла дослушать до конца! Вернетесь в Нью-Йорк — сразу в клинику на неделю, я проделаю то же в Берлине.

Стряхнула пепел в латунный обрезок гильзы — память о Великой войне.

— Но сейчас о деле, господин Перри. На повестке дня, а еще точнее — ночи, два вопроса.

Резко обернулась, взяла брата за руку.

— Выручайте сестру! Мне очень нужно дядино наследство. Нет-нет, никакого инцеста. Испортим все, я вас возненавижу. Зачем?

Баронесса встала, подошла к горящему камину, протянула ладонь, словно желая погладить яркие живые язычки.

Бросила окурок, обернулась.

— Мой адвокат тщательно изучил дядино завещание. Там говорится о моем браке с гражданином США Уолтером Квентином Перри, проживающим в городе Нью-Йорк. И больше ничего! Уловили?

Молодой человек в очередной раз не пожалел, что регулярно посещает кинотеатры.

— «Большая афера», Джон Бэрримор и Мэриэн Марш, 1931 год. Нужен другой Перри из Нью-Йорка.

Девушка подошла к его креслу, присела прямо на темные доски пола. Взглянула в глаза.

— Я буду очень благодарна, брат! Можете считать, что университет для нашего общего родственника Джона Рузвельта Перри уже у вас в кармане. Найдите тезку, договоритесь, заплачу очень хорошо. Я не стану изменять этому парню, если родится ребенок — не брошу, воспитаю. Только постарайтесь, чтобы Перри-бис был не урод, не старик…

Уолтер, выбравшись из кресла, присел рядом с сестрой, коснулся плечом.

— «Синг-Синг». По-немецки почти как «Пой-пой». Слыхали об этом заведении? Здесь нужен будет настоящий адвокат, американский, чтобы каждый ход продумал… Но если юристам нашего дяди требуется лишь брачное свидетельство с фамилией и два года безупречной жизни, можно поступить куда проще. В США нет внутренних паспортов, изменить имя и фамилию совсем несложно. Приезжайте в Нью-Йорк, Ингрид, найдите хорошего человека, лучше, чтобы на всю жизнь. А настоящую фамилию можно через два года вернуть. Не понравилась, бывает!

Баронесса вцепилась в его запястье, повернулась рывком.

— Правда? У меня есть приятель в Нью-Йорке, немец. Друг детства, влюбился в меня еще в пятом классе. Уехал в Штаты, письма пишет…

Встала, отряхнула платье. Взглянула сурово, без тени улыбки.

— Прошу и дальше наставлять меня, господин старший брат! Когда мы встретились на «Олимпии», я едва не совершила самую большую ошибку в своей жизни. Но сейчас придется быть неблагодарной. У нас впереди плохой разговор.

Дрова догорели. Красные угли — волчьи глаза в ночи. Брат и сестра смотрят друга на друга. Мать-Тьма, неслышно окружив со всех сторон, переменила их облик. Сестра стала старше, брат словно оделся камнем. Голос никто не повышает, хотя оба готовы перейти на крик.

— Это мое дело, Ингрид. Мое — и госпожи фон Дервиз.

— Нет, брат. Позвольте напомнить, что я говорю по поручению господина Михеля Венига. Кстати, когда он узнал, что именно вы его спасли… Не возражайте, господин Перри, лекарства стоили очень дорого. Господин Вениг сказал, что вы действительно альтесс, и по праву крови, и по чистоте души. Его слова, не мои, я не верю в рыцарей… Но! Но то, что вас очень умело завербовали, вполне допускаю. У господина Венига хорошие информаторы. Он попросил предупредить.

Угли гаснут, Мать-Тьма подступает все ближе, но догоревшие поленья внезапно взрываются снопом ярких горячих огней. Свет падает на лица, отражается в глубине зрачков.

— Меня уже предупреждали, Ингрид, — один очень знающий человек, который начал со швабры, а потом взрывал железнодорожные станции. Марг сказала ему все в лицо. Помню дословно: «Я не разведчица, я не сотрудничаю ни с одной из спецслужб мира». Этот человек подтвердил, только добавил слово «государственных». Марг обеспечивает безопасность Кирии и ее… ее свиты. По сути, частное детективное агентство, сам в таком служил. И что плохого?

— Я ничего не понимаю в мистике, в рыцарских орденах, в масонских ложах и в прочих розенкрейцерах. Не мое. Я, господин Перри, сугубая реалистка. Михель назвал госпожу фон Дервиз «Бегущей с волками». Не знаю, что это, кажется из доктора Юнга. То ли секта, то ли еще один рыцарский орден, не важно… Сейчас, господин старший брат, я задам несколько вопросов. И не смейте обижаться, речь, возможно, идет о вашей жизни.

Огоньки погасли. Мать-Тьма нетерпеливо колыхнулась, однако брат, сам того не ведая, прогнал ее прочь. Еле слышный щелчок, желтая волна электрического света… Теперь он стоял, прислонившись к стене, сестра тоже поднялась, подошла ближе.