Александр Чернов - Из западни [litres]

Попытка обойти их левый фланг по берегу провалилась не менее кроваво. Врагу хватило трех замаскированных пулеметов, чтобы начисто выкосить две ротные колонны, шедшие в наступление по колено в воде. Теперь тела их солдат колыхались в волнах, устилая полосу прибоя метров на двести… На требование об усиленном артиллерийском обстреле люнетов, из которых велся плотный фланкирующий огонь, пришел обескураживающий ответ – стрелять нечем. На орудие осталось по два-пять снарядов на случай отражения контратаки. Выручил флот: четыре канонерки и миноносцы смогли-таки заткнуть русские пулеметы.

Увы, но на противоположном фланге, где атаковал полк Кабаяси, у моряков поначалу не заладилось. Первая попытка трех японских канонерских лодок подойти вплотную к берегу и «перепахать» укрепления врага окончилась неудачей. Более крупная, да еще и вооруженная парой 9-дюймовок, русская канлодка «Манджур» [18] Кроме «Манджура» Макаров выслал в залив Талиенван КНЛ «Гремящий» и «Отважный». Но в бою они не участвовали из-за их столкновения в темноте, вскоре после выхода в море. После этой коллизии державший флаг на «Манджуре» контр-адмирал Лощинский приказал им вернуться в Порт-Артур. В нашей реальности командиры этих канонерок просто отказались идти в бой, отделавшись всего лишь списанием на берег, и помогал армейцам один «Бобр» под командованием капитана 2-го ранга Владимира Владимировича Шельтинга, умудрившегося потом еще и прорваться обратно в Артур, вопреки прямому приказу начальства, расстреляв все снаряды, затопить свою канонерку в Дальнем. устроила своим визави кровавую баню. Японцы практически не строили специальных мелкосидящих судов для прибрежной зоны, предпочитая обходиться китайскими трофеями и устаревшими кораблями. Все деньги, выделяемые на флот, шли на строительство эскадренных, морских кораблей.

В итоге Кабаяси имел «удовольствие» в течение получаса наблюдать за избиением японского прибрежного флота. Его кульминация – взрыв девятидюймового снаряда, после которого от маленькой деревянной канонерки «Иваке» остались только щепки на воде, – вызвал неприятную ассоциацию с событиями ночи высадки восемь дней назад, двадцать первого апреля. Он невольно вспомнил свой личный опыт «участия» в морском бою и даже чуть поморщился, что для самурая равноценно истерике.

Тогда, среди ночи, транспорт, с которого его полк еще не успел начать высадку, был пронизан снарядами, а соседний – подорван миной. Одно дело воевать на суше, где можно стрелять в ответ, прижаться к земле, отступить, в конце концов! Но куда деваться в море с парохода, который медленно заваливается на борт? Что делать пассажиру в морском бою – паниковать и путаться под ногами команды или просто медитировать и наслаждаться зрелищем? Хотя какое тут наслаждение, скорее полное непонимание…

Взять хотя бы тот самый взрыв, осветивший половину неба, в честь которого все на палубе дружно проорали «Банзай!», уверенные, что где-то там, в темноте, императорский флот разделался с очередным русским крейсером. Увы, на следующий день в штабе дивизии их «обрадовали»: почти что треть всех снарядов, предназначенных для поддержки высадки, погибла вместе с перевозившим их транспортом…

Дело пошло на лад, когда подошедшие на предельную дистанцию прицельного огня крейсера Соединенного флота – ближе просто не позволяло мелководье – отогнали, наконец, настырную русскую лодку, причинившую к этому моменту кучу неприятностей японским войскам на берегу. Уцелевшие японские канонерки немедленно вернулись, со второй попытки прошерстив вражеские окопы, и времени на воспоминания у Кабаяси не осталось. Третья за день атака, в которую он повел сводный отряд, собранный из остатков трех полков дивизии, увенчалась наконец успехом. Русские, потеряв три люнета и часть траншей на своем правом фланге, взорвали склады боеприпасов, попортили орудия, сняв с них замки, подпалили вещевые магазины и начали общее отступление.

Японцам теперь предстояло озаботиться закреплением на позиции и преследованием. А у Кабаяси, возможно, появился шанс дожить до начала штурма укреплений самой крепости Порт-Артура, поскольку разведка доложила, хвала богам, что ближайшие крупные русские подразделения, угрожающие ударом с тыла, способны подойти сюда от Ляояна не ранее чем через несколько суток, а к этому моменту их уже будет кому встретить.

На формирование походных колонн, боевого охранения и необходимый отдых после боя ушло порядка двух часов. Поредевшие полки 3-й дивизии приводили себя в порядок после жестоких потерь на берегу, но успех необходимо было развить. И честь начать преследование отступающего противника первыми вновь была оказана солдатам и офицерам 1-й дивизии.

Но не успел еще Кабаяси отдать приказ выступать, как из-за цепи высот, за которыми расположилась японская артиллерия, послышалась яростная орудийная стрельба. «Конечно, – зло сжал зубы капитан, – на артналет по русским окопам снарядов не нашлось. На поддержку лобовой атаки пехоты тоже. А сейчас куда они палят, эти чертовы артиллеристы? Может, какой нибудь идиот в больших галунах учинил салют в честь победы?»

С едва сдерживаемым раздражением он ожидал посыльного с разъяснением, что все это представление значит, ибо разрывов снарядов он не наблюдал, Кабаяси предпочел отложить начало марша. Но возвращения молодого курсанта-добровольца, исполняющего роль делегата связи, он так и не дождался. Вместо него из-за холмов показался… Железнодорожный состав!

Кабаяси от удивления открыл было рот, что для прекрасно владеющего собой японца, офицера и потомственного воина было совершенно не характерно. Но его оплошности никто не заметил – на приближающийся поезд обалдело глазели все.

Нет, капитан понимал, что все по-настоящему боеспособные части сейчас, после нескольких атак русских позиций, «лежа отдыхали», изображая подготовку к маршу. Он и вправду не ожидал многого от того полка 4-й дивизии и двух эскадронов кавалерии, что были направлены три дня назад на северо-восток, дабы оседлать железную дорогу у развилки на Инкоу, а остальные тыловые части вообще, по мнению капитана, доброго слова не стоили. Но ПРОПУСТИТЬ ПАРОВОЗ С СОСТАВОМ до линии русских укреплений сквозь целый полк, сквозь все тыловые части, сквозь позиции артиллерии, в конце концов? Что могло помешать остановить его стрельбой из орудий, хотя бы и прямой наводкой?

Но, пожалуй, это уже и не так важно. Пропустили? Тем лучше для него и его славной дивизии – теперь весь груз поезда на законном основании достанется им. Криком выведя подчиненных из ступора, капитан отдал приказ выдвигаться бегом к насыпи и, если паровоз не остановится добровольно, открыть огонь по рубке и при необходимости – по котлу. Сам он тоже не удержался и в первых рядах побежал в сторону подходящего состава. Но по мере приближения он все больше и больше казался Кабаяси каким-то неправильным…