Александр Чернов - Из западни [litres]

Почему одна платформа и два вагона поставлены впереди паровоза? Что это за дым идет из хвоста поезда – пожар от попавшего японского снаряда или второй паровоз? А если второй паровоз, то зачем – состав не такой уж и длинный? Что же это там за груз, который русские настолько упорно пытаются провезти в Порт-Артур? И почему за первым поездом дым из-за холмов поднимается к небу еще гуще, как будто там еще пара составов тянется?

Вопросов становилось все больше. И их масса превысила критическую, когда за первым поездом из ложбины действительно показался второй. Отдать хоть какой-то приказ или даже просто придумать, что именно скомандовать, Кабаяси не успел.

Головной зшелон полыхнул огнем подобно сказочному дракону. По бегущей к нему японской пехоте с бортов БРОНЕПОЕЗДА хлестали длинными очередями по пять пулеметов, с обеих артплощадок торопливо рявкали по четыре маленьких, но вредоносных пушки Барановского, и хоть и редко (скорострельность немногим выше выстрела в минуту из-за картузного заряжания), но солидно рыкали две башенные 87-миллиметровые пушки [19] Имеется в виду стальная четырехфунтовая морская пушка образца 1867 года. Четыре таких орудия были подняты с затонувшего в 1893 году крейсера «Витязь» и хранились в арсенале Владивостока. . Они абсолютно устарели для флота, и их с радостью вымели с флотских складов, но зато на суше мощные шрапнельные и сегментные снаряды весом в шесть килограммов, которых во Владивостоке нашлось превеликое множество, были весьма актуальны…

В боевой рубке штабного вагона легкого бронепозда «Добрыня Никитич» Василий Балк, наблюдая за мечущимися под ливнем шрапнельных и пулеметных пуль японцами, задумчиво проговорил, обращаясь к великому князю Михаилу и Максимову:

– Больше так легко нам не будет… И так три раза мы их накрыли, сыграв на эффекте неожиданности. Сначала передовой отряд, который невесть зачем перся вдоль железки; потом на станции, когда их артиллерию проредили; и вот эти вот, наконец. Но тут уже – линейная пехота, явно только что бывшая в бою. Значит, мы врубились в их боевые порядки. По всему судя, квантунцев они с позиции сбили максимум за три часа до нашего подхода. Вариант, скажу вам, не самый плохой. Теперь, если нам еще и провести эшелоны до Нангалина удастся без потерь, то первым в церкви свечку поставлю. Странно только, почему нас японцы не так уж активно обстреливали из орудий?

– Простите, господин лейтенант, но вы ЭТО называете «не активно»? – как обычно, влез поручик Ржевский, во все дырки затычка. – Да у нас у всех броневагонов крыши сейчас не стальные, а свинцовые от расплющенных шрапнельных пуль! Хорошо хоть, мы и у эшелонов крыши железом накрыли, а то привезем в Артур кучу раненых вместо подмоги.

– Эх, молодо-зелено, поручик, – усмехнулся, не отрывая бинокля от глаз, Балк, – не были вы, Серж, под настоящим обстрелом… Вы бы лучше задумались, какого хрена они по нам вообще шрапнелью стреляли? Да уже после первых снарядов должны были понять, что нам это как слону дробина, и перейти на гранаты. Так нет же, почти каждая новая батарея дает по нескольку залпов той же шрапнелью, и все! [20]Хорошо, что у них переменных трубок нет, а то бы нам и шрапнели «на удар» мало не показалось. Эта штука не намного хуже бронебойного снаряда работает, а у нас нормальной брони только на «Илью» целиком хватило. Доберемся до Артура или Дальнего – надо будет пулеметные вагоны не забыть добронировать.

– Знаете, Василий Александрович, по-моему, у них просто боеприпасы закончились, – хитро прищурившись, заявил командир бронепоезда штабс-капитан Максимов. – Другого разумного объяснения я просто не нахожу. Себя на их место поставьте. Вот – цель. А вот ваши пушки. И не стреляете? И с чего бы вдруг? Расхотелось?

– Кстати, похоже на то. Очень похоже! – рассмеялся Василий, – И коли так, то мы с вами, господа, сорвали сегодня банк вчистую. Но! Будем считать, прорвались мы исключительно Божьей волей, заступничеством Богородицы да молитвами отца Михаила. Теперь только дойти бы до разъезда на городишко Талиенван, пропустить все эшелоны с пехотой и боеприпасами дальше на Порт-Артур, а затем мы втроем с «Ильй Муромцем» и «Алешей Поповичем» начнем демонстрировать воинству генерала Оку, что такое мобильная оборона с широким использованием флангового пулеметного огня при артподдержке на колесах… Тьфу, блин! Сглазил…

Наполеоновские планы Балка были прерваны взрывом снаряда серьезного калибра в паре сотен метров от передней платформы. Взлетев по трапу в обзорную башенку, Балк с биноклем прильнул к смотровой щели правого борта, уставившись в сторону моря. Сверху донеслась грязная ругань.

– Какая-то долбаная калоша-канонерка под берегом болтается, наши пукалки ее разве что поцарапают, а на ней одна дура калибра… ну, на глаз дюймов так восемь-девять. И если она современная и скорострельная Армстронга, то нам хана. С «Муромца» ее пока не видят и минут пять еще обстреливать не смогут. Если старье Круппа, то у нас еще есть шанс, там и скорострельность – выстрел в две минуты, и точность соответствующая [21]. Вроде у них еще что-то установлено на корме, но зачехлено почему-то. А если влепит по нашему третьему составу – вааще фейрверк аж в Артуре увидят. Так что придется ее работать. Машинное, тьфу, блин… на паровозе! Полный вперед!

– Зачем? – донесся из переговорной трубы удивленный голос прапорщика Дерюгина, бывшего машиниста.

– Вероятность попадания обратна квадрату скорости. Шуруйте! Быстро, я сказал! – проорал в ответ Балк.

Из трубы донеслось что-то вроде «чем материться, просто сказать можно было», но так или иначе поезд ускорился. Канонерка успела выстрелить по головному бронепоезду еще три раза, потом ситуация на поле боя резко, как бывает только в кино и на войне, изменилась. На выползшем из-за закрывавшей обзор гряды холмов тяжелом БеПо «Илья Муромец» разглядели, в какой переплет попал брат «Добрыня», и приняли меры.

В состав этого БеПо входили четыре артиллерийские бронеплатформы, на которых были смонтированы два 120-миллиметровых морских орудия Канэ, пара 120-миллиметровых гаубиц Круппа, из столь удачно захваченных «Богатырем», и пара старых 6-дюймовых мортир. Сейчас, не успел еще «Илья», скрипя буксами, замереть на рельсах, как его комендоры под командой барона Штакельберга, бывшего старарта «Рюрика», занялись своим прямым делом – обстрелом надводных целей. Канонерка успела перенести огонь на нового, более опасного противника, но на стороне русских были большее число орудий, их большая скорострельность и устойчивая земля под платформами. В отличие от качающейся палубы канонерской лодки.

Первый снаряд, попавший в маленький корабль, был выпущен из пушки. Как и второе попадание 120-миллиметрового снаряда, он нанес ему серьезные, но еще не смертельные повреждения. Канлодка отчаянно попыталась выйти из зоны поражения. Однако тщетно… Подтверждая прекрасные характеристики изделия Круппа, а главное, их идеальную привязку к таблицам стрельбы, упавший по крутой траектории гаубичный снаряд пронзил ее насквозь и рванул прямо под днищем. Подброшенная взрывом с перебитым хребтом-килем, окутавшись облаком дыма и пара, канонерка прожила еще десять минут, за это время получив еще три уже не нужных снаряда. На единственной спущенной шлюпке и подручных средствах смогли спастись тридцать пять членов экипажа. Из почти семидесяти находившихся на борту.