Роберт Янг - Анабасис во времени

— Вот и вся история про Занавес, — заключила Шахразада.

Потрясенный Биллингс долго сидел, не в силах вымолвить ни слова. Списать историю Шахразады на причудливую смесь фольклора, из которого она черпала сюжеты «Тысячи и одной ночи», мешало единственное, крайне досадное обстоятельство — он своими глазами видел настоящего джинна. Конечно, наличие джиннов еще не доказывало наличие Занавеса — но и не опровергало точно; а учитывая, какой колоссальный прыжок они совершили во времени и пространстве буквально за долю секунды, довольно сложно отрицать, что нынешний мир не сосуществует параллельно с прежним.

Когда солнце почти приблизилось к меридиану, наручные часы показали двадцать две минуты двенадцатого — по крайней мере, ход времени в стране джиннов такой же, как на Земле. Биллингс снова взглянул на сферу, больше не сомневаясь — перед ним космический корабль. Осталось выяснить, обладают ли джинны современными технологиями. По легенде, это был примитивный народ, павший жертвой коварства царя Соломона; однако легенда может ошибаться. Как знать, вдруг джинны во многом опередили современную науку, тогда в Медном городе наверняка отыщутся инструменты, необходимые для починки тобогана.

Решившись, Биллингс повернулся к Шахразаде.

— Ночью, едва на небе засияют звезды, мы отправимся в Медный город.

Она подпрыгнула от радости, как ребенок, которому пообещали поездку к Санта-Клаусу.

— О господин, жду не дождусь! — воскликнула она и с грустью добавила: — Только не знаю, где раздобыть свинец и плавильню.

Биллингс напрягся.

— Свинец?

— Да. Пленив джиннов, я должна закупорить кувшины свинцом и оттиснуть на нем печать Сулеймана, иначе эти презренные создания выберутся на волю.

Биллингс вытаращил глаза. До сих пор он воспринимал россказни про талисман как вполне безобидное суеверие, но теперь, когда ее одержимость зашла так далеко, настало время познакомить Шахразаду с кое-какими научными данными.

Биллингс уже приготовился начать ликбез, но в последний момент передумал. Она смотрела на него как на господа бога, сотворившего небо и землю, и способного в любой момент зажечь звезды. Нет, не стоит ее разубеждать.

— Так совпало, — услышал он собственный голос, — что у меня есть свинец и плавильня. Я с удовольствием отдам тебе их и даже покажу, как пользоваться, но взамен ты будешь сидеть тихо, чтобы я мог поразмыслить об очень важных вещах.

На случай поломки в санях всегда лежал кусочек свинца и самонагревающийся ковш. Биллингс достал их из ящика с инструментами и объяснил Шахразаде, как активировать ковш. Охваченная восторгом, она наклонилась и поцеловала Биллингса в губы. Негнущимися руками он сунул оба предмета обратно в ящик и, облюбовав местечко под пальмами, привалился спиной к стволу. Шахразада как мышка села рядом. Биллингс больше не жалел о неудавшемся ликбезе. Наоборот! И дело вовсе не в поцелуе. Просто такая вера — слишком ценный дар, глупо разрушать ее ради мелочного желания доказать собственную правоту. И если свинец в придачу с литейным ковшом сумели поднять ее боевой дух, то умолчать о них было бы кощунством.

Когда на небе зажглись первые звезды, Биллингс совсем отчаялся, ибо созвездия не лгут, и сейчас они красноречиво свидетельствовали, что теория о другой солнечной системе в корне неверна. В действительности, их с Шахразадой забросило на сто тысяч лет в будущее.

Из-за смены местоположения солнечной системы звезды преобразились до неузнаваемости: Большая Медведица превратилась в башмачок, Скорпион смахивал на трехногую собаку с задранным хвостом, Орион утратил привычные очертания, а Волосы Вероники сплошь перепутались.

Вопреки увиденному, Биллингс продолжал цепляться за соломинку, но с восходом луны последние надежды рухнули. Ее лик переменился, одрях, однако в нем безошибочно угадывалось знакомое каждому школьнику светило, а значит планета, куда их занесло, именовалась Земля.

Таинственный Занавес охватывал отрезок в сто тысяч лет, и если не найти способ миновать его, они с Шахразадой навеки застрянут в далеком будущем; но даже преодолев Занавес, они наверняка попадут обратно в девятое столетие и вряд ли сумеют попасть в двадцать второе.

Допустим, система полетов внутри эпох по-прежнему функционирует, все равно Биллингсу не удастся обогнуть Занавес, сделав крюк через двадцать второй век, поскольку максимальный хронодиапазон тобогана не превышал пяти тысяч лет.

Проклятье!

Впрочем, могло быть и хуже, очутись они в другой солнечной системе. Неизвестно, как бы все обернулось, а здесь, по крайней мере, вдоволь воды и пищи, да и климат вполне сносный. Что касается джиннов, морозитель справится с ними в два счета. С такой их консистенцией заморозить их будет проще, чем просеять облака.

В следующий миг Биллингса молнией пронзила чудовищная догадка. Получается, человечество со временем эволюционировало в исполинскую дымовую завесу с куполом вместо головы, и джинны — это те же самые люди спустя сто тысяч лет?

Уму непостижимо!

Непостижимо или нет, но если огромная сфера не окажется космическим кораблем, тогда все сходится.

Нет, хватит с него умозрительных теорий. Надоело. Нужны факты, а отыскать их можно в Медном городе. Биллингс повернулся к Шахразаде, узнать, заметила ли она перемены в созвездиях. Девушка молилась — пятый раз за день, и второй за сумерки. Вспомнив, что прикинулся мусульманином, Биллингс тоже прочел несколько зикр. После обряда путешественники двинулись к саням и, очистив их от пальмовых ветвей, поднялись на борт.

Тобоган взмыл в ночное небо и устремился к городу со скоростью двадцать пять километров в час. Даже на высоте сто метров от мощности антигравитационных двигателей по озеру пробежала рябь. В непроглядной тьме башня напоминала исполинский маяк — с ее вершины струился яркий голубоватый свет, озарявший город там, где днем царил полный мрак. Некогда черная крепостная стена сверкала огнями. К вящей досаде Биллингса, вместо погруженного в сон мегаполиса, перед ними разливалось озеро света, увенчанное башней, которая пламенела, точно огромный медный костер.

Но Биллингс не отчаивался. Тобоган набрал высоту и благополучно миновал стену. Внизу тянулись похожие на коробки дома, разделенные узкими безлюдными улочками. Повсюду царила тишина — ни людей, ни транспорта, и никаких следов джиннов. Несмотря на обилие иллюминации, город словно вымер.

Биллингс поделился своими соображениями с Шахразадой, однако та удивила его, заявив: