Андрей Булычев - Ваше Благородие

– Да конечно, Ляксей, конечно, покажу, – закивал хорунжий. – Мы там со станичниками похоронили всех их чин по чину. Всё ж таки христиане ведь были и смерть свою от басурман приняли ни за что. Там место такое красивое, холмик над рекой как раз возвышается, и деревца растут. С него далеко вокруг видно.

– Кто это были, хорунжий? – Алексей пристально вглядывался своими стальными глазами в казака. – Вы это смогли узнать?

– Да что там узнавать-то, – отмахнулся тот. – Мы же когда в Свиштове лопаты и кирки брали, чтобы те могилы нарыть, спросили у местных, что да как, ну вот они-то нам всё и рассказали тогда. Опять беслы это были. Они и несколько жителей из селения посекли, из тех, кто попрятаться не успел, когда они вверх по реке уходили через их село. Видаки хорошо рассказали и про чёрное одеяние их и про шапки эти с хвостами, и что кони у них были на загляденье, да и про почерк их особый. Они ведь в отличие от других турецких конных редко когда мирных мучают, секут их сразу же на смерть и всё, и женщин они никогда не насильничают, а сразу же вместе со всеми режут.

– Ой, что это я дурак! – прикусил свой язык Платошка, увидев огромный кулак есаула.

– Понял я тебя, Платош, спасибо тебе, значит, не мучили эти мою Анечку? – посмотрел на него Лёшка.

– Неет, господин подпоручик, Христом Богом клянусь, что не мучили её, быструю смерть они с отцом тогда приняли.

Спасибо тебе, Платон. Помни наш уговор, ты обещал показать это место мне! – ещё раз поблагодарил его егерь и вышел из шатра. Дальше его путь лежал в штаб.

– Господин полковник, особая отдельная команда егерей готова к ведению боевых действий, некомплект в команде один человек. Больных у нас нет. Дайте нам дело, ваше высокоблагородие!

Барон прохаживался по кабинету.

– Дело вам дать? Ты, я смотрю, в себя ещё не пришёл. А ну как положишь всю команду свою в горячке? Тут, брат, нельзя спешить, прости.

– Я в порядке, господин полковник, – ледяным тоном ответил Егоров. – И сам я, и моя команда к бою готовы. Мне теперь долго жить надо ваше высокоблагородие. Чтобы за невесту отомстить и эту сволоту выбить, уж я-то теперь так просто не умру! – и он твёрдо взглянул в глаза барона.

– Хм, ну-ну, – хмыкнул тот и немного помолчал. – Ладно, будет тебе дело, коли так сам просишь. Слушай меня внимательно, подпоручик и пока никому об этом не слово.

– Нашему командующему Первой дунайской армией генерал-фельдмаршалу Румянцеву никак не удаётся выманить противника в большое полевое сражение. Турки уже хорошо обожглись в предыдущих битвах и, как видно, более рисковать не желают. Их тактика заключается в том, чтобы вымотать нас кровопролитными осадами у своих многочисленных крепостей и раздёргать всех по всей протяжённой дунайской линии. И вот пока мы не выбили всю их основу, все эти полки янычар и регулярной кавалерии, что сюда уже стянул султан, никакого успеха у нас на этом направлении не будет. Сейчас, по нашим сведеньям, около крепости Журжи наконец-то начинают стягиваться всё большие силы османов. Если это действительно так, то есть шанс оттянуть их подальше от реки и сюда к нам поближе, навязать им большое полевое сражение, а потом и всех разом в нём разгромить.

– В данный момент мы всячески показываем всю слабость наших сил под Бухарестом. Что у нас тут три, ну от силы четыре полноценных полка всего есть и лишь несколько отдельных батальонов. Полевые укрепления здесь слабые, войск, защищающих город, очень мало, а в самом городе и в находящихся при нём войсках царит неорганизованность и даже паника. Да и действительно, ведь после того последнего неудачного штурма Журжи наши полки Бухарестской дивизии весьма серьёзно ослаблены. В них сейчас только половина личного состава находится в строю. Войска страдают от болезней, от большой нехватки продовольствия, амуниции, транспорта и боевых припасов. И что-то мне сейчас подсказывает, что про все эти наши сегодняшние трудности турки прекрасно осведомлены.

Как ты думаешь сам, подпоручик, клюнут ли на всё это османы?

Лёшка посмотрел на барона, подумал и усмехнулся:

– Я думаю, что они клюнут, ваше высокоблагородие. Я бы на их месте точно клюнул. Они вот только недавно нанесли нам такое тяжёлое поражение под Журжи, столько людей у нас там положили, небось, и в Стамбул уже кучу реляций о своей победе отправили. Теперь султан от них ждёт продолжения побед, а тут уже и зима не за горами. Так что самое время именно сейчас туркам по нам бить.

– Вот и я так же думаю, Егоров, – согласился с ним фон Оффенберг. – Для нас главное – знать, что турки собрали тяжёлую, серьёзную армию для удара и для захвата территории, а не просто пригнали сводные отряды для набега. А в чём здесь самая очевидная разница, ты знаешь?

Лёшка покачал головой:

– Никак нет, господин полковник, никак этого не соображу. Наверное, в количестве людей и знамён?

– В пушках, Алексей, да-да, не удивляйся, в пушках вся разница, – покачал головой Генрих. – По нашим сведениям, турки хорошо подготовились к этой кампании на нашем дунайском направлении. Помимо регулярных, дисциплинированных и вооружённых хорошим личным оружием войск, они изготовили 60 полевых орудий по самым передовым французским образцам. И как до нас дошло, должны были они с французскими же советниками выслать их к дунайскому войску. Орудия те предназначены для поддержки своей наступающей пехоты, и двигаться они должны в её же порядках. Если это так и если эти орудия уже здесь, то что тогда получается, а? – и барон пытливо посмотрел на Лёшку.

– То значит, турки собирают тяжёлое ударное войско для взятия Бухареста, – ответил Егоров.

– Так точно, подпоручик, так точно! – воскликнул фон Оффенберг. – Эти орудия они просто так уже никуда на второстепенное направление не бросят, и беречь их так же, как и французских офицеров, они будут, словно бы зеницу ока, вот как они их будут беречь, как личный дар султана. Ты понимаешь?

– Найди их, Алексей, найди и постарайся там посчитать. Француза притащить я тебя не прошу, это, конечно, невыполнимое дело, – усмехнулся Генрих. – Но сами орудия найди и вернись. От твоих сведений будет зависеть, как нам планировать всю свою кампанию – как на отражение лёгкого набега или же как на подготовку к большому полевому сражению. Ты ведь это понимаешь?

– Так точно! – вытянулся Лёшка. – Всё он прекрасно понимал, как и понимал, какое трудное и опасное задание ему сейчас доверили. – Когда выход, господин полковник?

– Сквозит у нас, Егоров, сильно тут сквозит, – поморщился Генрих. – Поэтому послезавтра в ночь ты уходишь официально меня охранять. Мы снова едем к Браилову. Наконец-то пришли документы из Санкт-Петербурга по этому дурачку Гензелю, что сдал туркам крепость. Смертный приговор всем офицерам императрицей заменён на бессрочную каторгу, и их приказано переправить в Россию. Вот с этими-то бумагами вам при гусарской сотне и приписано убыть в Браилов, охраняя меня как драгоценность. Как-никак, а я-то целый полковник ныне, – и барон демонстративно задрал вверх нос.