Андрей Булычев - Ваше Благородие

– Эээх, Лёшка, – махнул рукой в сердцах рассказчик. – Если бы она просто так стояла. Там ведь вообще чёрное дело недавно для нас случилось.

Командующий-то хорошо понимал, что оставлять такую большую крепость врагу на этом нашем берегу ну никак было нельзя, вот он и попытался её отбить буквально через пару месяцев после её потери. К ней была отправлена сводная дивизия под командованием генерала Эссена. Вот это всё там и случилось совсем недавно, а если уж быть точнее, то в ночь с 6 на 7 августа. Наши войска несколько раз за эту ночь ходили на приступ и потеряли под стенами более двух тысяч человек одними только убитыми. Лёшка! Убито две тысячи солдат, это тогда, когда в больших баталиях мы по две три сотни их от силы теряли! Погибли почти все офицеры, которые вели своих солдат на штурм бастионов. Огромные потери сейчас во всём нашем офицерском корпусе! Унтера вон даже теперь повсюду на полуротах стоят. Ни разу за всю эту войну не было у нас такого кровавого поражения!

– Даа, обстановочка тут у вас, – протянул озадаченно Лёшка. – Сплавали мы, называется, в Крым, а дома тут, оказывается, такое твориться!

– И не говори, поздравляю тебя, кстати, с производством в подпоручики, рассказывай сам как у вас там, в Крыму-то всё было? Да пошли к моему шатру, что тут у всех глаза-то мозолить! – пригласил приятеля гусар, и офицеры отправились к месту стоянки кавалеристов.

Следующую неделю отряд следовал верхами в охранении небольшого обоза, шедшего с Браилова на Бухарест. С ними же следовала сотня ротмистра Гущинского, исполнившая свою конвойную службу и теперь возвращавшаяся в свой Ахтырский гусарский полк.

Был конец сентября месяца с жарким днём и уже довольно прохладными ночами. Обстановка вокруг была тревожная, о чём даже говорило хмурое и озабоченное лицо барона. Что-то неладное затевалось сейчас к югу от Бухареста. Фон Оффенберг был в пути не склонен к разговорам, а донимать его Лёшке не хотелось, так они и прибыли в спешке все пропылённые в город Бухарест.

В городе царила суета. Маршировали куда-то плутонги и команды солдат, скакали верхами гонцы. В сторону Браилова, по тракту, ведущему на север, попадалось немало подвод и карет из состоятельных горожан.

«Похоже на то, что в Бухаресте становится жарко, – подумал Лёшка. – Вот вам и первые беженцы потянулись на север. Боятся люди возвращения османов».

Гусары ускакали к себе, барон заспешил в штаб армии, а Лёшка, разместив и проверив свою команду, не смог дождаться вечера и рванул на западную окраину города, туда, где его уже должна была ждать его невеста, дорогая и милая Анхен. Ноги сами несли его по дороге, вот показался пустырь с часовней и со строящимся на нём храмом, а вот эти ворота и знакомая калитка. Лёшка со всей дури забарабанил по ней кулаками:

– Ну же открывайте поскорей!

Но тихо было в доме и во дворе оружейника. Никто не вышел встречать Егорова. Странно! Куда же все подевались? И он всё продолжал стучаться в надеже, что его услышат. Через пару минут открылась калитка у соседей, а пожилой валах вышел на улицу и всмотрелся в егеря, приложив руку козырьком ко лбу.

– Что хочет русский господин офицер? Хозяев этого дома уже с августа месяца не видно, а старого хозяина с внучкой так и вообще даже с конца мая. Никого тут нет. Нет, ничего они не слышали и не знают, где они. Один только младший из Шмидтов, Курт, сюда приходил недавно, но он весь какой-то странный был, худой очень и потемневший, а потом и он тоже куда-то пропал.

На душе у Лёшки потянуло холодком тревоги, что же такое? Где вообще все? Что случилось-то тут? Он задавал себе десятки вопросов, но не мог найти на них ответов. Ноги сами несли его в штаб армии. Нужна была хоть какая-то определённость и цель, что делать и к чему готовиться. И тут дать ответ мог только его прямой командир, полковник генерального штаба военной коллегии, барон фон Оффенберг Генрих Фридрихович.

Около штаба армии, большого двухэтажного каменного дома, на прилегающей площади шла такая же суета, как и во всём городе. Вокруг появились мешки с песком, были расставлены рогатки, и стояло ещё две небольшие пушки с командой канониров при них.

«Похоже, дело серьёзное, коли даже из штаба бастион делают», – подумал Лёшка и прошёл мимо караула вовнутрь. Комендантские его хорошо знали, и никаких проблем с проходом не было. По своей сути команда эта так же, как и они, была приписана к главному квартирмейстерству армии и считалась здесь своей.

Егоров прошёл по длинному коридору и остановился у массивной двери в кабинет барона. Он сбил пыль с доломана и сапог, поправил офицерский егерский картуз с саблей и решительно постучал.

– Разрешите войти, ваше высокоблагородие! Подпоручик Егоров прибыл для получения задач для своей команды.

– Проходите, Алёша, – каким-то сдавленным голосом пригласил его барон. – Ты присаживайся вот сюда, – и с дивана, стоящего у стены, освобождая ему место, отошли в сторону двое. С одним из них, майором Барановым, Лёшка был уже хорошо знаком, это был тот офицер, который и занимался противодействием шпионам. Так сказать, начальник службы контрразведки в реалиях XVIII века.

В комнате повисла какая-то неловкая пауза, когда было что-то такое, о чём так не хочется говорить, а надо бы.

– Кхм, кхм, – откашлялся полковник. – Ты, Лёш, команду-то разместил свою уже по домам? За порционом отправил людей в интендантство? Может, чего не хватает вам или какие-нибудь ещё трудности у вас есть?

– Да нет, вашвысокоблагородие! – вскочил с дивана Лёшка. – Всё хорошо у нас. Люди себя в порядок приводят после такой долгой дороги, подшиваются и моются сейчас. Никитич чай уже провизию получил в интендантстве, сейчас вот все варить ужин начнут. Из 38 человек по штату в команде сейчас 36 наличествуют за убылью двух погибших, раненый Иван Кнопка уже у меня в строй вернулся.

– Да знаю я, знаю я всё это, Алексей. Ты, Лёш, садись пока, а ну что ты вскакиваешь-то всё время тут? – тихо проговорил барон и отвернулся, не глядя в глаза Егорову.

– Давай, Сергей Николаевич, ну что мы тянуть-то здесь будем, всё равно ведь говорить придётся, – бросил он стоявшему рядом Баранову.

Тот как-то неловко переступил с ноги на ногу, чуть сдвинул стол и прокашлялся.

– Около месяца назад, уже после занятия Журжи неприятелем, наш казачий дозор из Третьего донского полка наткнулся за Свиштовым, это там, где Дунай расходится на два рукава, наткнулся на то место, где лежали побитые гражданские, – начал деревянным голосом рассказывать Баранов. – Как видно, какое-то речное судно шло с верховьев реки на Журжи, но ввиду занятия этой крепости неприятелем они высадились на местной пристани, чтобы уже оттуда дальше выбираться на Бухарест.