Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

Турецкий сераскир собрал во Фракии основные свои силы – миллион солдат и офицеров, из которых кадровых аскеров низама не более двухсот тысяч, а остальное – срочно мобилизованные ополченцы редиф [24] Низам – регулярная армия, укомплектованная строевыми офицерами и солдатами, служащими срочную службу. Редиф (дословно «те, кто стоят позади») – кадрированные части, развертываемые за счет запасников. В моменты, когда к мобилизации запасных в Османской империи подходили с вдумчивой тщательностью, в редифе не редкостью были солдаты в возрасте за шестьдесят и офицеры в возрасте за семьдесят. Боевая ценность таких частей была никакая, зато у начальства наступало самоуспокоение от численности армии. . Все эти войска несколькими группами были размещены вдоль дороги Андрианополь-Стамбул. Самая крупная, Андрианопольско-Лозенградская группировка насчитывает полмиллиона штыков, за ней в Люлебугазе резерв – сто тысяч штыков, еще дальше – Чаталжинская позиция, чей гарнизон которой составляет двести тысяч аскеров и еще столько же размещено в самом Стамбуле.

Вячеслав Николаевич говорит, что весь расчет от такого построения заключается в том, что мы последовательно будем толкать османские войска к Стамбулу, пока не дотолкаем их до Чаталжи, где нам планируют дать последний и решительный бой. А в случае, если не поможет и это, султан Абдул-Гамид решил пригрозить нам резней всего христианского населения, находящегося во власти осман, в какой части этого ужасного государства они бы ни проживали. Об этом докладывает разведка – и русская и болгарская; об этом знают и наши командующие – в первую очередь, Вячеслав Николаевич и адмирал Ларионов.

– Султан Абдул-Гамид забыл, что, как и все прочие люди, он тоже смертен, – сказал адмирал Ларионов, – причем смертен внезапно. А Турция – это такая страна, где на приказы мертвого султана кучеряво кладут с прибором. Собственно, на такого как Абдул-Гамид, кладут и на живого. Сколько раз он уже объявлял газават: два или все же три?

– Кисмет, – ответил Вячеслав Николаевич, – тем более что соответствующая прагматическая санкция [25] Прагматическая санкция (лат. Pragmatica sanctio), или прагматический рескрипт (pragmaticum rescriptum) – в Римской империи в эпоху домината – важный конституционный указ императора, а также постановление о провозглашении законов Восточной Римской империи на территории Западной, и наоборот. Со времен позднего Средневековья до XIX века термин иногда использовался для обозначения особо важных конституционных актов. В данном случае имеется в виду разрешение императора Михаила физически устранить турецкого султана для предотвращения резни греческого и армянского населения на территории Османской империи. от Михаила Александровича на ликвидацию этого бабуина у нас с тобой уже есть. Но тут меня вот что беспокоит: как бы после смерти султана не всплыл какой-нибудь харизматичный тип младотурецкой ориентации, вроде покойного Энвер-бея – и вот тогда мы и в самом деле не оберемся хлопот, потому что кровь по земле потечет рекой… Ведь мы же с тобой не специалисты по турецкой политике и истории…

– Зато таким специалистом является Мехмед-бей, в миру подполковник ГУГБ Мехмед Османов, – сказал адмирал Ларионов. – И он уверяет, что никаких крупных фигур, способных подхватить власть, выпавшую из рук мертвого султана, в Османской империи сейчас нет. Так что не стоит напрасных беспокойств, а проблемы следует решать по мере их возникновения.

Я, честно говоря, ничего так и не понял из этого разговора, хотя он и велся на чистом русском языке. Каким способом эти пришельцы из будущего собрались уничтожить турецкого султана, который засел в своем дворце, окруженном многими тысячами преданных ему головорезов? Для меня это загадка. Оружие, которым был уничтожен падающий на Лондон метеор, для этого совершенно не подходит, ведь оно разнесет Константинополь вдребезги, а император Михаил хочет этот бриллиант в свою корону. Мол, византийский двуглавый орел, пятьсот лет гнездившийся в заснеженной России, должен вернуться к родным берегам.

Кстати, я уже пытался поинтересоваться у Вячеслава Николаевича, что мы будем делать поле того, как победим осман. В том, что мы их и в самом деле победим, никаких сомнений у меня нет.

– Как что будем делать? – ответил мой учитель, – будем жить, крепить единство Континентального Альянса, пронизывать его торговыми и культурными связями. Ты еще японской манги и анимэ не видел, не ел салата из морской капусты и острых корейских рыбных супчиков, а в Японии и Корее ничего не знают о сербской кухне и культуре. Кроме того, нам необходимо повышать благосостояние собственных народов. Ты думаешь, в Сербии все так прекрасно, как хотелось бы? И тебе, и всем нам придется еще немало потрудиться, прежде чем люди в наших странах заживут так, как они достойны. А потом, не успеем мы оглянуться, лет через двадцать или через тридцать, начнется новая война, на этот раз межконтинентальная. Насколько я знаю янки, они не усидят в своем Новом Свете, и как только им там станет тесно, развяжут против нас войну за господство над миром. И к этой войне – сначала тайно, а потом явно – мы начнем готовиться с того самого момента, как завершится раздел туши Оттоманской Порты. И вот та война, скорее всего, будет последней: или пан, или пропал.

31 августа 1908 года, утро. Франция, Бордо, временная столица Французской республики, мост Наполеона.

Командующий 1-й германской армией генерал от инфантерии Александр фон Клук.

Сколько ниточке ни виться, а конец неизбежен. Несмотря на то, что французское правительство эвакуировалось в Бордо, уйти от своей судьбы у него не получилось. Все рухнуло, когда германские войска замкнули кольцо вокруг основных сил французской действующей армии, а потом, будто бы мимоходом, заняли оставленный на произвол судьбы Париж. И хоть в осажденных крепостях еще сопротивлялись их гарнизоны и отступившие туда полевые войска, положение Ля Белле Франсе для всех разбирающихся в этом вопросе выглядело безнадежным. Бельфор уже доказал, что при наличии у противника современной осадной артиллерии особой мощности сами по себе фортификационные сооружения значат мало. Любой форт или каземат возможно расковырять тяжелыми снарядами, главное – попасть. Еще безнадежнее положения на фронте выглядели позиция и авторитет ее правительства.

Если бы Клемансо остался в Париже и призвал французов к вооруженному сопротивлению, все могло бы пойти другим путем. Войны Франция в любом случае не выиграла бы, но, сопротивляясь до последнего человека, снискала бы себе гораздо больше уважения. В случае быстрой капитуляции, когда стало ясно, что война проиграна (то есть в период с пятнадцатого по семнадцатое августа) Франция могла избавиться от множества жертв, а победители – от лишних хлопот. Этот ход, по крайней мере, не усугубил бы карму этой страны. Но французское правительство не сделало ни того, ни другого. Оно просто сбежало из Парижа, как уголовник удирает с места преступления – куда-нибудь подальше от полиции. Но уже в Бордо выяснилось, что германское продвижение на юг и не думает останавливаться, а бежать дальше уже некуда. Горло Жиронды (общий эстуарий Гаронны и Дордони) блокировали германские и британские военные корабли, а Испания заявила, что пропустит на свою территорию исключительно частных лиц. И если даже бывший министр или чиновник сложит свои полномочия, все равно он будет схвачен и выдан для суда Континентальному Альянсу.