Александр Пономарёв - Основной компонент [litres]

– Конечно, буду! Что за вопрос? А ты, я вижу, балуешь польскую шлюшку. Она в постели хороша, да? Лучше Сванхильды?

– Тебе какая разница? Или ты уже попробовал мою жену? – Я поставил пока еще не открытую бутылку на стол, распечатал коробку конфет. Внутри под тончайшей пронизанной паутинками прожилок белесой бумагой в фигурных гнездах лежали двадцать «морских ракушек» из темного и белого шоколада. – Принеси бокалы. Знаешь, где их взять?

– Не беспокойся, знаю. А с твоей женой у меня ничего не было и быть не могло. Она, как любая порядочная немка, хранит верность супругу.

Я усмехнулся, вспомнив оргию в храме, но Шпеер этого не видел, поскольку в это время выходил из кабинета.

Макс вернулся с двумя тонкостенными бокалами, поставил их на край стола, подвинул ближе ко мне. Я ослабил проволочную петельку мюзле, с легким хлопком достал пробку, разлил шипучее вино по бокалам. Струйки пузырьков побежали со дна, исчезая в оседающей шапке пены.

Указав гостю взглядом на его бокал, я поднял свой и спросил:

– За что пьем?

– За успех! – громко объявил Шпеер и сделал большой глоток.

Я пригубил шампанского и, любуясь бегущими пузырьками, задал еще один вопрос:

– За успех чего, если не секрет?

Шпеера сразу как будто подменили.

– Хватит строить из себя невинного мальчика! – рявкнул он, поставив недопитый бокал на стол. – Думаешь, я не знаю, чем ты занимался все это время? Я следил за каждым твоим шагом, Отто, и все видел.

– Ничего ты не видел и ничего не знаешь, – сказал я, презрительно кривя губы. – Если б ты занимался делом, как велел тебе фюрер, а не страдал ерундой, ты не проморгал бы заговор Кригера, который мне, – я тоже вернул бокал на стол и ткнул себя пальцем в грудь, – удалось раскрыть в последнюю минуту.

Шпеер удивленно выпучил глаза.

– Какой заговор?

– Макс, он перехитрил нас и, по сути, создал новый вид вервольфов. Теперь эти твари подчиняются ему, исполняют только его команды и практически неуязвимы. С помощью этой девчонки… кстати, куда ее повезли?

Оберфюрер растянул губы в неприятном оскале:

– Думаешь, такой хитрый, да? Решил мне зубы заговорить и узнать, куда твою шлюху уволокли? Не получится.

– Пф-ф! Не хочешь говорить – не надо. Сведения из нее я уже вытащил, так что она, если честно, отработанный материал.

– Какие сведения? – насторожился Шпеер.

– Никакие. – Я взял бокал. – Давай лучше о Кригере поговорим.

– Давай, – кивнул Шпеер, тоже беря бокал.

Я отсалютовал и выпил шампанское, не сводя глаз с собеседника. Оберфюрер повторил мои действия, как отражение в зеркале. Мы одновременно поставили пустые бокалы на стол, и я снова наполнил их игристым вином. Затем взял конфету из коробки, откусил немного на пробу. Шоколад оказался отменным на вкус. Я съел конфету целиком, взял еще одну и пододвинул коробку ближе к Максу.

– Не люблю темный шоколад, – сказал он, вынул белую «ракушку» из фигурного углубления и схрумкал угощение с довольным выражением на лице. – Так что ты говорил о Кригере?

Я не торопился с ответом. Сперва взглядом показал на бокал с пузырящимся в нем благородным напитком, отпил шампанского и только после этого сказал:

– Кригер задумал переворот. Он сам захотел стать во главе Германии и с помощью его, – я нацелился указательным пальцем в грудь Шпееру, – повторяю, его, а не моих оборотней намеревался убрать фюрера.

– Ты в своем уме? – Шпеер глянул на меня с нескрываемым сожалением. Обычно так доктора в психушках смотрят на пациентов.

– Макс, я дело говорю. Сам видел подробный план у него в кабинете, – солгал я не моргнув глазом, допил шампанское и поставил бокал на стол рядом с бутылкой.

– Но ведь тогда фюрер в опасности, – с тревогой в голосе сказал Шпеер. – Его надо предупредить. Нет, так дело не пойдет. Надо остановить Кригера.

Я присел на краешек стола.

– Успокойся, Макс. Кригер уничтожен вместе с вервольфами, «гениальными» планами и фабрикой. Все уже позади.

Шпеер ошалело уставился на меня.

– Но. Ик!.. Гры-ыэ-э-э!.. – Он прикрыл рот ладонью. – Прости, это все шампанское.

Я небрежно махнул рукой: не стоит извинений.

– Как тебе это удалось? – Шпеер снова рыгнул. На этот раз намного громче.

– С помощью польской шлюхи, как ты недавно выразился, и ее дружков.

Глаза оберфюрера снова стали большими, как у филина.

– Не беспокойся, об этом я тоже позаботился. Они теперь не представляют угрозы, как и Кригер. А польку я привез в Берлин, чтобы выведать, где прячутся остальные подпольщики. Да-да, Макс, представь себе – в Германии с начала войны орудует красное коммунистическое подполье, а в гестапо и ухом не ведут.

Шпеер хитро улыбнулся и помотал головой:

– Это ты зря, Отто. У Мюллера работают профессионалы, им твою шлюху расколоть – раз плюнуть.

– А вот и нет, Макс. Там, в этом подполье, все фанатики. Не боятся ни боли, ни пыток, ни смерти. Я сам видел, как они бросались под кинжальный огонь, лишь бы спасти товарища или выполнить поставленную задачу. Полька предпочтет сдохнуть, но ничего не скажет костоломам. Здесь другой подход нужен.

– Например, любовь? – осклабился Шпеер.

– Хотя бы. Я уже наладил неплохой контакт, а ты все испортил. Но, думаю, дело поправимо, если ты скажешь, куда ее повезли.

Вместо ответа, оберфюрер посмотрел по сторонам.

– Отто, у тебя были превосходные сигары. Не угостишь?

– Конечно, Макс. Они в столе. Возьми сам, а я пока разолью остатки шампанского по бокалам.

Шпеер обогнул стол. С заметным усилием выдвинул ящик и зашуршал бумагами в поисках сигар. Пора!

Я схватил бутылку за горлышко и со всей дури врезал немчуре по затылку. Удар был такой силы, что зеленоватое толстое стекло разлетелось на осколки и вроде бы я даже услышал хруст черепной кости.

Шпеер треснулся лбом о край ящика и рухнул спиной на пол, раскинув руки и глядя остекленевшими глазами в потолок. Под головой мгновенно образовалась алая лужица. Сначала маленькая, она с каждой секундой увеличивалась в размерах и вскоре достигла резной ножки стола.

Я сорвал заветный браслет с руки оберфюрера. Схватил шинель, влез в рукава, нацепил на голову фуражку и выскочил на улицу. Сейчас все зависело от того, как сработает система передачи информации между отделами РСХА. В том, что Мюллер захочет свалить с пьедестала фигуру Валленштайна, используя как причину его – вернее, мою – связь с Марикой, я не сомневался. А значит, у меня оставалось не так много времени, чтобы добиться аудиенции у Шелленберга в его резиденции на Беркаерштрассе, дом тридцать два.

Дорога была мне известна, поскольку в этом здании уже доводилось бывать в предстоящем через семьдесят восемь лет путешествии в Берлин. Я планировал напичкать главу шестого отдела полуправдой и дальше действовать по ситуации, преследуя главную цель: спасти Марику и вывезти ее из Германии.