Райса Уолкер - Грань времени [litres]

– Да, он говорил это в прошлый раз. Перед тем как мы отправились в храм. Ты сказал ему, что мы просто хотим проверить, как там Шарлейн. Вот тогда-то он и упомянул о своей таблице. Той, что ты записал на DVD. Он был… добр. Как и Эстелла.

Я замечаю нотки сожаления в своем голосе. Наверное, в этой временной линии никто из них не будет гореть желанием встретиться со мной. В моих глазах стоят слезы, поэтому я опускаю взгляд, отстегиваю ремень безопасности и начинаю выходить из машины. Я уже собираюсь закрыть дверь, как вдруг вспоминаю про свой клатч. На нем все еще красуется та дурацкая наклейка с именем. Я слишком яростно сдираю ее и швыряю на сиденье.

Трей стоит позади меня и, когда я оборачиваюсь, хватает меня за руку.

– Кейт…

Я не пытаюсь скрыть боль в своих глазах.

– Что, Трей?

Он лишь снова шепчет мое имя. А потом его рука обнимает меня за талию, и между нашими телами не остается ни сантиметра, а я едва могу дышать, но кого это волнует? Он запускает свободную руку в мои волосы и прикасается своими губами к моим, жадно, с долей отчаяния целуя.

Этот поцелуй похож на тот самый, о котором я вспоминала каждый день с тех пор, как вернулась в прошлое, чтобы спасти Кэтрин.

Не знаю, как долго мы стоим так. Я просто знаю, что не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался. Вообще. Потому что, когда это произойдет, мы войдем в ресторан и он скажет мне, что нам лучше не спешить или вообще покончить с этим. И это уже будем не мы. Прямо здесь и прямо сейчас – вот где мы. И мой Трей.

Но в конце концов он отстраняется и упирается руками в машину. Он долго смотрит на меня, прежде чем улыбнуться. Но это призрачная улыбка, не та, что обычно освещает его лицо.

– Нам нужно поспешить, пока они не отдали кому-нибудь наш столик.

Он тянется к моей руке, но я отдергиваю ее.

– Трей, может, просто отвезешь меня домой? Мне кажется, я знаю, к чему все это ведет, и я не хочу говорить об этом в ресторане.

– О чем говорить?

– О том, что у нас ничего не выйдет.

Кажется, он озадачен.

– Эм… Кейт? Я что, один здесь был минуту назад? Потому что я почти уверен, что ты тоже была со мной.

– Нет, – говорю я, борясь с желанием просто схватить его и снова поцеловать. – Я определенно была с тобой. Но… этот поцелуй… он был похож на наш самый последний поцелуй в тот день у Кэтрин, перед тем как я оставила тебя. Он был похож на прощание.

Мой голос срывается на последнем слове, и он прижимает меня к своей груди. А после он поднимает мое лицо так, чтобы наши глаза встретились.

– Я не могу вспомнить тот поцелуй, поэтому мне придется поверить тебе на слово. Но я просмотрел видео, которые записал сам, Кейт. И не раз. Могу обещать тебе, что тот поцелуй не означал прощание. Он означал то, что мы должны найти какой-то способ быть вместе, потому что я не хочу потерять тебя.

В ресторане шумно и многолюдно, но учитывая, что сегодня субботний вечер, нам, вероятно, повезло, что нам достался столик. Вдоль стен у входа развешаны постеры мексиканских фильмов. Официантка ведет нас к маленькому столику у запасного выхода, он стоит прямо под высоким красочным портретом ковбоя, низко надвинувшего шляпу на глаза. Мы с Треем несколько раз пытались расслышать друг друга сквозь громкую музыку, гул компании из двенадцати человек, сидящей возле нас, и пары позади, с двумя капризными малышами, но в конце концов мы сдаемся и решаем просто переплести наши ноги под маленьким столиком, пока мы едим фахитас [20] Фахитас – блюдо техасско-мексиканской кухни, представляющее собой завернутое в тортилью жаренное на гриле и нарезанное полосками мясо с овощами. .

Дождь немного ослабевает к тому времени, как мы заканчиваем есть, и Трей предлагает найти более тихое место, чтобы спокойно поговорить. Похоже, мы остановились в одном из немногих кварталов Вашингтона, где не найти ни одного «Старбакса», поэтому мы забегаем в маленькое кафе и заказываем один кофе и десерт с мороженым, предположительно, на двоих. Я думаю, десерт полностью отойдет Трею, потому что я только что слопала фахитас. Но он с ежевикой, и так приятно пахнет, когда официант ставит его перед нами, что я сдаюсь и пробую кусочек.

Когда от десерта не остается и следа, а официант наполняет наши кружки, Трей берет меня за руку, потянувшись через стол и переплетая наши пальцы.

– Ладно, помнишь то, что я сказал тебе на стоянке? Я был серьезен. Мы должны найти какой-то способ сделать так, чтобы у нас все получилось. И я думаю, что для этого потребуется абсолютная честность и открытость с обеих сторон. Давай начну я?

Я киваю, и он продолжает:

– Когда ты передала мне диск, я просмотрел его несколько раз, а потом позвал отца. Я был уверен, что это я на видео… ну, ведь этот парень знал, что я делал в ту субботу…

Я ухмыляюсь.

– Да. Я как раз собиралась спросить тебя, чем же ты занимался в ту субботу.

Он корчит мне гримасу и затем говорит:

– О’кей, пересмотрим наш договор. Абсолютная честность и открытость во всем, что мы делали после четырнадцати лет.

Я смеюсь.

– Хм… Мне нужно подумать об этом.

– В общем, я знал, что это я. Но, Кейт, я почти уверен, что ты тоже смотрела это видео, и не раз. Что видела ты?

В замешательстве я приподнимаю бровь.

– Я видела… тебя, записывающего сообщение для нас двоих.

– Да, но… – Он качает головой. – Тот парень на видео был мной, но выглядел он довольно неважно. Казалось, он уже несколько дней не спал. И точно не брился.

– Тебе идет небольшая щетина.

– Буду иметь это в виду. Но выражение моего лица… ну, я будто не терял надежды, но вместе с этим я выглядел немного маниакально. Будто был напуган. Будто это была последняя попытка, и, если я не верну тебя… – Он качает головой. – В общем, когда ты вернешься домой сегодня вечером, посмотри это видео и постарайся поставить себя на место моего отца. Или на место своих родителей, если бы такое видео снимала ты. Как ты думаешь, какой совет они бы тебе дали? Даже не учитывая все политические аспекты и путешествия во времени?

Я задумываюсь над его словами. Мама бы отреагировала слишком остро. Она была бы в ужасе, и, вероятно, я получила бы приказ держаться от Трея как можно дальше. И я знала, что она именно так и поступит, поэтому не стала бы ей ничего рассказывать. Но папа… Я почти уверена, что доверилась бы ему, и…

– Папа сказал бы мне быть очень, очень осторожной. Все обдумать и быть уверенной, что я знаю, во что ввязываюсь.

Он кивает.

– Именно это мой отец и сказал мне. Быть уверенным, что я думаю своими мозгами, а не…

– Сердцем?

– Вроде того, – говорит он с кривой усмешкой.

– О. Поняла.

– Ну что ж, давай поговорим об этом позже. Вернемся к разговору о папе. Он хотел, чтобы я закончил учебу в Перу, в моей старой школе. Это многое говорит о том, как сильно он волновался, ведь такое решение могло бы разочаровать его собственного отца во всей этой истории с тремя поколениями, окончившими Брайар Хилл. И я отказался, хотя шесть недель назад именно этого я и хотел – ну кто захочет сменить школу в последний учебный год? Но я знал, что он предлагал это только потому, что хотел отдалить нас друг от друга.