Райса Уолкер - Грань времени [litres]

– Нам пора идти. – Я ставлю свой пустой стакан на один из маленьких столиков. – Я расскажу тебе все, когда мы будем в машине.

– Я только за. Кажется, эта вечеринка станет намного более… интересной… как только люди из Кэррингтон Дэй столкнутся с Тилсоном. То есть если другие преподаватели Брайар Хилл позволят им встретиться с Тилсоном.

Я бросаю на него заинтересованный взгляд, но он не отвечает, поэтому я принимаюсь оглядывать переполненный внутренний дворик в поисках свободного пути к двери. Миссис Мейер больше не сидит на своем посту, приветствуя новоприбывших, поэтому, надеюсь, нам не придется придумывать никаких предлогов, чтобы уйти пораньше. Мы обходим несколько групп людей и уже почти отходим от дома, как внезапно я сталкиваюсь лицом к лицу с причиной, по которой миссис Мейер не было на ее посту.

Ева стоит рядом со своим отцом, бабушкой и пожилым мужчиной, которого я вижу впервые. Я быстро поворачиваюсь на каблуках и натыкаюсь на грудь Трея. Он осознает ситуацию и тянет нас на несколько шагов назад, очевидно надеясь, что мы сможем укрыться за двумя довольно крупными мужчинами, которые слева от нас. Один из них – отец Шарлейн, который в этой временной линии стал килограммов на двадцать тяжелее.

Но миссис Мейер успевает заметить это движение.

– Вот ты где! Я нашла Еву…

– Мне очень жаль, миссис Мейер, но нам пора ехать, – говорит Трей. – Кейт только что позвонил отец, ее бабушке стало совсем плохо.

Неплохая попытка, но я уже чувствую на себе чей-то взгляд и рефлекторно поднимаю глаза. Безусловно, это Ева. На ее губах играет злая маленькая ухмылка, которая кричит мне, вне всякого сомнения, что она помнит каждую деталь нашей последней встречи.

– О боже, – миссис Мейер похлопывает меня по руке. – Мне так жаль это слышать. Я попрошу Патрика вознести о ней молитву.

Я отвечаю ей улыбкой. Затем Ева осторожно подходит к нам, и ее бабушка произносит:

– Это моя внучка, Ева Конвелл. Ева, это… – она смотрит на бейдж с именем Трея, – Трей Коулман и Кейт… Ох, я забыла твою фамилию, милая.

– Пирс-Келлер.

Ева широко распахивает свои голубые глаза.

– Но мы уже встречались, бабушка. Я никогда не забываю лица. – Она делает паузу, будто пытаясь вспомнить. – Кажется… мы познакомились у твоей тети. Да, именно так. Но я могла бы поклясться, что тебя звали Келли.

Я одариваю ее натянутой улыбкой.

– Нет. Меня зовут Кейт.

– Как чудесно, что вы знаете друг друга! – рассеянно говорит миссис Мейер, пока ее взгляд блуждает по шатру с едой. – Мне нужно пойти проверить, почему горячие закуски не меняют. Кейт, я желаю твоей бабушке скорейшего выздоровления, – и после она уходит, подзывая одного из официантов.

Я делаю еще шаг к двери, и за мной вплотную следует Трей, но Ева тут же хватает меня правой рукой за левое предплечье.

– Пока ты не ушла, можно тебя на пару слов, Кейт? – ее бледно-розовые ногти впиваются в мою кожу, но голос звучит мягко, почти щебечуще. – Я так рада, что мы вместе будем в Брайар Хилл. Я знаю, как твоя тетя обеспокоена тем, что ты сосредоточилась на учебе, а не на… хм… внеклассных занятиях? – на последних двух словах ее улыбка становится шире, и ее ногти сильнее впиваются в мою кожу.

Я вздрагиваю, но тут же натягиваю фальшивую улыбку, копируя Еву, потому что за нами теперь наблюдает несколько пар глаз. Трей явно понял, что она делает, потому что я ощущаю, как он резко выдыхает за моей спиной.

Я решаю попробовать на ней один из трюков с болевыми точками, над которым мы работали с сэнсэем Барби. Я протягиваю руку, будто собираясь сжать руку Евы в своих ладонях, но размещаю свой большой палец в болевой точке на ее лучевом нерве, чуть выше запястья, где обычно нащупывают пульс. Я с силой надавливаю, проведя пальцем. Ева сжимает мою руку, и прием срабатывает – ее рука разжимается, и она издает удивленный вскрик, кренясь вперед.

Я почти уверена, что она упала бы так же, как и я, когда Барби демонстрировала мне этот прием несколько недель назад. Подобные трюки не смертельны (хотя мы отрабатывали и такие), но достаточно болезненны, даже если ожидаешь их и готовишься.

Тем не менее Ева не упала. Джентльмен, проснувшийся в Трее, ловит ее, помогая снова встать на высокие каблуки.

– Упс, – тихо произносит он. – Тебе следует быть осторожнее, Ева.

Она одаривает его улыбкой, которая нисколько не доходит до глаз, и потирает пострадавшую руку.

– Несомненно, – произносит она, а затем наклоняется к нему и шепчет: – Тебе тоже следует быть осторожнее. Тетя твоей Кейт говорила мне, что она не против завести интрижку на стороне. Спроси ее об этом как-нибудь.

Я делаю шаг вперед, стиснув зубы, но Трей обнимает меня за плечи и ведет к двери.

– Ловкий был трюк. Что ты с ней сделала? – спрашивает он.

– Секрет ниндзя. Я покажу тебе потом.

Патрик Конвелл не сводит с нас взгляда своих холодных голубых глаз, когда Трей открывает раздвижную стеклянную дверь и мы проскальзываем внутрь. Послеполуденное солнце уже опускается за горизонт, отбрасывая тень на гостиную, напоминающую пещеру, и заставляя ярко освещенные ниши с картинами выделяться еще более резко. Мой взгляд скользит по холстам, когда мы спешим к фойе, но картина в третьей нише заставляет меня резко остановиться.

Полотно размером около полутора метров на метр занимает бо́льшую часть ниши. Несколько встроенных прожекторов освещают картину – причудливую помесь Девы Марии и богини плодородия. Пруденс сидит на траве в позе полулотоса, запрокинув лицо к небу и прикрыв глаза. Свободное белое платье покрывает ее тело. Она беременна. Руки покоятся на голом животе, а длинные темные волосы ниспадают на плечи. Я подозреваю, что Сара отнесла бы эту работу к гиперреализму, потому что каждый лист, изгиб и завиток тщательно детализированы, цвета будто бьют из холста фонтаном, что можно сравнить с фотографией на стероидах.

Неудивительно, что миссис Мейер сочла мое лицо знакомым. Если не обращать внимания на выпирающий живот (слишком сложная задача для меня на данный момент), то богиня плодородия в ее гостиной выглядит точь-в-точь как я.

Мы сидим на скамейке, ожидая, когда парковщик выгонит машину Трея; входная дверь распахивается. Миссис Деннинг, директор Брайар Хилл, выглядывает, чтобы сказать что-то второму лакею, который держит дверь открытой, пока она пятится назад, толкая инвалидное кресло. Как только она разворачивает его, мы видим человека, сидящего в нем: очень старый, очень важный и очень сердитый человек в светло-сером костюме в тонкую полоску, с волосами и усами чуть темнее цвета пиджака. Очки в проволочной оправе сидят на носу, немного великоватом для его лица, а взгляд устремлен прямо на лужайку.