Николай Коростелев - Храм Юнисы [litres]

– Ан Ди!? – сердце сжала ледяная безжалостная рука, сознание поплыло. – Гуань Ди, – в ужасе прошептал Бин Ван и замертво упал на утоптанную землю.

Андрей увидел, что лицо противника приобрело пепельный цвет, он выронил клинок и схватился за сердце.

– Сердечный удар, – понял Андрей, – с таким здоровьем и в Дзя Ды! – с сарказмом сказал он и подобрал выпавшую из рук бандита саблю. – Небо наказало его! – пафосно произнёс Андрей и вручил обе сабли Ло Ю.

– Он мёртв? – хлопал глазами юноша. – Что ты ему сказал?

– Ничего особенного, – усмехнулся Андрей, – просто назвал ему своё имя, вот он со страху Богу душу и отдал.

В толпе зашелестело:

– Назвал имя, умер от страха, отдал душу.

Суеверные хунхузы опасливо отпрянули от Андрея.

Раздвинув толпу, к лежащему в пыли бездыханному телу Бин Вана подошёл лекарь и повернул его лицом вверх. Все стоящие рядом хунхузы увидели на лице когда-то грозного атамана гримасу неописуемого ужаса, которую усиливал вывалившийся изо рта почерневший язык. На оголённой груди расползалась синевой гематома.

– Разрыв сердца, – констатировал лекарь.

– Русский разорвал Бин Вану сердце, – со страхом зашептались вокруг.

– Его зовут Ан Ди, – показывая на Андрея, громко выкрикнул в толпу Ло Ю.

– Это мой вечный друг и враг моим врагам! – добавил он, с вызовом оглядывая притихшую толпу. – Дзя Ды крепости жив! И пока он не поднимется на ноги, я буду управлять крепостью. Тот, кто не хочет ходить под моей рукой, может уйти, но только сейчас. Те же, кто останется, завтра принесут мне клятву, как новому Главе Большого Дома.

Старый лекарь выслушал Ло Ю и молча встал рядом с ним, давая всем понять, какое решение принял он.

– Быстро малыш сориентировался, – хмыкнул вахмистр, убирая маузеры. – Теперь крепость наша, – уважительно глянул он на Андрея, – ну, ты, Андрей Иннокентич, даёшь!

– А что я? – ухмыльнулся Андрей, – просто хунхуз нынче квёлый пошёл, видать, порода уже не та. И вообще, – в его глазах метнулись бесенята, – я теперь Ан Ди, от одного имени которого все бандюки, как мухи, мрут! Ан Ди! Все слышали? – обращаясь к казакам, весело оскалился он.

Станичники одобрительно заулыбались:

– Знай наших!

– Иваныч, пойдём устраиваться. Бдительность не терять, – понизил он голос, – сдаётся мне, что все, кто не с нами, к вечеру из крепости исчезнут. Беглецам – не мешать, пусть страшилки всякие про нас по округе разносят. Вечером ворота на запор и расставить посты. Волчка с парнями из леса вызывай сюда. Тех китайцев, что останутся и принесут клятву малышу, заберёшь на перевоспитание. Лодку не отпускать. Пусть Ло Ю возле неё поставит охрану, через пару дней она нам пригодится. Вроде всё!

Через два дня крепость было не узнать. На стенах и воротах появились часовые, а на подходах к фанзе секреты. Вместо слоняющейся без дела братвы по двору коряво, но бодро маршировали присягнувшие Ло Ю хунхузы.

После поединка с Бин Ваном к Андрею, смущаясь, подошли телохранители почившего атамана и почтительно поклонились:

– Ан Ди, мы хотим служить тебе.

– Чего вдруг?

– Мы видели, как ты сражался с Бин Ваном. Ты мог убить его много раз, а он был лучшим бойцом из тех, кого мы знали. Возьми нас под свою руку, стань учителем. Мы готовы принести клятву.

Андрей оглядел двух рослых бесхитростных парней.

– Похоже, при Бин Ване они выполняли роль показушных шкафов и использовались не столько для устрашения окружающих, сколько для собственного Бин Вановского тщеславия. Что же с вами делать?

Удивительно похожие друг на друга парни выжидательно уставились на него.

– Зита и Гита какие-то, – усмехнулся Андрей, – ладно, топайте к Медведю. Скажите ему, что я вас послал на испытательный срок. Если справитесь, поговорим об обучении.

– А клятву?

– Тогда же и клятву принесёте, куда ж без неё!

Теперь бугаи выплавляли жир из мозгов в общем строю. Оба с гордостью называли себя Зита и Гита, добавляя, что эти имена им дал сам Ан Ди.

Андрей сначала хотел сказать, что пошутил, но смирился и махнул рукой.

Так среди китайских новобранцев появились здоровущие парни, гордо носящие имена двух индийских сестёр.

Примеру Зиты и Гиты последовали все молодые хунхузы и теперь вместе с ними взбивали ногами красно-бурую пыль. Возрастные бандиты из шайки Бин Вана не захотели идти в подчинение к молодому атаману и ушли из крепости. Проследивший за ними Волчок доложил, что они разбили лагерь в двух верстах от фанзы. За лагерем бандитов установили наблюдение, а лошадей, от греха подальше, перегнали в крепость.

К вечеру второго дня от наблюдателя прибежал гонец.

– Ваш Бродь, – задыхаясь, доложил он, – в лагере бандюков замятня. Делят место вожака, весь день ссорились и орали, потом началась свалка. Одного прирезали, двоих связали, час назад их казнили: поставили на колени и срубили головы. После этого в лагере началась суета – к чему-то готовятся. Митяй остался приглядывать, а я сюда доложить.

– Знаем, к чему они готовятся, – усмехнулся Андрей, – значит решились! Тем хуже для них! Вахмистр, началось! Бери пятнадцать казаков и демонстративно грузитесь в лодку! В крепости наверняка остались уши, вот и пусть видят, что большая часть наших людей ушла. Предупреди посты, если из крепости к бандитам побежит гонец – пропустить! Теперь с тобой. За поворотом высадишься на берег и бегом обратно. Дальше, как договорились…

Через полчаса, шумно подгоняя казаков, вахмистр уселся в лодку и отчалил от берега. Когда лодка скрылась за поворотом, из крепости выскользнула неприметная фигура и нырнула в лес.

– О! Что и требовалось доказать! – пробормотал Андрей, – Теперь наш ход!

Волчок, забирай остальных казаков и действуй по плану!

– Понял.

Ещё через час все казаки во главе с Андреем перекочевали в лес и, охватив крепость широким кольцом, затаились. Внутри ограды остался только Ло Ю и присягнувшие ему хунхузы. Ворота закрыли, на стены подняли соломенные чучела, а людей укрыли в зданиях.

Началась самая тяжёлая фаза любого сражения – ожидание.

Солнце закатилось за верхушки деревьев. С реки подул свежий ветерок.

В высоком небе зажглись звёзды и выкатилась круглая, словно беременная, луна. На стенах крепости, отбрасывая мятущиеся тени, тускло горели факелы, подсвечивая силуэты соломенных часовых.

Пламя от слабого ветерка неровно металось, от чего казалось, что чучела на стенах шевелятся. Ночная тьма сгустилась, скрывая очертания фанзы. Все звуки стихли, лишь где-то в глубине леса глухо ухал филин.

Ветерок принёс было прохладу, но умчался, и тут же появились вездесущие комары. В кроне высокого дерева два раза подряд мигнул и погас круглый глаз фонаря.