Юрий Валин - Мамалыжный десант

– Тимотей, леви угол… копошатся! – донеслось с чердака.

– Понял!

Тимофей разглядел четверых немцев, с какой-то поклажей, дал очередь – кажется, никого не задел, фрицы мышами шмыгнули за угол, не гранату туда нельзя, там грузовик, сдетонирует – весь дом снесет. А может и не сдетонирует, но все равно не докинешь…

… по окнам прошлась ответная пулеметная строчка. Что-то застучало под стеной у двери парадной. Тимофей перебежал к другому окну, споткнулся о саквояж, с матом проехался на четвереньках, порезанная рука опять закровоточила. Прижимаясь к стене, выглянул – ни фига не видно, осторожничают немцы.

– Товстарлейнат, там слева у двери!

– Слышу, жду, – заверил Нерода.

Тимофей обтер липкую руку о штаны. Замотать бы, еще случится какое заражение крови. Не, не успеет заражение случиться.

Сержант Лавренко с раздражением глянул на капающую с ладони кровь, перехватил взгляд рыже-задержаной.

– Вот что смотришь? Саквояж бы под стол сдвинула, что ли. Видишь, люди спотыкаются, работать им трудно.

Девица насупилась, но, поддерживая полы пальто, доползла до саквояжа, и поаккуратнее задвинула под стол.

– Вот, есть же в тебе капля сознательности! – одобрил Тимофей. – Тебя вообще как зовут? Имя, говорю, есть? Мария, Полина, Изабелла?

– Лиз.

– О, понимаешь? Это хорошо. Только как-то по-детски и укорочено именуешься. Лиз – это, наверное, будет Лизавета по-нашему?

– Можно, – признала задержанная, пытаясь трясущимися руками убрать с лица локоны.

Надо же, дрожит, а о наведении красоты не забывает.

Тут внизу громыхнуло, и Тимофей о наблюдениях за рыже-задержанными временно забыл…

Немцы, видимо, подорвали проем между окнами первого этажа и забрались внутрь дома. Собственно, это ничего не меняло, они и раньше туда проскакивали. Попытка подняться по лестнице на второй этаж, пользуясь прикрытием облака пыли, ничего не дала – фрицы напоролись на автомат Нероды – расстрелял гадов, как в тире.

Тимофей, кашляя, вернулся на основную позицию. Рыже-задержанная тоже кашляла, утирала нос крошечным платком.

– Ты бы тряпку побольше взяла, да лицо замотала, – посоветовал Тимофей. – Снизу что-то дымом прет. Разгорится, совсем несладко будет.

– Немцы потушат. Думают, полковник здесь, – вполне внятно и чисто по-русски прокашляла задержанная.

– Значит, понимаешь по-нашему, – без особого удивления кивнул Тимофей.

– А что мне еще остается, дурак ты такой?! Мне ж амба теперь. Вот с чего вам бриттами или греками сюда не прийти, а?! – зачастила рыжая.

Изумиться странным требованиям к национальностям Тимофей не успел: раму окна стукнуло разок, сразу другой и по полу покатилась «колотушка». На звуки болтовни немцы с улицы очень ловко закинули.

Нужно признать, болтливая задержанная медлить не стала – в коридоре под стену упали уже вместе. Сержант Лавренко счел, что прикрывать автоматом обе головы в данной ситуации будет не никчемным донжуанством, а логичным контрразведывательным маневром…

…громыхнуло. На головы посыпалась штукатурка и куски лепнины.

– Ты лучше шепотом болтай. Целей будем, – посоветовал Тимофей в ухо разнервничавшейся задержанной. Та согласно закивала.

– Во двор лезут! – крикнул Шелехов.

– Да и тут тоже, – откликнулся Тимофей, торопясь к окнам.

Немцы атаковали с двух сторон, вздумав прощупать гарнизон и со стороны дворового тыла. Открыл стрельбу с крыши Сречко, старший лейтенант удержал лестницу. Тимофей с болью в сердце швырял гранату за гранатой – саквояжик уже показывал дно. Подползая к боезапасу за очередной «колотушкой», Тимофей увидел задержанную – та выудила из саквояжа «наган» и пыталась взяться за оружие поосмысленнее.

– А ну-ка положь! – строго сказал сержант Лавренко.

– А иди-ка ты на…! – зашипела девица. – Вас мало, а мне из-за этого мальства подыхать задешево?! Боши не пожалеют. Раз наполовину русская, да с вами… на лоскуты раздергают.

Она поползла на коленях к окну, двумя руками взвела курок «нагана», не глядя пальнула за подоконник. Ну, все же относительно вниз целила. Ладно, в спину контрразведчикам стрелять ей теперь действительно резону нет…

…Отбились. Немцы настрой потеряли – у них раненый кричал просто жутко, безостановочно, наверное, живот разодрало. Прошелся по окнам пулемет, наступила пауза.

– Патроны давай! – деловито потребовала красавица, выбивая из револьвера пустые гильзы.

– Папаня небось из белых? – догадался Тимофей, роясь в саквояже.

– Еще чего. Меня мамка учила. И она не из белых. Мы всегда были вне политики!

Патроны нашлись – их экономный Торчок в тряпицу завернул.

– Ты, Лизавета, экономнее – сказал Тимофей, дозаряжая в запасной диск последние автоматные патроны. – Наверное, тебе действительно к фрицам попадать совсем ни к чему. Извини, сложилось уж так.

– Да… они меня… опять заловят, я их… – рыже-задержанная раз уж заговорила, то крыла хриплым матом через слово.

– Тима, чего ты там так расходишься? – удивился с лестницы старший лейтенант. – Отбились, переведи дух, подумай о хорошем. Или с автоматом что?

– Да это не я. В смысле, с автоматом нормально, а ругается задержанная, – пояснил Тимофей. – Она наполовину русская, и…

– Я, товарищи, тоже сейчас материться буду, – сказал из дальней комнаты Шелехов. – Меня, кажется, задело.

Ранен радист был не то чтобы тяжело, но неудобно. Пробило левую кисть, рука вышла из строя. Тимофей быстро наложил повязку, остатком бинта замотал собственные порезы.

– Значит, так. Вы прорываетесь по крышам. Я прикрываю, – безапелляционным тоном сообщил Нерода.

– Одному прикрыть не выйдет. Нужно и дворовых прижать… – начал Тимофей.

– Рот закрой, Лавренко! Распустился рядом с этой сомнительной девицей. Все у меня выйдет, и даже с лихвой. Если вы успеете, – намекнул старший лейтенант.

– Собьют нас с крыши, – справедливо предрек югослав. – Нужно тут држать.

– Не собьют. Будет отвлекающий маневр. Я детонаторы поставил, те, что в грузовике. Заряд в кузове серьезный, фрицам мало не покажется, – сказал Нерода.

– Так и вас убьет же, – пробормотал радист.

– Это мы еще посмотрим, – рявкнул командир группы. – Лавренко, принимай командование. Остальные на чердак. Бегом!

Бойцы подчинились. Тимофей принял штурмовой автомат [39] Здесь и далее «штурмовым автоматом» именуется StG 44 (нем. Sturmgewehr 44) – 7,92 миллиметровая штурмовая винтовка образца 1944 года. от командира и прямо спросил:

– Шанс есть? Уйдешь?

– Сильно постараюсь. Ты нафига девке «наган» дал?

– Ей все равно деваться некуда. Пусть обозначает бойца. Прорвемся, я ствол заберу. Не прорвемся… так какая разница.

– Смотри, баба с наганом это… Впрочем, ты с слабым полом получше меня умеешь обращаться. Пошли наверх…