Юрий Корчевский - Щипач [litres]

И вечером, после ужина отправился на разговор с руководителем ИНО. Рисковал. Трилиссер мог расценить его предложения как критику действий его самого, да еще приплести критику курса партии. Шлепнут на территории посольства и здесь же закопают или сбросят ночью в Сену. Мало ли утопленников? Полез купаться человек, не рассчитал сил. Каждый год не один десяток тонет.

Однако Меер Абрамович отнесся к предложениям с интересом. Опыта разведки на чужой территории новая власть не имела. Старые, опытные кадры военной и политической разведки разогнали. Дескать – не нужны буржуазные специалисты, да и разведка не нужна. Советские пролетарии поднимут пожар мировой революции. Проклятых угнетателей-капиталистов скинут, и настанет всеобщее благоденствие. Ни армии будут не нужны, ни разведка, сплошное братание. Идеи утопические, но десятилетие после Октябрьского переворота большевики верили. Не могли же ошибаться идолы – Ленин, Бухарин и иже с ними.

Выслушав, Трилиссер надолго задумался. Алексей уже корил себя. Зачем полез к начальству с предложениями? Исполнял бы указания и жил спокойно, дернул же черт за язык!

– Я рад, что ты радеешь за порученное дело. Предложения считаю дельными. Чувствую – обдумывал, все детали просчитал. Как ты отнесешься, если останешься здесь и претворишь идеи в жизнь?

– То есть создать в Париже разведывательную сеть?

– Ты правильно понял.

– Тогда я зря засветился перед старой агентурой.

– Зря! – согласился Меер Абрамович. – Но кто мог знать, что так повернется. Попробуй изменить внешность – отрасти волосы, усы.

– Тогда мне с начальством контактировать нельзя, если только в крайнем случае. И документов нет, как и денег.

В случае создания сети заново лучше это делать в статусе нелегала. За сотрудниками посольства, за посетителями диппредставительства вполне могли следить.

– Деньги не проблема. А с паспортом даже не знаю…

– Разрешите попробовать? Но мне деньги нужны.

– Сколько?

Алексей и сам не знал. Мысль пришла использовать агента, который служил в полиции.

– Мне и франки нужны, тысяч пять, и золото, если червонцев царских, так с полсотни.

– Не проблема.

Трилиссер открыл дверцу бюро, отсчитал.

– Я буду здесь еще неделю. Если сможешь за это время обзавестись документом, найди возможность встретиться со мной, надо будет обговорить контакты, получить инструкции.

– Спасибо за доверие.

– Не благодари, головой рискуешь.

Это верно. В случае провала могут даже его труп не найти. Это если еще искать будут.

Уже у себя в комнате, улегшись на кровати, Алексей раздумывал. Правильно ли он сделал? Риск велик. Рано утром, не выспавшийся, вышел из посольства. Если за посольством следили, то в светлое время суток. Снял номер в затрапезной гостинице, где за один франк никто не спрашивал документы. Для него сейчас самое важное – легализоваться.

Дождался девяти утра и к полицейскому Жоржу Буалье, прямо в полицейский участок. У него отдельный кабинетик, хоть и маленький.

– Какого черта? – прошипел полицейский.

– Срочное дело. Нужен настоящий паспорт.

Жорж задумался.

– Чтобы не подкопались, сделай так.

И объяснил подробно. Алексей положил на стол царский полуимпериал, иначе говоря, семь с половиной рублей золотом. По курсу – двухмесячное жалованье Жоржа, как не больше.

Конечно, путь суетный, не совсем быстрый, но потом ни одна проверка не подкопается. Не теряя время, направился на одно из ближайших кладбищ. Шел и читал надгробья. Ему нужен был мужчина, подходящий по году рождения. Таких нашлось даже несколько. Переписал данные, заучил наизусть. У прохожего спросил ближайший храм. Не забыть бы, что католики крестятся слева направо. В костеле шла служба полуденная, подождал, пока закончится, подошел к священнику, поклонился, потом перекрестился, сунул служителю церкви в руку пятьдесят франков, пробормотав:

– На помощь святой церкви.

Подаяние было принято благосклонно.

– Я могу помочь, сын мой? – спросил пастор.

– Да, прошу помощи. Я был ограблен и избит, мой паспорт утерян и мне необходимо…

– Я понял, сын мой! Идем.

Священник зашел в небольшую каморку, вроде архива. На полках толстые книги. Алексей успел прочитать на одной «Книга записи рождения».

– Твои родители проживали в этом округе?

– Да, конечно. Я родился 19 апреля тысяча восемьсот девяносто восьмого года в семье Делакруа.

– Не торопись, мне надо найти книгу записей.

Была найдена соответствующая книга, потом запись в ней, о рождении младенца мужского пола от родителей католического вероисповедания.

Священник довольно быстро написал на специальном бланке подтверждение рождения, приложил печать.

– Благодарю вас, святой отец!

– Что-то я не припомню тебя в числе прихожан.

– Уже четыре года я проживаю в другом округе, поближе к работе.

Париж – город большой, на дорогу времени уходило много и снимать квартиру старались поблизости от работы.

Алексей сразу же направился в полицию, предъявил документ. Фото у полицейского фотографа – и уже через полчаса Алексей держал на руках паспорт гражданина Франции. Отныне он Эжен Пьер Делакруа, католического вероисповедания. Именно так записано было. Протестантов еще с «ночи длинных ножей» недолюбливали.

Имея на руках паспорт, можно было снять квартиру. Лучше бы поближе к работе, но ее пока нет. Купил газету с объявлениями, подобрал недалеко от центра, но в спокойном районе, позвонил по указанному телефону. Квартира в небольшом доме, меблированная, отдельный вход. Подъехал на такси, осмотрел квартиру и остался доволен, дал хозяину задаток и получил ключи. Института прописки, как в Советском Союзе, не было.

В столице Франции на правом берегу Сены жили чиновники, дельцы, финансисты. Дома там имели лифты, на кухне газовые плиты, в ванной газовые колонки для подогрева воды, паровое отопление. На левом берегу обитали студенты, рабочие, продавцы, строители. Победнее народ, читали «Юманите», газету французских коммунистов, а не «Фигаро» или «Пари-Суар». На левом берегу много молодых, их привлекал Советский Союз, он был далеким идеалом, где проводился масштабный эксперимент по созданию нового строя – социализма и нового человека. Вот только истинную цену такому строительству знали немногие.

Первым делом после получения паспорта отправился в магазины. Одежда, выданная со склада ИНО, была добротная, но не по моде. Оделся в костюм-двойку, манишку с галстуком-бабочкой, лаковые штиблеты и шляпу. Без головных уборов ходить было не принято, только у эмигрантов.

Следующим днем проштудировал «ПТИ-Паризьен», «Интрансижан», «Фигаро». И уже, согласно рекламе, направился в парижские банки. Каждый гражданский имел счет, без этого считался человеком, недостойным уважения. Себе на расходы оставил франки, валюту неустойчивую. В январе 1923 года за один доллар давали 23 франка, а за британский фунт 120 франков, и франк быстро обесценивался. Согласно поговорке – не класть все яйца в одну корзину, распределил деньги по трем солидным банкам – Сосьете Женераль, Paribas и ВМР. Была еще одна загвоздка. При больших суммах вносимых наличных банки требовали документального подтверждения легальности доходов. А так – раскидал по трем банкам без помех. Было бы смешно предоставить справку от Иностранного отдела ОГПУ.