Игорь Журавлёв - Метанойя

Полковник Шатунов поздравил майора Егорова и всю его группу с успешно проведенной операцией. Но оставшись один, он задумался о том, что же это дало им на самом деле? У него вдруг появились сомнения относительно того, а не помогли ли они Путину придти к власти чужими (то есть — своими собственными) руками? Что, в конце концов, дала им эта операция, что изменила в раскладе сил? И сам перед собой он был вынужден признать, что абсолютно ничего. От слова — вообще.

Теперь вся власть у Путина, а этот гэбэшник будет похитрее простоватого и неискушенного во многих вопросах Горбачева. И теперь все их противники предупреждены и следующую операцию провести будет гораздо труднее. Если вообще возможно. Ясно, что, по крайней мере, до Путина им пока просто не добраться. А вот Лаврова устранить можно. Однако проблема в том, что у Шатунова вдруг появились большие сомнения в том, что это так уж необходимо. И еще, своим острым чутьем разведчика он уже ощущал запах приближающейся погони.

Понятно, что пока те, кто их ищет, не знают их имен. Но наверняка они уже логическим путем выяснили, кем они должны быть. А значит, они уже сузили круг поисков. И в этом круге, наверняка есть и он.

Вдруг с тоской нахлынули воспоминания о беззаботном детстве и веселой юности в теплом и солнечном советском Ташкенте. Как эти люди могли предать Союз! Ведь все было так хорошо. Понимая умом, что он идеализирует развалившийся СССР, чувствами Игорь Артемьевич не мог простить этой катастрофы. Его родной и любимый Ташкент теперь заграница! С ума можно сойти от такой метаморфозы. Ташкент, в котором он вырос, который привык считать частью огромной страны, где он впервые поцеловал девочку, ставшую впоследствии его женой. Это же в голове не укладывается! Кто эти люди, вставшие во главе нового государства? Шпионы, агенты врага? А кто еще мог так поступить? Ведь явно было, что разваливали намеренно, готовили заранее. Все эти переброски лучших воинских частей, лучшей техники, самых значимых заводов и предприятий из других республик в РСФСР, ведь это была явная подготовка к ликвидации СССР!

В Ташкенте остались могилы его родителей, то есть они теперь за границей, в другой стране! А может, плюнуть на все, уволиться и махнуть на родину, в Узбекистан? Наверняка, специалиста его уровня с руками оторвет их новообразованное Министерство Обороны. Да и Лида, его жена, очень скучает по солнцу и теплу родного Ташкента.

Но теперь он не имеет на это права, поскольку он взял на себя ответственность за людей, возглавив Сопротивление. Он не может дезертировать, он не может их предать. Если им предстоит погибнуть, он должен погибнуть вместе с ними. И никак иначе. А живым он не сдастся, это он уже решил для себя. При этом, будучи человеком острого ума, он понимал, что само по себе такое решение свидетельствует о том, что в глубине души он не верит в успех борьбы.

Слишком пассивен, слишком инертен народ. Пусть многие жалеют о развале СССР, но большинство этому только радо. Они верят в капиталистический рай, который им обещают. Глупцы. Рай при капитализме возможен только для богатых. А обычным людям при любом строе надо всю жизнь пахать, чтобы поддерживать хотя бы минимальный уровень жизни для себя и своих детей. И даже если их уровень будет неплохим с точки зрения нищих, он все равно будет несравним с уровнем богатых.

Но с Лавровым пока повременим. Полковник приказал всем лечь на дно и затаиться.

Наталья Васильевна Норикова собрала все сведения о подполковниках и полковниках армии и спецслужб, хоть когда-то имевших отношение к диверсионной работе и родившихся в республиках, ставших сейчас самостоятельными государствами. Таких людей было всего четверо. Трое из ГРУ и один из ФСБ. Двух ГРУ-шников и одного ФСБ-шника она поручила проверить капитану Уткину. А вот четвертого решила проверить сама. Дело в том, что она его знала лично. Давно это было, она тогда еще студенткой была, а он — бравым старшим лейтенантом десантником, еще холостым и очень серьезно за ней ухаживающим. Правда, дальше поцелуев и обнимашек дело не пошло, но расстались они вполне мирно. Его тогда в Германию направили служить, в ГСВГ. А она осталась учиться дальше. Первое время переписывались и даже иногда перезванивались. А потом как-то все затихло. Слышала она, что окрутила его какая-то землячка, тоже из Ташкента, как и он. И звали того гвардейца-десантника Игорь, Игорь Шатунов. Ах, как красиво он умел ухаживать!

Наташа улыбнулась своим воспоминаниям и тихо вздохнула, рассматривая портрет полковника ГРУ с проседью в волосах и очень серьезным взглядом. Постарел, заматерел тот романтический мальчик — старлей. Интересно, он еще пишет стихи? Неплохо, кстати, у него получалось. Строки всплыли у нее в голове, она даже не думала, что еще помнит их:

И вместе с всплывшими в памяти стихотворными строчками время унесло ее в молодость, когда она, наивная студентка-третьекурсница влюбилась в удалого и сплошь такого романтичного офицера. Юрфак она заканчивала в Ленинграде, в ЛГУ. А он тогда тоже служил в этом величественном и таинственном городе, бывшей столице огромной империи. Ленинград или, как его все называли — Питер, всегда вызывал двойственные чувства у людей, его посещавших. Одни влюблялись в него с первого взгляда и на всю жизнь, очарованные его холодным величием. Другим, так же с первого взгляда, он не нравился и тоже на всю жизнь — своей сырой погодой, частыми дождями и редкими солнечными днями. Они чувствовали себя неуютно и потерянно: промокшие и замерзшие среди надменных и равнодушных дворцов и многочисленных мраморных статуй.

Нет, Наташа была не из вторых. Едва впервые увидев Ленинград, лишь однажды пройдясь вдоль его каналов, она поняла, что это любовь. Она и сейчас, когда выдавался свободный денек, частенько садилась на "Красную стрелу" и целый день бродила по его улицам и музеям, в сладостном оцепенении ощущая, как ее душа сливается с духом этого странного города. Она заходила в кафе "Север" на Невском, и лопала вкуснейшие пирожные — точно такие же, как в студенческие годы. И была счастлива.