Игорь Журавлёв - Фантазм

– Ладно, – хлопнул рукой по колену "психолог", – давай ближе к делу. Пойдешь в нашей полевой форме, всё равно по расчётам никто, кроме целей, тебя не увидит. Оружие – ППС и пистолет ТТ, оба выпуска 1944-го года. Гильзы подбирать времени не будет, поэтому они не должны ни у кого вызвать подозрений. А расследовать это дело будут, понятно, самые лучшие сыскари. На выполнение задания у тебя, максимум, пятнадцать секунд после начала стрельбы, запомнил?

Романов сосредоточенно кивнул.

– Через двадцать секунд там будет охрана, если не раньше на пару – тройку секунд. В случае, если они тебя увидят, придется тебе устранять и их. Что крайне нежелательно, эти люди здесь ни при чем. Поэтому, постарайся уложиться. Стрелок должен остаться для них загадкой.

1945 год. СССР.

Лаврентий от увиденного даже споткнулся на ровном месте. "Нет, пить надо всё же меньше, не хватало ещё белую горячку подхватить" – успела промелькнуть мысль, но тут он заметил, что и Сталин уставился в ту же сторону, вытаращив свои желтые как у старой рыси глаза так, словно увидел дьявола в плоти, привставая со стула и явно собираясь что-то сказать.

Человек, вышедший из стены, был, несомненно, в военной форме, камуфляжной, но при этом какой-то странной, Берия никогда такой раньше не видел – пятнистой и словно бы немного размытой, в ботинках, похожих на те, в которых американские и английские солдаты ходят, но гораздо выше, почти до середины голени. Всё лицо его закрывала странная то ли маска, то ли ещё что другое – черного цвета, с прорезами для глаз и рта, на голове – пятнистое матерчатое кепи с длинным козырьком и той же камуфляжной расцветки. А вот в руках он держал вполне привычного вида ППС, который был направлен стволом, как показалось сразу обоим вождям, портреты которых носили на демонстрациях советские трудящиеся, прямо им в лоб.

Всё это промелькнуло в голове Берии в один миг, и он уже стал открывать рот, чтобы что-то сказать, когда неизвестный, так и не произнеся ни слова, открыл огонь.

Лейтенант Романов, выпустив весь рожок в первых лиц СССР, отбросил ППС в сторону и одновременно плавным движением выхватил из кобуры пистолет "ТТ". Быстро подошел к лежащему возле окна залитому кровью Сталину и выстрелил тому точно в середину лба. После чего одним длинным прыжком переместился к раскинувшему руки возле дверей Берии и сделал второй выстрел. Это было совершенно не нужно, оба были уже явно мертвы, Игорь это ясно видел, но приказ есть приказ: контрольный выстрел в голову обязателен. Тут же, не теряя времени, лейтенант из будущего подбежал к стене, из которой появился ровно пятнадцать секунд назад, и исчез. Словно его и не было.

И почти сразу послышался топот сапог, а в распахнутую ударом тяжелого сапога дверь ворвалась охрана. Представшая перед их глазами картина ввергла бывалых бойцов, много повидавших за свою службу, в ступор. Прямо посреди комнаты, посверкивая больше не нужным ему пенсне, чудом удержавшимся на переносице, раскинув руки и ноги в стороны, весь в крови и с дырой во лбу лежал тот, одно лишь упоминание о котором ещё какую-то минуту назад внушало страх многим и многим людям как в СССР, так и за его пределами. А дальше, у самого окна, возле кресла, лежал человек, имя которого с восхищённым придыханием произносили миллионы людей не только в Советском Союзе, но и прогрессивное человечество всего мира. Впрочем, немногим меньшее и совсем не прогрессивное количество народа произносило это имя с ненавистью. Это был ни кто иной, как сам почётный красноармеец 1-й Конной армии, почётный депутат Городского совета города Донецка, почетный забойщик города Донецка, почётный курсант Чирчикского высшего танкового командно-инженерного училища, почётный ректор Коммунистического университета трудящихся Востока им. И. В. Сталина, почётный член АН СССР, почётный член ВАСХНИЛ, почётный гражданин города Будапешта, почётный гражданин города Ческе-Будеёвице, почётный гражданин города Кошице, почётный гражданин города Варна, почётный гражданин города Щецин, почётный гражданин города Вроцлав, герой Советского Союза, герой Монгольской Народной Республики, генералиссимус и друг всех советских пионеров, шахтеров, лётчиков, танкистов и всех остальных людей – Иосиф Виссарионович Сталин. Весь изрешеченный пулями и с такой же дырой во лбу, как и у своего земляка и соратника.

А в то (или не в то) время (или не время) как онемевшая охрана глазела на его труп, сам Сталин с удивлением смотрел на окружающие его родные горы Грузии, знакомые с детства, и вдыхал чистейший и пьянящий, словно молодое вино, горный воздух. Он переступил с ноги на ногу и вдруг понял, что стоит на мягкой траве босиком. Глянув вниз, увидел точащие из коротких штанов тонкие босые ноги подростка и вдруг услышал голос, такой знакомый в детстве, но, казалось, совершенно забытый за столько прошедших бурных лет:

– Что, Сосо, доволен ты своей прошедшей жизнью?

Он обернулся и увидел еще не старого, как он теперь понимал, хотя в детстве ему казалось иначе, священника Христофора Чарквиани, чьи дети когда-то обучали его русскому языку, без знания которого он не смог бы поступить в духовное училище.

– Почему я здесь? – воскликнул Сталин срывающимся мальчишеским голосом.

– Потому что ты умер, мальчик мой, – строго ответил священник.

– Умер? – удивленно переспросил вдруг обретший так давно желанную молодость Иосиф Виссарионович. Впрочем, какой еще Иосиф Виссарионович? – Так, мальчишка Сосо, ничего ещё не сделавший в своей жизни: ни хорошего, ни, что более важно, плохого.

– Умер, умер, даже не сомневайся, – пожевал губами отец Христофор и как-то уж слишком удовлетворенно добавил, – убили тебя, слава Те, Господи.

– Убили…как убили? И что дальше? – растерянно пробормотал Сосо, припоминая вышедшего из стены автоматчика и болью разрывающие грудь пули. Он непроизвольно провел рукой по груди, но мальчишеское тело было целым и невредимым.

– А ты сам-то как думаешь? – недобро прищурился знакомый из детства, – Чему-то ведь учили тебя в духовном училище и потом в семинарии?

И в этот момент молния расколола до того абсолютно ясное и чистое небо, грохот ударил Сосо по ушам, едва не порвав барабанные перепонки и будущий (бывший?) диктатор ощутил, что его куда-то всё быстрее и быстрее потянула некая непреодолимая, пугающая сила. Завертела, закрутила и, наконец, бросила на горячий песок.

Сосо вскочил, сплевывая попавшие в рот песчинки, потирая ушибленный локоть и оглядываясь вокруг. Пустыня, бескрайняя, лишь где-то очень далеко в синеватой дымке кажется, парят далекие горы.

– Сядь, Иосиф, не мельтеши.

Сосо резко повернулся, он мог поклясться, что мгновение назад здесь никого не было. Но сейчас на песке сидел человек с густыми черными вьющимися волосами и небольшой черной бородкой. Человеку было лет тридцать или немного более, и он с жалостью смотрел на мальчишку.