Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу (СИ)

7 сентября 1941 года, около полудня. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина, рабочий кабинет Вождя.

Присутствуют лично:

Верховный Главнокомандующий, нарком обороны и Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) – Иосиф Виссарионович Сталин;

Генеральный комиссар госбезопасности – Лаврентий Павлович Берия;

Предсовнаркома и нарком иностранных дел – Вячеслав Михайлович Молотов;

Начальник Генерального штаба – маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников;

Заместитель начальника Генерального штаба, начальник Оперативного Отдела – генерал-майор Александр Михайлович Василевский;

Старший (и единственный) социоинжинер «Полярного Лиса» – Малинче Евксина.

Присутствуют заочно в режиме телеконференции:

Командир «Полярного Лиса» – капитан первого ранга Василий Андреевич Малинин;

Главный тактик «Полярного Лиса» – капитан второго ранга Ватила Бе.

– Товарищи, – сказала Малинче Евксина, когда все были в сборе, – это я попросила товарища Верховного Главнокомандующего собрать вас для обсуждения очень важного вопроса, решение которое повлияет на всю дальнейшую историческую последовательность.

– Да, товарищ Малинче, – сказал лучший друг советских физкультурников, – мы вас внимательно слушаем.

– Согласно данным, – сказала та, – которые собирает глобальная система психосканирования, удалось выяснить вот что: после того как вражеская группировка, прорывающаяся к городу Смоленску, оказалась в полном окружении и все ее попытки прорвать кольцо оказались безуспешными, моральный дух в стране Германия сильно упал. Все помнят, чем подобное окружение в самом начале войны обернулось для похожего соединения, которым командовал тактик Гудериан.

– Солдаты дейчей, – добавила с Полярного Лиса Ватила Бе, – просто отказываются идти в атаку, когда узнают, что на другой стороне фронта могут встретиться с имперской штурмовой пехотой и вашими солдатами, прошедшими выучку минского сражения. Тем более что ситуация для дейчей осложняется тем, что их войска оказались между молотом и наковальней: с одной стороны – ударная группировка генерала Рокоссовского, с другой – свежие части Красной Армии, занявшие долговременную оборону.

– Среди вражеских солдат, попавших в окружение, – сказала Малинче Евксина, – нарастают настроения безнадежной обреченности, при общем осознании бесцельности и ненужности этой войны. Попытка этого последнего наступления показала врагу, что ваши войска, опомнившись от первого ошеломляющего удара и избавившись от дураков и предателей, оказались совсем не легким противником. Ожесточенное сражение, по своему накалу превысившее все, что знала прошлая Великая Война, показало, что все предвоенные установки командования дейчей были неверными. Теория о сверхчеловеках и недочеловеках потерпела крах, и теперь вместо нее во вражеских головах воцарилась полная сумятица.

– Я бы даже сказала, – поправила коллегу Ватила Бе, – что естественный ход событий вывернул эту теорию наизнанку. Теперь уже дейчи, натолкнувшись на квалифицированное и яростное сопротивление, чувствуют себя не совсем полноценными бойцами в сравнении с вашими солдатами, которые дерутся насмерть и отходят только по приказу. Но мы-то с вами знаем, что в безнадежном приграничном сражении только дурацкий приказ командующего Павлова на всеобщее отступление привел войска вашего Западного фронта к катастрофе. Если бы квалифицированное управление войсками началось с первых часов войны, то фронт сейчас проходил бы в другом месте. Быть может, по реке Березине, а может, и по линии укрепленных районов вашей старой границы.

Тут Сталин переглянулся с маршалом Шапошниковым – и начальник Генерального Штаба, совсем недавно вернувшийся к своим обязанностям, утвердительно кивнул.

– Да, товарищ Сталин, – сказал он, – это так. Мне сейчас сложно оценить тот вред, какой причинило прежнее руководство Западного и Северо-Западного фронтов, – взвесить его, так сказать, на весах, – но несомненно, что он был очень велик. Мы с товарищем Ватилой Бе и товарищем Ипатием много раз проводили тактические игры на их планшете, и каждый раз итог был только один. При размещении основной массы войск с упором на старую границу и использовании территории Западной Белоруссии и Западной Украины в качестве стратегического предполья нам вообще не понадобилась бы помощь имперских товарищей. Там, на линии старой границы, вражеское наступление и увязло бы, в то время как в тылу уже формировалась бы двадцатимиллионная армия военного времени, которая прошлась бы по врагу паровым катком. На новую границу войска можно было выдвигать только после завершения строительства приграничных укреплений и обустройства необходимого казарменного фонда, чтобы войскам для прибытия по тревоге на свой участок границы не было необходимости совершать многокилометровый рокадный маневр.

– Мы это понимаем, – кивнул вождь, – и осознаем, насколько это важно, чтобы командующий был предан советской идее и одновременно компетентен. Но приграничное сражение – это минувшие события, которые уже невозможно изменить, а сейчас, насколько я понимаю, товарищи из империи собирались предложить нам обсудить некие шаги, способствующие быстрому перелому стратегической ситуации в пользу Красной Армии.

– Да, все верно, – согласилась с Верховным Главнокомандующим Малинче Евксина, – дело в том, что из-за недопустимо быстрых и жестких поражений армии дейчей морально-психологический климат в стране Германия качнулся к полному унынию и предчувствию неизбежного разгрома и унижения. Надлом массового сознания дейчей очевиден – и в этом надломе дейчи пытаются зацепиться за разницу, имеющуюся в их сознании между страной Эс-Эс-Эс-Эр и Империей. Если против страны Эс-Эс-Эс-Эр уже много лет велась интенсивная негативная пропаганда, обвиняя ее во всяческих грехах и составляя негативный облик, то Империя появилась на горизонте совсем недавно и к ней не липли наработанные пропагандистские штампы «советы», «большевик», «комиссар», «колхоз» и «еврей». Кроме того, врагу было несподручно забрасывать грязью образ Империи, ведь он тоже строил свою империю-рейх, облик которой на фоне понесенных поражений изрядно потускнел. Идейная основа этого рейха была основана на принципе превосходства так называемой нордической расы; но какое же это превосходство, если представителей этой самой расы бьют и в хвост и в гриву русские солдаты, заранее объявленные недочеловеками. И неважно, откуда происходят эти солдаты: из Империи или страны Эс-Эс-Эс-Эр, – они все русские, что в обоих случаях обозначает наднациональную общность, не делящуюся на сверхчеловеков и недочеловеков. Наука социотектоника говорит о том, что в случае таких массовых психических травм неизбежен групповой сдвиг сознания, вполне способный изменить вектор исторического развития.