Сергей Тамбовский - Шпана

Молодой человек мигом оживился, отложил свою газетку в сторону, взял в руки длинную указку и подвёл меня за руку к первому макету.

– Меня зовут Людвиг Карлович (вот так раз – немец!), а это бескомпрессорный нефтяной двигатель высокого давления, также называемый «Тринклер-мотор». Это как паровой двигатель, но работает не на дровах, а на нефти.

– На сырой нефти? – уточнил я, – или на её фракциях?

– Да, на сырой, – с некоторым удивлением подтвердил Людвиг, – сейчас проектируются варианты с бензином и мазутом, но они пока не доведены до рабочего состояния. Так что пока только сырая нефть. Четыре цилиндра крепятся на коленчатом валу, впрыск топлива осуществляется, когда поршень идет из верхней мертвой точки в нижнюю, зажигание осуществляется при обратном проходе, далее следует рабочий ход, удаление сгоревших газов и возврат в верхнюю точку. Очень экономичная конструкция по сравнению с аналогичными аппаратами Дизеля и Стюарта, коэффициент полезного действия достигает 25–28 %, чуть не вдвое выше.

– А там что? – спросил я, махнув рукой в сторону остальных макетов.

– Это двухтактный образец, – ответил приказчик, показав на ближайший механизм, – а там шестицилиндровый вариант.

– И какую же мощность развивает например этот вот четырёхцилиндровик? – продолжил свои расспросы я.

– Этот на двадцать лошадиных сил, – ответил тот, – а позвольте узнать, для каких именно целей вам понадобился такой мотор?

– Охотно, – согласился я, – охотно – дело в том, разлюбезнейший Людвиг Карлович, что сейчас мы разрабатываем агрегат по выпуску одной новинки из муки, вырабатываемой башкировской мельницей. И для этого агрегата абсолютно необходим мотор приличной мощности, такой вот как у вас например. Существующий паровой двигатель нас несколько не устраивает…

– Очень любопытно, – продолжил заинтересованный приказчик, – очень… давайте договоримся таким образом – сейчас я вам конечно не скажу ни да, ни нет, мне нужно связаться с руководством в Петербурге.

– С Густавом Васильевичем?

– Да, с ним – и в зависимости от его ответа мы продолжим переговоры… со своей же стороны обещаю всевозможное содействие. А можно лично посмотреть на вашу работу? – вдруг спросил он, – мне это было бы очень интересно.

Ну и что я ему покажу, подумал я…

– Знаете, – осторожно ответил я, – работы наши пока в самом начале, смотреть там, грубо говоря, пока не на что, но вот через неделю в это же самое время приходите пожалуста, на башкировские мельницы, вторая механическая мастерская, будем рады.

На этом мы и распрощались с разлюбезнейшим Людвигом Карловичем, и я отправился обратно к свои баранам… апостолам то есть конечно. Апостолы пахали в поте лица, один на токарном станке, другой на сверлильном. Посмотрел, чего они там наваяли, вроде неплохо, н напильником конечно дорабатывать придётся. А Лёха сидел набычившись в другом углу мастерской и пытался соединить цевье арбалета с металлической дугой, ничего у него не получалось. Отобрал у него и то, и это, оценил исполнение дуги – вроде неплохо, просверлил два новых отверстия в дуге и присобачил ее на ложе.

– Молодец, почти всё правильно сделал, сейчас ещё спусковой механизм допилить и тетиву натянуть, потом пойдём испытывать.

Апостолы бросили свои сверлильно-токарные дела и подтянулись поближе.

– А мы чё, мы тоже хотим, – сказал, шмыгнув носом, Пашка, – чё мы всё сверлим и сверлим не пойми чё…

– Все пойдём испытывать, вопросов нет, – заявил я, – а сейчас у нас обед.

После обеда мы с Лёхой дорабатывали до нужной кондиции арбалет, соорудили заодно три стрелы под завистливыми взглядами апостолов. Наконец всё было готово, ну мне так показалось на первый взгляд, может и не всё конечно, и мы пошли на природу протестироватьполучившуюся хрень в реальных боевых условиях. Бумаги для мишени здесь трудно было отыскать, поэтому я взял первую попавшуюся мешковину и мелом нарисовал на ней что-то вроде концентрических кругов, и две поперечные чёрточки конечно, приколотил всё это тремя гвоздиками к близ расположенному дубу. Видя умоляющие глаза Пашки, отсчитал двадцать шагов, нарисовал ногой черту и вручил ему взведённый уже арбалет (сделать это оказалось не так-то уж и легко) с заложенной стрелой, на, проверяй на практике наше оружие.

Тот с серьёзной миной взял в руки устройство, зачем-то покрутил его, на что получил подзатыльник и нравоучение, что заряженное оружие на себя и на товарищей не направляют, а потом прицелился и пальнул.

– Ну чё, неплохо, – сказал я ему, отбирая арбалет, – хотя бы в мешок попал, и то ладно. Иди вытаскивай стрелу, а следующий у нас будет Петька.

Стрела впилась в дуб довольно глубоко, так что вытаскивать её пришлось мне помогать. Петюня выстрелил в молоко и чуть не зарыдал от этого. Я его утешил и отправил искать стрелу, а когда он вернулся, пришла очередь Лёхи.

– Эх я щас запулю, – хвастливо заявил он, закрывая один глаз и прицеливаясь.

Запулил и вправду неплохо, где-то в шестёрку угодил строго вправо от центра. Забрал у него арбалет, снова зарядил и со словами «Учитесь, сосунки» выстрелил по мишени… зря заранее хвалился-то, получилось ещё хуже, чем у Пашки, но лучше, чем у Петьки, где-то в самый край мешковины угодил. Пацаны поржали надо мной от души.

– Ну повеселились и будя, – рявкнул я, – идите детали вытачивать, а мы с Лёхой ещё маленько над арбалетом поколдуем.

Колдовали мы над ним до самого ужина, я подпиливал и подтачивал спусковой механизм, а еще дуги пришлось заменить, эти оказались недостаточно упругими. А тут и ночь подоспела незаметно.

– Так что у нас сегодня за дело-то? – спросил Лёха, когда мы вернулись с ужина.

– Дык ещё раз за кладом пойдём?

– Что, опять? Сколько можно-то, позавчера только ходили, да и завалило там всё.

– Завалило там не всё, то, что надо, незаваленным осталось, мне об этом Серафим рассказал.

– Ну и чего там такое, в этом кладе? Опять бестолковые шмотки что ли найдём?

– А ведь почти угадал, – с удивлением ответил я ему, – шмотки там лежат, но только совсем не бестолковые, а очень даже толковые. С их помощью мы завтра должны развязаться со всеми нашими непонятками. Полностью причём и целиком, и с бандитами ярмарочными, и с полицией, и с хозяином мельницы до кучи.

– Во как… – с уважением посмотрел на меня Лёха, – но что-то слабо в это верится.

– Вот завтра и посмотришь, а сейчас-то чего языком молоть? Бери вон лопату и пошли на место.

Лёха повиновался без лишних слов. Дорога по осточертевшему уже берегу Оки на этот раз никаких сюрпризов не таила.

– Вот здесь где-то утопленница-то лежала, – сказал, забежав за мою спину, брат. – Точно, вон даже ямка в песке осталась. А там вон звезда была.