Сергей Тамбовский - Шпана

Начал, естественно, всю эту бодягу Алексей Максимыч, представившийся заместителем главреда «Нижегородского листка».

– Все наверно, – сказал он, откашлявшись, – уже прочитали сегодняшний материал в нашей газете под названием «Конец зловещего призрака». Он вызвал определённый интерес у широких кругов городской общественности, поэтому было принято решение собрать всех заинтересованных лиц, чтобы они могли задать свои вопросы напрямую фигурантам этого дела. Рядом со мной сидит Александр эээ… Потапов, чуть дальше его брат Алексей, с другой стороны от меня – фотограф нашего издания Валентин Извольский. Как зовут меня, надеюсь, все знают…

Оказалось, что не все, в зале поднялся небольшой шум по этому поводу, Горький поморщился, но выложил своё имя и чем знаменит. После того, как шум улёгся, он предложил опустить дальнейшие официальности и сразу перейти к наболевшим вопросам. Более всего наболело у господина в светлом чесучовом костюме, сидевшего в первом ряду.

– Александр, вы твёрдо уверены, что это были призраки? А может это вам всё просто померещилось?

Ну чего, Саня, сказал я сам себе, назвался груздем, полезай…

– Можете, конечно, не верить, но я наговорился с этими призраками вдоволь… как минимум пять раз разговаривал… могу привести подробности относительно старых дел Сулейки, которыми он со мной поделился.

– Было бы весьма интересно, – ответил чесучёвый господин.

– Например возьмём тройное убийство в Гордеевке ровно два года назад…

Тут Горький пошептался с фотографом и счёл нужным пояснить:

– Да, было такое дело в 98 году, тогда были зверски убиты три прихожанина церкви святого Варфоломея, один из них при этом был распят на кладбищенском кресте.

– Так вот, Сулейка пояснил, почему именно их убили и при чём тут крест – это интересно?

В зале немедленно зашумели, что да, конечно-конечно, рассказывай. И я выдал.

– С этими тремя прихожанами очень тёмные вопросы возникают – все они входили в разное время в состав городской думы, все имели дело с распределением городских подрядов.

В зале ещё сильнее зашумели.

– Подряды выделялись нужным людям и на подставные компании и большей частью разворовывались, а помогал им в этих неблаговидных делах атаман Сулейка… да-да, он не только в лесах и в полях народ грабил, он был тесно, так сказать, интегрирован и во властные структуры. А затем эти три добропорядочных горожанина решили, что прекрасно могут обойтись и без услуг Сулейки, а он на это сильно обиделся. Дальше продолжать или и так понятно?

– А что с крестом? – выкрикнули откуда-то справа.

– Крест тут образовался исключительно в целях наглядной агитации, чтобы остальные устрашились и больше не пытались кидать атамана.

– А что, были и другие? – продолжил допытываться тот же голос справа.

– Конечно, могу и про них рассказать.

– Вы не назвали фамилии, – это мне уже Горький задал вопрос.

– Да, не назвал, причём сознательно, – признался я, – вы уверены, что общество готово выслушать всю правду?

Горький ненадолго задумался, потом кивнул головой и предложил высказаться следующему товарищу из зала, этот был в виде разнообразия в шикарном сером с искрой костюме.

– Ээээ, – так вот содержательно начал он свою речь, – Александр, ээээ… хотелось бы прояснить вопрос с последними преступлениями в нашем городе, связанными с дохлыми кошками…

– Вы имеете ввиду двойное убийство на Рождественской и смерть сына купца Башкирова? – помог ему Горький.

– Да, именно их я и имел ввиду, – произнес вопрошающий и на этом, видимо, полностью исчерпал свои запасы красноречия.

– Их убил Сулейка со своей подручной Зульфиёй, – с ходу огорошил собрание я. – Зачем? Этого я, к сожалению, не знаю, но могу высказать догадку, что они отказались с ним сотрудничать.

– То есть вы хотите сказать, – вышел из филологического ступора серый товарищ, – что призраки могут убивать живых людей?

– Почему нет? – ответил я ему по-еврейски вопросом, – если мы с Алексеем сумели убить призраков (а в этом никаких сомнений нет, читайте Нижегородский листок), то скорее всего возможно и обратное, когда призраки могут убивать живых. Каким образом они это делают, не могу сказать, я же убил Сулейку с помощью серебряной монеты, укреплённой на острие стрелы арбалета. Вот такого.

И я вытащил из котомки наш боевой образец арбалета.

– Желающие могут лично осмотреть это оружие, – и я передал в зал арбалет, незаряженный конечно, незачем людей зря пугать.

Возникло определённое оживление, арбалет все хотели взять в руки и прицелиться, на это ушло не менее десяти минут. Потом народ успокоился, вернул арбалет на место, и я продолжил.

– Очень удобная штука, на расстоянии 50 шагов бьёт наповал. Кстати в тире Степана Морковина, который на ярмарке за китайскими рядами, можно из таких штук самому пострелять. Рекомендую.

Надо отнести сегодня этот экземпляр Морковину, подумал я, а то нехорошо выйдет, если народ придёт, а там ничего. Но следом мне задали вопрос про меня лично, откуда такой шустрый взялся и чем занимаюсь. Ответил максимально подробно, реклама лишней не бывает.

– Я круглый сирота, родители умерли в прошлом году, беспризорничал некоторое время на ярмарке вместе с братом (и я ткнул пальцем в него), потом чем-то приглянулся уважаемому промышленнику Матвею Емельянычу Башкирову, он доверил мне разработку новых товаров, и сейчас мы с братом и ещё двумя помощниками работаем над линией производства макарон. Почти уже сделали, через неделю демонстрация опытной модели, приглашаю, кстати, всех присутствующих на мельницу, которая в Благовещенке стоит.

– А откуда же ты получил знания и умения для этого дела? – спросил строгий господин слева, нос у него был как слива и скошен набок, я его мысленно окрестил Носатый. – В ярмарочных ночлежках?

– Нет, в ночлежках никаких умений, кроме того, как выжить, не получишь, – скромно ответил я, – знания пришли ко мне довольно необычным путём. Примерно месяц назад в меня попала молния, вот Алексей подтвердит.

Лёха согласно закивал головой.

– Ели живым остался, но после этого у меня в голове сами собой стали появляться неожиданные мысли. Так что можете считать это ещё одним чудом.

Строгий господин никак не мог уняться и спросил ещё вот что:

– А что говорит полиция относительно вот всего этого… серебряных монет, призраков и чудесного обретения знаний?

– Я уже дал показания городовому Благовещенского участка, – ответил я, – он всё внимательно выслушал и в конце концов сказал, что это скорее ведомство церкви, а не полиции.

На этом интерес собравшихся к нам несколько увял, но зато в центр внимания выдвинулся Горький, дальше только его и спрашивали.