Александр Михайловский - Герой империи. Война за Европу

Четырехфунтовая (1,8 кг) зажигательная бомба, с виду похожая на толстый неочиненный граненый карандаш. Термитная начинка дает пламя температурой две тысячи четыреста градусов, корпус бомбы из магниево-алюминиевого сплава горит ярким белым пламенем при температуре три тысячи градусов. И этот же корпус, сам по себе вспыхивающий при малейшем касании «луча смерти», наряду с хищными инстинктами темных эйджел, стал причиной такой убийственности атак «белых демонов». Одна атака, полсотни сбитых, выход на высоту, боевой разворот (частью на аэродинамике, частью на импеллерах), и обратный ход маятника смерти… И – новые объятые пламенем британские самолеты комьями огня падают с небес. Сбивать тихоходные и неуклюжие бомбардировщики, как уже известно битым «хероям люфтваффе», «белые демоны» умеют весьма неплохо.

Впрочем, для немцев там, внизу, «демоны», качающие свой маятник, уже превратились в «защитников». Британские бомбовозы, неуклюжие как стельные коровы, после третьей по счету атаки, вываливая свой смертельный груз в чистом поле западнее Киля, начали разворачиваться на обратный курс, теряя при этом всякое подобие строя. Эфир заполонили панические вопли: «Спасите нас, тут убивают!» и проклятия в адрес жирного борова и британских авиационных генералов, которые сами не летают, но посылают на смерть честных простаков Джонни. А когда творится такой хаос, да еще и в полной темноте, неизбежны опасные сближения и столкновения между самолетами… И как раз по этой бесформенной куче пришлась четвертая атака космических истребителей.

Пилот-лейтенанты в кабинах этих стремительных смертоносных машин были разъярены внезапной ночной побудкой, и к тому же перед ними стояла задача, чтобы ни один британский бомбардировщик не долетел обратно даже до побережья Северного моря, а не то что до своего аэродрома. Этим они и занимались. Не забыли они и об отбомбившихся и развернувшихся на обратный курс «Стирлингах» и «Галифаксах». Каждый из них, ориентируясь на сигналы системы Джи, летел домой сам по себе, ибо сбор в формацию в темноте был задачей, не решаемой в принципе. Несколько машин были сбиты или тяжело повреждены зенитным огнем, и их экипажи уже опускались на землю, раскачиваясь под куполами парашютов. Там, внизу, сбитых британских летчиков ждали тяжелые тумаки разъяренных немцев, затрещины от шуцманов, унизительный плен и осознание того, что их участь не настолько печальна, как у иных их приятелей, оказавшихся кремированными заживо в яростном пламени плексигласа [15] Плексиглас – горючий материал. Те же англичане чуть позже начнут использовать плексигласовую стружку (отход от производства элементов авиационного остекления) в качестве наполнителя для тридцатифунтовых зажигательных бомб. , бензина и дюраля.

Но пилотам космических истребителей парашютисты были неинтересны; их целью являлись только те англичане, которые еще были в воздухе в кабинах своих самолетов и отчаянно стремились домой. Этого допускать не следовало, и поэтому атака следовала за атакой, пока последний объятый пламенем бомбардировщик не упал в черные воды Северного моря. Задачу не пропустить британцев обратно до береговой черты решить не удалось: слишком много было самолетов и слишком широко они расползлись по ночному небу. Из-за этого в конце боя вместо массированных атак плотных групповых целей приходилось отлавливать и уничтожать каждый британский бомбардировщик по одному. Впрочем, те британские пилоты, штурманы и стрелки, которым все же удалось выброситься на парашютах над морской гладью, вряд ли сумеют дожить до рассвета и плена, и через некоторое время их закоченевшие тела в оранжевых спасжилетах будут выброшены волнами на берег или запутаются в рыбацких сетях.

Но любая работа рано или поздно заканчивается. Пилот-лейтенанты космических истребителей, убедившись, что больше никто никуда не летит, по одной и парами ушли в суборбитальный прыжок, чтобы уже через четверть часа вернуться в свои постели досматривать прерванные сны. В городе Киле пожарные тушили немногочисленные (ибо возникли случайно) пожары и начинали разбор завалов. Полицейские и медики считали погибших и раненых, а на английских аэродромах в пустом эфире продолжали взывать радиостанции в тщетной надежде выйти на связь хоть с одним экипажем… но эфир был глух и нем.

30 сентября 1941 года, утро. Германия, Шлезвиг-Гольштейн, Киль и его окрестности.

Разбуженный среди ночи известием о ночной бомбежке Киля англичанами, диктатор Гальдер приказал подготовить самолет и при первых признаках рассвета вместе с обоими имперскими комиссарами вылетел к месту происшествия. За то время (час и десять минут), пока «тетушка Ю», по недоразумению выполнявшая роль «борта № 1», шкандыбала от Берлина до Киля, рассвет окончательно вступил в свои права, давая возможность с высоты полутора километров видеть, что город в целом отделался легким испугом.

Разрушения оказались значительными, но основная ярость удара пришлась на жилые кварталы, не задев ни железнодорожный вокзал, ни портовые сооружения, ни входящие шлюзы Кильского канала. Зато к западу о города, особенно на участке протяженностью в двадцать пять километров от Киля до городка Рендсбург, поля и леса были усыпаны обломками сбитых самолетов, а также испещрены проплешинами пожарищ, вызванных рассыпанными где попало зажигательными бомбами. Кое-где еще тлели трава и кусты, отчего по ветру тянулись длинные шлейфы белого дыма. Апокалиптическое зрелище.

Гальдер понял, что если бы это полуслепое воздушное чудовище все-таки дотянуло до Киля, то жертвы и разрушения исчислялись бы не сотнями, а десятками тысяч немецких жизней. И за то, что этого не произошло, он должен благодарить имперские истребители, которые, судя по всему, целиком уничтожили атаковавшую Киль британскую воздушную армаду. Тогда, две недели назад, подписывая Соглашение о Присоединении, он лишь надеялся избежать для Германии полного уничтожения, а получается, купил для нее билет в будущее. Одно дело – слышать, что имперцы всегда и при любых обстоятельствах исполняют подписанные ими соглашения, и совсем другое – убедиться в этом на личном опыте. Да и никто не мог предположить, что англичане решатся на массированный налет на территорию, которую Империя объявила своим протекторатом, да еще так быстро – на вторую ночь после отлета космического крейсера.

Уже на земле, после того как «тетушка Ю» приземлилась на военном аэродроме Хольтенау, по совместительству служившим Килю гражданским аэропортом, перед Гальдером выстроили два десятка грязных, испуганных и изрядно побитых британских летчиков – то есть всех тех, кого к настоящему моменту удалось поймать и в более-менее целом виде привезти на аэродром.