Александр Михайловский - Герой империи. Война за Европу

– В таком случае, – хмыкнул Черчилль, – я подозреваю, что этой нотой господин Сталин объявил нам войну от лица Империи…

Энтони Иден отрицательно покачал головой.

– Отнюдь нет, – сказал он, – поскольку наш налет привел к большим потерям для Великобритании, чем для немецкого мирного населения, господин Сталин и его верный клеврет господин Молотов делают нам последнее предупреждение. Если наши военно-воздушные силы повторят попытки террористических нападений на города, – неважно, где они будут находиться: на территории самой Германии или же в оккупированных ею странах, – то в самой Великобритании начнутся точечные акции возмездия, устраняющие политиков и финансистов, являющихся противниками присоединения Великобритании к Империи.

– Это исключено! – каркнул главком КВВС, – наши летчики просто не поднимут в воздух свои самолеты, чтобы направить их вглубь европейского континента! Биться с гуннами над нашей территорией или над Каналом – всегда пожалуйста, но полет туда, где мы можем столкнуться с истребителями пришельцев, исключен.

– И вообще, – продолжил Энтони Иден, – чем дольше мы будем упрямиться, отказываясь от предложенного нам Присоединения, тем интенсивнее будут такие удары. Пришельцы заявляют, что они не воюют ни с народом Великобритании, ни даже с ее аристократией и крупной буржуазией, а только с теми политическими кругами, которые в своем слепом упрямстве не желают добра собственной стране. А вот это уже про вас, сэр Уинстон…

Климент Эттли сказал:

– Лейбористская партия требует немедленного проведения очередных парламентских выборов, чтобы этот жизненно важный вопрос могли решать политики, облеченные доверием избирателей. Гитлер в плену, нацистская империя повержена, евреи и другие национальные меньшинства отныне не преследуются на территории Германии, и нам больше нет причин поддерживать состояние войны с этой страной. В определенных кругах сложилось мнение, что вы специально тянете с заключением мира и началом переговоров о Присоединении – чтобы как можно дольше удержаться у руля власти.

– Нет, джентльмены, – сказал Черчилль, обводя взглядом присутствующих, – о капитуляции перед кем бы то ни было не может быть и речи. Как я уже говорил, мы пойдем до конца, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена, мы будем драться на пляжах, на побережьях, в полях и на улицах, мы будем биться на холмах, мы никогда не сдадимся ни перед одним из врагов! Мы не можем допустить, чтобы какие-либо инопланетные чудовища могли решать, как должен жить и во что верить наш гордый и стойкий британский народ!

– Сэр Уинстон, не забывайте, что вы не на парламентской трибуне, а перед людьми, которые хорошо знают ваш характер, – устало заметил Энтони Иден. – Нам прекрасно известно, что уж если вы решили проявить упрямство, то любой осел рядом с вами покажется милым и покладистым существом. Год назад, когда по ту сторону Ла-Манша стояла армия Гитлера, нам угрожало вторжение людей, помешанных на идее своего расового превосходства. Захватив наш Остров, они тут же принялись бы делить британцев на чистых, с их расовой точки зрения, и остальных, которых не ждало бы ничего хорошего. Еще некоторое время назад я был склонен соглашаться с вашей позицией о грозящих нам чудовищах, но теперь, зная, что происходит в Германии, думаю, что Империя – это совсем другое дело, нежели Гитлер, с которым стоило воевать насмерть. Для пришельцев из космоса нет рас, наций и классов, она смотрит только на то, способен человек нести службу и хранить верность их императору или же нет…

– Нет, нет и нет! – воскликнул Черчилль, – я же вам всем уже говорил: для нас нет и не может быть капитуляции и присоединения! Мы будем сражаться насмерть на нашей земле, и пусть их империя придет и возьмет ее через наши трупы.

– Вы так ничего и не поняли… – сказал Климент Эттли, сурово глянув на премьер-министра, – никто не будет воевать с британской армией и королевским военно-морским флотом. Просто нас чужими руками приведут на грань отчаяния, и, когда большинство уже будет согласно на все, нам предъявят ультиматум, и с этого момента оставшихся высокопоставленных противников Присоединения примутся убивать по одному. Им нужны наши поля и холмы, заводы, порты, морские суда, а также люди: рабочие, инженеры, врачи и учителя, но им совсем не обязательны политические упрямцы вроде вас. – Он сделал небольшую паузу, и, делая упор на каждом слове, добавил: – Если вы, сэр Уинстон, отказываетесь от всеобщих выборов, то должен вам сообщить, что лейбористская партия выходит из коалиции с консервативной партией и переходит в оппозицию к вашему кабинету. Наша партия считает, что социальная программа, которую Империя внедряет в Германии, наилучшим образом подходит и к чаяниям британского народа, и с этой позицией мы готовы пойти на всеобщие выборы.

– Не знаю, как насчет социальной программы, – сказал Энтони Иден, – но я убежден, что, продолжая упрямиться, вы совершаете серьезную ошибку. Поэтому не считаю возможным оставаться в составе вашего кабинета, сэр Уинстон, и прошу принять мою отставку [18] Один раз этот человек уже подавал в отставку в феврале 1938 года в знак протеста против политики Чемберлена по умиротворению Германии и Италии. . И, да – русским уже известно, что вы приказали мистеру Мэнзису проработать план устранения милейшего дядюшки Джо. Так что, когда Империя выйдет на тропу войны и начнет бушевать, мне хочется быть от вас подальше.

Черчилль впился взглядом в главкома КВВС, с трудом скрывая свое отчаяние. Тот откашлялся и, не глядя на премьера, сказал:

– Как военный человек я не подам в отставку в тот момент, когда Британии угрожает опасность. Но знайте, что британские летчики не хотят воевать против Империи. Войны в стиле «конквистадоры против голозадых индейцев» – не для нас. У противника подавляющее техническое превосходство, и все, что мы можем предпринять, ни на йоту не изменит их намерений. И преодолеть это превосходство не в наших силах. А сейчас разрешите откланяться, мне нечего больше сказать вам.

С этими словами маршал авиации покинул кабинета премьер-министра, а вслед за ним вышли Энтони Иден и Климент Эттли. При этом сэр Уинстон был уверен, что все трое – может, по отдельности, а может, и скопом – покинув его подземную резиденцию, направятся на аудиенцию к королю Георгу Шестому, чтобы объяснить тому мотивы своих поступков. Да и у самого британского премьера при мысли о том, с кем или с чем он связался, по толстому загривку пробегали мурашки, похожие на хорошо откормленных мышат.

02 октября 1941 года. утро мск. Где-то над плоскостью эклиптики в районе пояса астероидов. разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис».