Александр Воронцов - Пионеры против пенсионеров

Токугава снова кивнул.

– Виктор Уткин продолжает внедряться в окружение Леонида Ильича. Во-первых, Витя, на тебе лежит одна из самых важных, можно сказать, центральных задач – вручение цветов генеральному нашему секретарю. 3 марта он буде выступать перед профсоюзами, там ты и поздравишь дорогого Леонида Ильича. Не кривись, ну, поцелует тебя Брежнев, переживёшь, – генерал махнул рукой Уткину, пытаясь не дать ему возразить.

Но тот не мог смолчать.

– Да не будет он меня целовать… я думаю. Дело не в поцелуях – а если будут накладки? Например, не Брежнев цветы возьмёт, а его охрана, референт какой-нибудь?

Леонов улыбнулся.

– Так потому ты нам и нужен, пионер-герой. Брежнев обязательно поинтересуется, кто его будет встречать и вручать цветы. Увидев твою фамилию, сам лично к тебе подойдёт и цветы возьмёт. На то и расчёт. Ты сам предложил, так что теперь сам и выполняй. По составу жидкости вопросов нет, так что просто наш генсек начнет молоть чепуху и покажет всем, что пора ему на пенсию. В крови никаких следов не будет, так что и к тебе вопросов не возникнет. Впрочем, некому буде их задавать – 1 марта пройдет заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором выступит с докладом Григорий Васильевич Романов. После его доклада Андропов уйдет в отставку, с этого момента во власти начнутся перемены. И некому будет интересоваться судьбой Брежнева.

Максим, что-то пометив в своем блокноте, поднял руку.

– Простите, Николай Сергеевич, а эта троица – Суслов, Устинов, Громыко? Они же будут сопротивляться?

– Громыко уйдёт вслед за Андроповым – у Романова в докладе по его протеже, заместителю генерального секретаря ООН Аркадию Шевченко есть компромат убойный. Ведь не только КГБ проморгал такую диверсию – вербовку ЦРУ советского дипломата такого ранга. Это. Удар по Громыко. Шевченко ведь собирается отказаться возвращаться из США в СССР. Так что Громыко мы тоже свалим. А вот по Суслову и Устинову вопрос сложный. Для этого Токугава нам и понадобится. Кстати, ты там в блокноте не черкай ничего, хоть ты и секретный сотрудник КГБ, но никаких записей!

– Да что вы, товарищ генерал, я просто ставлю цифры и даты, у меня каждый из нас под номером записан, и я даты проставляю сразу, когда и кто будет где-то задействован. Вот и в школе надо будет директору докладывать, раз меня старшим назначили, – Зверев стал оправдываться, как провинившийся школьник.

Впрочем, он таким и выглядел. Посмотрев на мальчика, Леонов усмехнулся.

– В школе без тебя разберемся. Итак, Токугава вводится в операцию с 8 марта. Мы подведем его к Суслову, когда в КГБ уже произойдут перестановки. С Устиновым, боюсь, нам придется обойтись более жёстко. Там без вас сработают – на полигоне, куда отправится маршал, что-то взорвётся, в общем, это уже вас не касается.

Максим посмотрел на генерала.

– Вы извините, Николай Сергеевич, но мы для вас что – мальчики? Мы не только исполнители, у нас мозги еще есть. Которые, вы, кстати, хорошенько выпотрошили. Так вот, вы или делитесь с нами всей информацией, или мы наши договорённости пересмотрим. Вы нарубите дров, а я потом должен там, в будущем, попадать в очередную жопу? Хватит, устроили, понимаешь, вместо афганской войны парочку внутренних, так вы еще и чеченскую войну накликаете. Так что давайте по всей операции.

Генерал выдержал взгляд Зверя, потом тяжело вздохнул.

– Максим, никто от вас ничего не скрывает. Мазуров сказал, что наоборот, вам надо обо всём рассказывать, вдруг вы что подскажете. Но здесь чисто военная задумка, просто устранение Устинова. Вряд ли его гибель сильно изменит историю СССР, а вот его отсутствие на Политбюро даст нам больше шансов побороть брежневскую гвардию. Ну и армию надо брать под контроль. И, что самое главное, менять нашу военную доктрину. Но это уже потом. Детали операции я не знаю, это обсуждалось на силовом блоке Комитета государственного контроля.

– Хорошо, по Суслову и Устинову понятно. Громыко и Андропов уйдут в отставку, но этого, наверное, недостаточно? Будут воду мутить… – задал вопрос Филькенштейн.

Леонов кивнул.

– Да, Миша, ты прав. Но! Пока что операция «Парашютисты» приостановлена – мы посмотрим, кто и как будет, как ты выражаешься, мутить воду. Во-вторых, когда эти товарищи выйдут в отставку, они станут более доступны и Токугава сможет, если надо, их аккуратно и тихонько обезвредить.

Токугава, до сих пор молчавший, вдруг заговорил.

– А их обязательно надо убивать?

Леонов удивлённо посмотрел на японца, как будто с ним вдруг заговорила статуя Будды.

Кёсиро улыбнулся и пояснил.

– Искусство Дим-Мак только называется искусством отсроченной смерти. Но я могу не только убивать…

Строить всегда проще, нежели перестраивать. Неважно, что строить – дом, семью, государство. Лучше основательно все просчитать, взвесить, не поддаваясь эмоциям и не ориентируясь на чьё-то мнение. Например, создать семью только потому, что мама посоветовала жениться на этой девушке, глупо. Потому что вам с ней жить, а не вашей маме. А строить дом на том месте, которое вам понравилось, не беря во внимание тот факт, что рядом пролегает оживленная трасса, а неподалеку болото – это значит, терпеть постоянный шум и полчища комаров. Что говорить о построении государства? Заложить в его основу идеологические догмы, а потом удивляться, почему государство разваливается? Впрочем, даже если не будет в государстве идеологии – оно всё равно прекратит своё существование. Только гораздо быстрее, нежели построенное на какой-то идеологии. Потому что в строительстве чего угодно должна быть заложена идея. В основе семьи должна лежать идея любви и взаимной поддержки, поддержки в любой ситуации. В основе дома должна лежать идея архитектора, инженера и дизайнера. А в основе государства – идея счастья его граждан. Счастья хотя бы на бумаге. И механизма, который поможет это бумажное счастье сделать реальным. Пускай это будет длительный процесс, но он должен идти. И чтобы граждане это видели.

А если всего этого не будет, то перестраивать то, что построили, бесполезно. Потому что всё равно развалится…

Москва, год 1977, март

Весна 1977 года в Советском Союзе выдалась совершенно революционной. Нет, не в плане погоды, хотя и погода тоже была, скажем так, не совсем весенняя. В марте в Москве было не по-мартовски холодно – днем минус восемь, ночью до минус двенадцати. Обильных снегопадов не было и оттого казалось еще холоднее. Одним словом, стужа была лютая, да еще и промозглый и совсем не весенний ветер. Наверное, поэтому традиционно с размахом отмечаемый советскими людьми Международный женский день прошел как-то тихо и почти что буднично.