Константин Назимов - Мятеж в империи [litres]

– Получается, решение императрица еще не приняла, – догадался я. – Со мной же вы завели этот разговор, чтобы я повлиял на ее решение.

– Так будет правильнее для всех, – не глядя на меня, пробормотал Еремеев.

– Допустим, – криво усмехнулся я. – А каков план по возвращению потерянных территорий? Или мы дробим империю на три части? Учтите, господа, эсеры не остановятся на достигнутом, начнется гражданская война и победят либо они либо мы.

Генерал с ротмистром переглянулись и ничего не ответили. Понятно, нет у них никакого плана.

– Финансы? – задал короткий вопрос.

– Не проблема, – отмахнулся Ларионов. – Деньги у императрицы есть, в том числе и на различных счетах за границей.

– Ну-ну… – протянул я.

Я не стал говорить о том, что по запросу эсеров, если их признают правителями центральной части России, сегодняшние финансовые партнеры императрицы могут арестовать ее счета. Впрочем, на такой шаг банкиры вряд ли пойдут, не захотят подрывать к себе доверие. Им выгодно сталкивать лбами народ в одной из сильнейших империй в Европе. Правда, ко всем счетам доступа не дадут, будут выдавать частями, чтобы контроль над страной сразу не восстановился. При наличии же финансов это сделать относительно просто. Плати наемникам всех мастей – и вопрос решится. А не поэтому ли так рвется Ольга в Крым? Рассчитывает привлечь на свою сторону силы союзников?

– Иван, так будет правильнее в этой ситуации, – сказал Еремеев и загасил в пепельнице папиросу, словно поставив точку.

– Если такое решение примется, то кто я такой, чтобы возражать? – усмехнулся, осознавая, что все уже решено. – Каков план отхода в Крым?

– Переговоры с Черновым, – вздохнул ротмистр. – Эсер дает гарантии, что беспрепятственно пропустит императорский поезд.

– Позволит многим уехать? – задаю вопрос, а сам гадаю, когда начались эти переговоры и кто их вел.

– Да, всем, кто захочет, с оружием и регалиями, – ответил Еремеев.

– И не потребует подписать отречение? – уточнил я.

– Нет, – отрицательно покачал головой ротмистр. – Буквально десять минут назад состоялись последние переговоры, правда, по телефону. Думаю, в этом ваша заслуга, Иван Макарович. Что вы сделали, если сам Чернов проявил такую инициативу?

– С господином эсером свидеться не удалось, – поморщился я. – Смог уйти, гад, а вот казну их мы, надеюсь, уничтожили… правда, – настроение вновь стремительно ухудшилось, – ценой жизни отличных офицеров.

– И потерей такой замечательной машины, – кивнул генерал в сторону окна, где как раз раздался взрыв. – Что это?!

– Нет больше бронемашины, – криво усмехнулся я. – Могу ли переговорить с императрицей?

– Да, конечно, – кивнул ротмистр. – Ольга Николаевна ждет вас.

Интересно, чья была инициатива, чтобы со мной переговорили генерал с ротмистром? Почему Чернов принял такое решение и пошел на уступки, когда к нему прибыла помощь? Он же прекрасно понимает, что пара штурмов – и резиденция падет. Узнал, что ожидаем подхода Ожаровского? Вряд ли, силы слишком неравны, даже с учетом наших танков и автоматов. Мятежники уже уничтожили две бронемашины, следовательно, и не так бояться станут. Нет, наши броневики нанесли большой урон, а пулеметы и винтовки им не страшны, если только шальная пуля в смотровую щель не попадет. Пушки, вот в чем проблема, она решаема, броню следует усиливать, обязательно делать башню поворотной. Терешкин с этой задачей обязан справиться, да и то против гаубиц мы защиты не получим.

Черт! Следовало о самолетах как поддержке с воздуха раньше озаботиться! Понимаю, что чисто технически это не могли сделать. Гранаты? Заманчиво и не так сложно. Так ведь против нас же они обернутся. Скопировать или усовершенствовать конструкцию не представляет труда, ну, по отношению к гранатам или минометам. Когда применяется такая новинка в боевых действиях, то она производит перелом в сражении, однако не факт, что через какое-то время противник не ответит тем же, а может, и мощнее. С танками и самолетами все сложнее, там слишком много деталей и узлов, технических решений и цепочек производства, чтобы повторить без труда.

– Разрешите? – постучался я в дверь кабинета императрицы.

– Входите, – раздался голос Ольги Николаевны.

Приоткрыл дверь и посмотрел на Еремеева с Ларионовым. Те синхронно махнули, что, мол, за мной не собираются. Значит, все уже решено – заранее обговорили, время у них было.

Императрица подписывает какие-то бумаги и в мою сторону не смотрит. Я же встал у двери и жду, когда Ольга Николаевна соблаговолит обратить на меня внимание. Камин горит, огонь пожирает какую-то стопку бумаг. Дорожные сумки стоят у стены, да и сама императрица в дорожной одежде.

– Иван Макарович, проходите и присаживайтесь, – не поднимая головы, сказала она. – Простите великодушно, мне необходимо подписать пару распоряжений.

– Как прикажете, – ответил я.

Пара минут прошла в тишине, только скрип пера и шелест бумаги.

– Злишься? – неожиданно спросила императрица.

– Разве имею право? – вопросом на вопрос ответил ей.

Да, убежден, сразу после моего ухода и приняла она решение отказаться от приглашения в Екатеринбург и отправиться в Крым. Ну, тоже дело, могла бы ведь заупрямиться и приказать удерживать резиденцию до последнего.

– Иван, скажи, ты меня осуждаешь?

– За что, ваше императорское величество?

– Давай без титулов, как в старые добрые времена, – попросила Ольга Николаевна. – Не понимаю, из-за чего возникли недовольство и мятеж! Жизнь с каждым годом улучшается, людям становится многое доступно. Так чего же им не хватает?

– Желаешь покопаться в причинах? – хмыкнул я. – Брось, сейчас неподходящий момент. Какие гарантии дал Чернов? Учти, на слово нельзя верить врагам, а он в данный момент таковым является.

– Будет подписано соглашение, – нехотя ответила Ольга.

– Условия? – поинтересовался я.

– С текстом ознакомишься; если в двух словах, то я со свитой покидаю центральную часть империи и отбываю в почетную ссылку. Номинально остаюсь императрицей, а депутаты государственной думы должны принять постановление о создании независимой республики.

– На всей территории России?

– Нет, – отрицательно покачала головой моя собеседница.

– Чернов дробит империю, – медленно произнес я, пытаясь понять мотивы эсера. – Как думаешь, почему он идет на такой шаг?

– Все просто, – Ольга чуть прикусила нижнюю губу, – ему не справиться ни с Сибирью, ни с Крымом. Он прекрасно об этом осведомлен. Думаю, у него есть желание укрепить свои позиции здесь, а потом уже подмять и остальную часть империи. Это временное перемирие, отдаю себе в этом отчет.

Возможно, она в чем-то права, у мятежников определенный цейтнот, время работает на них и в то же время против. Взять штурмом резиденцию он может, отдать приказ расстрелять всех – тоже. С чем останется? Народ отойдет от опьянения вседозволенности, наступит пробуждение, быт отяготит, и тут-то все вспомнят мученицу-государыню. Кто-нибудь бросит клич отомстить за невинно убиенную, другие решат, что остались наследники (тот же брат Ольги). Вспыхнет война, победитель в которой неизвестен. Да, на месте революционеров и я бы так поступил: если падет резиденция, то императрицу арестовал бы и в ссылку отправил, но предварительно заставил ее отречься от престола. Ольга на последнее никогда не пойдет.