Алексей Борисов - Срезающий время

В действительности гостиница на улице Гюгена была не очень велика, вокруг нее не было парка, который придает особенную грандиозность обиталищам, как и не было широкого подъезда, столь необходимого для удобства постояльцев. Впрочем, надо сказать, что дом сам по себе имел некую прелесть. Он был построен в дни Генриха III, в том архитектурном стиле, которому мы даем название фахверковый. Парадный вход с выдающимся вперед подъездом, само собой разумеется, ни под каким видом не мог находиться посередине фасада из-за уклона улицы. Именно поэтому при входе в главную дверь справа красовалось одно окно, а слева – три. Из всех окон, придуманных архитектурой этого стиля, едва ли найдется другое, более приятное на вид, чем то, украшенное цветами, что выходило на улицу из моего номера. Здесь, в Сен-Брие, мне кажется, красота окон множилась еще тем, что они не имели однообразной формы и не отличались особой правильностью. Некоторые были сравнительно более широки, другие, наоборот, узки. Но общий вид от этого ничего не терял, напротив, едва ли можно было придумать что-нибудь лучше, особенно когда из окошка дома напротив высовывается мало одетая молодая дама, торопливо заправляющая выбившую прядь из шикарной прически, и улыбающаяся тебе. Тут и артиллерийского призматического бинокля не нужно, здесь как в первом ряду. «Так и манит, чертовка, – сказал я про себя, подмигнув даме. – И про холод забывается, и на подвиги тянет».

До завтрака время еще оставалось, и я решил быстрым шагом пройтись до местной тюрьмы, дабы осмотреть и, если потребуется, зарисовать маршрут от казенного дома к порту. В том, что потребуется, я не сомневался. Витало что-то тревожное в воздухе, да и готовиться лучше всего сразу к худшему сценарию, а он подразумевал и силовой вариант, и подкуп, и шантаж. Спускаясь по лестнице, я обратил внимание на какое-то движение в вестибюле, где были размещены два плетеных стула и старый обшарпанный стол напротив зеркала. По обычаю гостиниц направо от небольшого вестибюля при входе располагалась кофейная комната, налево – столовая, и с лестницы был самый лучший обзор. Остановившись, я стал присматриваться и чуть не присвистнул от удивления. Передо мной развернулась интересная картина, являющаяся как бы продолжением сегодняшних уличных событий, а именно, как мужчина с тростью ловко обшарил лежащего без чувств недавнего соперника одной левой рукой, избавив его от нескольких монет и вытащив у него из дорожной сумки какие-то предметы. Он сложил их горкой на стол и полез ощупывать сапоги.

Остановившись за его спиной, я кашлянул.

– Месье, прошу прощения, – громко сказал мужчина с тростью, оборачиваясь ко мне. – Я заметил в отражении зеркала, как вы подошли, позвольте представиться, помощник префекта Жан-Люк Видлэн. Не соизволили бы вы оказать мне небольшую услугу?

– Какого рода? – спросил я.

– Извините, вы не могли бы говорить чуть громче? После того, как возле меня разорвало пушку, я плохо слышу. Обычно я понимаю сказанное по губам, но с вами это не получается, другая артикуляция. Вы, видимо, иностранец.

– Какого рода услугу? – повторил я, повышая голос.

– Мне необходимо составить опись вещей разыскиваемого за мошенничество негодяя, известного как Ричард Макларен.

– Англичанин? – с долей удивления уточнил я.

– Нет, месье. Хотя для меня нет разницы, кем является жулик: бельгийцем, каталонцем, провансальцем или гасконцем. У этой братии один корень. Однако если вы интересуетесь, то, к сожалению, лежащий на столе – самый настоящий бретонец. Этот гад перебрался в Новый Свет, взял новое имя и вернулся обратно.

– Понятно, – кивнул я. – Если это не займет много времени, я готов.

– Не займет, месье. Просто Макларен нанес мне укол в ладонь, и я не смогу писать.

– Так вы ранены? Может, лучше сначала пригласить врача, а потом заниматься остальным? Должно быть больно…

Жан-Люк продемонстрировал мне замотанную черным платком ладонь и произнес:

– Меня болью не испугать, я уже послал за помощью. В арестантском доме есть врач, он и посмотрит. А сейчас, если позволите, Луиза принесет писчие принадлежности, и мы составим опись. Тут всего пять предметов, но если бы не фальшивые акции… Я бы попросил ее, хотя она еле-еле выводит свое имя, однако этому препятствует одно обстоятельство: она несдержанна на язык. И ко всему прочему, мне надо спешить.

– Перо и бумага у меня с собой, – сказал я, показывая на планшет, висящий на узком ремешке через плечо. – Обойдемся без говорливой Луизы, диктуйте.

Когда мы закончили, в гостиницу зашел еще один представитель силовых структур, приведенный хозяйкой гостиницы. Лишенный трех пальцев на руке, он тем не менее ловко связал преступника, выпил мимоходом стаканчик вина и, погрузив Макларена на плечо, как мешок с отрубями, вынес того на улицу.

– Вы мне очень помогли, месье, – сказал Жан-Люк.

– Пустяки, – ответил я. – Там, откуда я родом, это называется гражданский долг.

– Простите, а откуда вы родом? – поинтересовался Видлэн.

– А я разве не сказал? Из России.

– Из России, – медленно проговорил он, словно что-то пытался вспомнить, – ах, да! Знаете, у нас как раз находится под надзором какой-то русский. Он что-то проектирует в порту, и я думаю, если вы там окажетесь, даже сможете с ним пообщаться. Осмелюсь предположить, что для него встреча с соотечественником на чужбине станет исключительным событием.

– Интересно, а за что его…

– Предполагаю, что ничего существенного, – флегматично ответил Жан-Люк, – было б что-то серьезное, его б отправили в Брест. Если хотите, я, конечно, узнаю, но, насколько мне известно, самое злостное преступление здесь совершил некто Груар: украл козу.

– Непременно последую вашему совету, – сказал я и попрощался с Жан-Люком.

В принципе, потраченные несколько минут на составление каталога акций несуществующего предприятия не просто сэкономили мне уйму времени, а и пролили свет на одну аферу, в которую угодил сын графа со своим дружком. К тому же теперь я располагал хоть какой-то информацией о Еремееве. Так что все вышло более-менее удачно, и вместо прогулки я заглянул к Полушкину с братьями. Те приговорили прямо в номере огромную сковороду с омлетом и совершенно бессовестно играли в карты, попивая вино.

– Как устроились? – спросил я.

– Все лучше, чем в лесу, – ответил Иван Иванович. – А вы, Алексей Николаевич, узнали что-нибудь по Ефрему Михайловичу?

– Кое-что стало известно. Еремеева подрядили на какие-то работы в порту, и после завтрака желательно его разыскать.

– Тогда ждем команды, – ответил за всех Полушкин.

Вернувшись в номер, я попытался представить, каким образом Макларен сумел убедить такую кучу совсем не глупых людей вложиться в призрачные тюки с кружевом, приготовленные для отправки в Америку. И получалось, что чем больше процентов прибыли он обещал, тем более охотно шла публика. Второй вопрос, который не давал мне покоя, касался детальной описи вещей преступника, и в первую очередь не номеров акций, а шести имен и вписанных напротив них цифр. По-моему, Жан-Люк был далек от откровенности, но она мне особо и не требовалась. Макрон был одним из той шестерки, и теперь повод для разговора с ним появился. Вскоре в дверь моей комнаты постучались, приглашая спуститься в столовую. За столом восседала умиротворенная (очевидно, короткое путешествие не вызвало неприятия) Полина в ярком зеленом одеянии и необычном головном уборе: из тюрбана на ее голове торчали какие-то подозрительные засохшие листья и неестественно ярко-красные круглые ягоды, скорее всего, деревянные. Виконтесса благостно и вполне откровенно мне улыбалась, нетерпеливо поглядывая на стол, – проголодалась, наверное. Вскоре с кухни появилась Луиза, поторапливавшая мальчика-поваренка с огромным подносом, а за ним – служанка с какой-то тележкой. Полина развернула салфетку и красноречиво глянула на прислугу. Та начала расставлять блюда. Я внутренне напрягся, ожидая лицезреть отварные куски говядины, копченую свиную ножку или нежно прожаренную баранину в темно-коричневом соусе, но центральное место на столе заняло овальное блюдо с веером разложенной отварной морковкой. Остальное меню так же могло обрадовать разве что мою пару кролей, оставленную в Борисовке. Пышущие паром брокколи, месиво, похожее на тертую тыкву, тушеная капуста, яблоки с сельдереем и маленькая солонка. Отчего-то отсутствовал картофель, и не было ни кусочка хлеба. Ситуация сложилась крайне неловкая – весь стол был заставлен едой, а есть нечего. Я растерянно указал на капусту, и когда она оказалась у меня в тарелке, нерешительно покосился на Полину. Она с видимым наслаждением на лице вкушала морковь и тихо смаковала брокколи. Судя по всему, она была вполне довольна завтраком.