Алексей Борисов - Срезающий время

В дивный зимний вечер я с Полиной сидел в каюте каботажного судна «Альбатрос» и забавлялся игрой, которую состряпал тут же с помощью больших листов бумаги и акварельных красок, купленных у ростовщика в ломбарде. Этой игре, вышедшей на грани приличия, я не придавал особого значения, но, как и все необычное, она настолько увлекла виконтессу, что я вынужден был пропустить обед, удовлетворяя женский каприз. Через лист, извиваясь, как анаконда в предсмертных судорогах, тянулась дорога, во всю ее длину расчерченная нумерованными квадратами. В своих немыслимых изгибах и кольцах она проходила между различными соблазнами, выделенными цветом крови. Цветом, предостерегающим на жизненном пути всякого человека, особенно не обремененного житейским опытом. За первым поворотом путнику грозило беспробудное пьянство в компании лихих друзей и красивых подруг. Далее в определенной последовательности на него готовы были наброситься: лень, глупость, мотовство, сребролюбие и дерзкие бретеры. Все они были нарисованы в виде людских фигурок, гнусных и порочных, преимущественно мужского пола, однако попадались и женские, когда разговор шел об измене, платной любви и коварстве. Мы с Полиной по очереди выкидывали кости, а затем передвигали свои фишки на столько шагов, сколько выпало очков. Путь был опасен. Если фишка вставала на квадратик, отмеченный тенью какого-либо из пороков, то, смотря по его тяжести, приходилось пропускать ход или два, или даже возвращаться назад, чтобы искупить грех под сенью соответствующей добродетели. Они также встречались вдоль этой тернистой тропы, правда не в таком изобилии, как соблазны и прочие несчастья. Их было меньше, отчасти по соображениям игрового характера, а может оттого, что неприятные события случаются гораздо чаще. В конце пути победителя ждал нарисованный волшебник, который сжимал в руках пухлый мешок, сродни тому, которым обладает Дед Мороз в начале праздника на детском утреннике. Что лежало внутри мешка, было абсолютно неважно, но призер получал шанс на суперигру, где пришедший последним вынужден был исполнять одно из шести желаний.

Полина сделала глоток вина, бросила кости и неуверенно взялась за фишку. От огорчения у нее поморщился носик. Она уже мысленно сосчитала ходы и предвидела, что ей придется пропустить три кона. Ее фишка остановилась на красном квадрате, возле которого была изображена девица в спущенных панталонах и заглавными буквами подписано: РАЗВРАТ. Это, пожалуй, не самое опасное препятствие на пути к доброму волшебнику, но достаточно обидное, так как по соседству присутствовали два квадрата зеленого цвета: УДАЧА с бонбоньеркой и БЛАГОСЛОВЕНИЕ с ангелом.

– Я вот смотрю на картинку, – кокетливо произнесла Полина, слизывая каплю вина с губы, – и уже сомневаюсь, правильного ли цвета квадратик.

– Так давайте возьмем краски и исправим, – предложил я, салютуя бокалом.

– В следующий раз. А пока – ваш ход. Желаю, чтобы вам выпал адюльтер и еще много красных квадратов.

– Ваше сиятельство, – раздался голос капитана «Альбатроса» из-за двери каюты. – Здесь месье Видлэн. Он просит с вами поговорить.

– Жан-Жак, шлите его к морскому дьяволу! – вдруг крикнула Полина, не иначе как под воздействием выпитого алкоголя. – Из-за его подозрений мы уже девять часов висим на канатах.

– Стоим на рейде, ваше сиятельство, – поправил виконтессу капитан.

– Какая разница, висим или стоим, – продолжала Полина. – Жан-Жак, ответьте, за то время, пока я здесь, на сколько лье из обещанных вами ста мы стали ближе к Кале?

– Ни на сколько, ваше сиятельство, – грустно ответил капитан.

– Вот и передайте месье, как его там, что если через час я не смогу наслаждаться морским путешествием, то я прикажу выкинуть его за борт. Надеюсь, его перед этим высекут как следует. Потом возьму абордажную саблю; капитан, у вас же найдется для меня абордажная сабля? И перережу к дьявольской матушке все эти канаты! – с воодушевлением и даже с каким-то задором произнесла Полина, после чего шепотом сказала мне: – Всю жизнь мечтала сделать что-нибудь такое дерзкое, порочное и неправильное.

– Ваше сиятельство, он с вооруженной охраной и наделен полномочиями. Он проводит обыск, и у него есть разрешение капитана порта. Месье Видлэн уверен, что на «Альбатросе» скрывается беглый преступник, и ваша каюта единственное место, в котором не искали.

– Надеюсь, – Полина обратилась ко мне, дуя на кубики, – это не ваши проделки?

– Пусть ищет, – равнодушно ответил я. – Хотя я бы на месте беглеца спрятался на мачте, а не в каюте.

– Почему там? – удивленно спросила Полина.

– Никто не будет искать там, где вроде бы некуда спрятаться.

– А давайте проверим вашу версию, – поднимаясь из-за стола, произнесла виконтесса. – Идемте скорее на палубу.

Жан-Жак промокнул лицо широким рукавом рубахи, поскреб ногтями облепленный волосами загривок и поправил красную левантийскую шапочку, пустым кошельком свисавшую на одно ухо. Колпак помнил пекло Каира и стужу Гетеборга и являлся тем предметом, с которым капитан никогда не расставался.

– Смотрите, ваше сиятельство, – произнес он, смешно шевеля бородой. – Наш старый билландер [75] Тип двухмачтового торгового парусного судна. На момент описываемого времени применялся только на северо-западе Франции и в Нидерландах. имеет две мачты. С какой начнем?

– С этой! – сказал внезапно появившийся из люка месье Видлэн. – Эй, ты! – обращаясь к солдату. – Живо лезь наверх и разнюхай там все.

– Месье Видлэн, – строго произнес я. – Выбирайте выражения и отойдите от виконтессы на два шага. И не смейте приближаться к ней.

– Я уверен, что вы помогли Еремееву сбежать, и клянусь, я разыщу его, – шипя как змея, сказал мне Видлэн, делая пару шагов назад.

– Вы, как официальное лицо, готовы предоставить доказательства? Если нет – я буду склонен считать, что вы препятствуете нашему отплытию в личных интересах, прикрываясь распоряжением Савари. Не думаю, что министр обрадуется, узнав о ваших коррупционных делишках.

– Никого нет, – раздался сверху голос солдата.

– Что и требовалось доказать, – продолжил я. – А теперь, месье Видлэн…

А месье не был создан для скорби, неудача шла ему так же плохо, как костюм, пошитый не по размеру. Не смирившись с поражением, он решил оставить последнее слово за собой.

– Как сети святого Клода [76] Так назывались сети, которые регулярно забрасывали в Сену в поисках утопленников – убитых или самоубийц, тела которых позже свозили в центральный парижский морг при тюрьме Гран Шатле (ныне – Институт судебной медицины) для опознания. прочесывают Сену, так и я прочешу все побережье. Мы еще встретимся, – произнес Жан-Люк и направился к трапу.