Максим Дынин - За обиду сего времени

Впрочем, миссис Моррис ушла вслед за губернаторшей – у меня сложилось впечатление, что для неё подобное обращение было в порядке вещей. А миссис Ричардс, когда дверь за той захлопнулась, улыбнулась и через минуту спросила:

– Милорд, вы ведь, наверное, пригласили нас не только для того, чтобы выслушивать сентенции губернаторской вдовы?

– Вы необыкновенно проницательны, миссис Ричардс. У меня к вам небольшая просьба.

И я объяснил ей, что ей делать с конвертом и мешочком.

– Сделаю, милорд. Я правильно понимаю, что об этом не нужно говорить моим товаркам по несчастью?

– Именно так. И позвольте передать вам кое-какие деньги – на расходы.

И я выдал ей шесть фунтов из казны "Белого медведя". Она взяла один и передвинула оставшиеся пять ко мне.

– Это слишком щедро, милорд.

– Возьмите. Вам придётся в первое время как-нибудь устроиться. Да и на ребёнка вам понадобятся деньги.

– Зря вы так, милорд. Вернусь к родителям в Йорк, они будут мне рады – и ребёнку тоже.

– Но до Йорка ещё добраться надо.

– Доберусь, не впервой. Тем более, ко мне сватались и другие, думаю, через два-три года я вновь буду замужем. А мистер Ричардс… когда напивался, он меня бил, за волосы таскал, а, бывало, и весьма непотребно со мной обходился. По нему я точно плакать не буду.

– Эх, надо было предложить вам остаться на Бермудах.

– Лучше так, милорд. Всё-таки я буду на родине. А от Сент-Джорджа у меня остались не самые лучшие воспоминания, уж поверьте.

Девушка, ничуть не смущаясь моим присутствием, стащила с себя платье, оставшись в полупрозрачной длинной рубашке, и сунула всё, что я ей выдал, под чашечки последней, сказав мне с робкой улыбкой:

– Там у меня потайной карман, и я, с вашего позволения, милорд, решила спрятать это до возвращения в кубрик, чтобы мои спутницы ничего этого не увидели.

Я лично проводил девушку до охраняемого кубрика, где они содержались, и напоследок даже поцеловал её руку. Та зарделась, но ничего не сказала. А я подумал, что есть и весьма милые англичанки – но тут меня я почувствовал дикую тоску по дому, по Лизе, по детям… Когда же я вас наконец увижу – и увижу ли? Ведь наш путь в Невское устье вполне может оказаться дорогой в один конец – мы, конечно, нанесём врагам наиболее возможный урон, но и, вполне вероятно, сами сложим головы за веру, царя и отечество… Я слишком много слышал от родственников про то, как боевые офицеры бежали с Крыма и из Владивостока, и мне отнюдь не хотелось так же уходить в надежде когда-нибудь вернуться. Надежде, которая в их случае не сбылась.

Ещё было светло, и я решил прогуляться по палубе, но это не принесло никакого облегчения – перед моим внутренним взором постоянно маячили то нагая миссис Блайд с выставленными вперёд острыми когтями, похожая на ведьму, то падающие с доски сын и отец Пикеринги, то миссис Пикеринг, оказавшаяся отнюдь не беззащитным кроликом, а стервой с ледяным сердцем… Конечно, всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что англичане учинили при захвате островов и во время их дальнейшего владычества, но этого я своими глазами не видел. Я и сам не заметил, как оказался на носу корабля, где встал в позу, похожую на ДиКаприо в фильме про "Титаник", вот только выражение моего лица очень уж сильно отличалось от Леонардо.

Не знаю, сколько я там стоял, но очнулся я, услышав голос Саши Сикоева:

– Лёх, ты же уже убивал людей. И в Новой Испании, и в России, и в Ливонии…

– Ты знаешь, одно дело, когда враг точно так же вооружён, как и ты, а другое, когда ты сознательно лишаешь жизни людей, находящихся в твоей власти. Сказано же: "Не судите, да не судимы будете." Да и Господь призывает нас к милосердию.

– Понятно. Знаешь, Алексей, мы, осетины, крестились за семьдесят лет раньше твоих предков – в девятьсот шестнадцатом году. Конечно, наша версия православия несколько иная – у нас она соединилась с многими дохристианскими традициями. Но всё-таки позволь мне, как старшему брату во Христе, так сказать, напомнить тебе, что вера должна быть с кулаками. Ведь ещё Спаситель сказал: "Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч" [55] Евангелие от Иоанна, 10:34. Да и если мой народ постоянно подставлял бы другую щёку, нас бы попросту истребили соседи.

Ты же знаешь, как англичане вели себя в нашей истории – да и в этой, на Бермудах. И это потому, что никакого наказания они за свои действия, как правило, не несли. А теперь те, кого ты отпустишь в Англии, узнают, что "мене, мене, текел, упарсин" [56] Надпись на стене царя Валтасара, означавшая, что за его грехи Господь заберёт его царство. Даниил 5:25. . Вряд ли они станут менее сволочными, но вести себя будут куда более осмотрительно.

– Не знал, что ты ещё и богослов, – одними губами улыбнулся я.

– Бабушка моя была истово верующей. И мне кое-что привила. А я теперь на тебе отыгрываюсь…

– Спасибо!

– Мой тебе совет, займись делом. Да вот хотя бы поговори с Ао о политике. Мы с Ринатом и другими постоянно работаем с его ребятами, а он – не военачальник, он для них – знамя их восстания. Потомок, между прочим, Высокого короля.

– Проблема у них в том, что на маленький остров у них имелось девять королевств, которые в свою очередь то и дело распадались на дополнительные. А Высоких королей кто признавал, а кто не признавал. Единственным настоящим Высоким королём был Родерик О'Коннор – и то недолго. Такая страна. Поэтому их англичане и прижали к ногтю.

– Так что им делать?

– Не знаю. Иностранный протекторат тоже не пойдёт – год, два, и они восстанут против новых хозяев. Заметь, что испанцы не клюнули на предложение поставить одного из своих принцев во главе Ирландии, хотя папаша нашего Ао этого активно добивался во время Девятилетней войны.

– А что ты тогда предлагаешь?

– А хрен его знает… Нужно начинать с малого. Главное для них сейчас – единоначалие. А после победы – если, конечно, они победят, что уже маловероятно – надо будет попробовать добиться того, чтобы Ирландия оставалась под единой властью в той или иной форме. Иначе их вновь съедят англичане.

– Вот ты им это и объясни.

– Ладно, сегодня уже поздно, позову-ка я Ао и его ближний круг на завтрашний ужин. Посмотрим, вдруг все вместе что-нибудь придумаем.

Рано утром я увидел, как матросы принайтовливают всё, что можно, а другое заносят внутрь. Рядом стоял Жора Неверов и хмурился, наблюдая за горизонтом. Для меня всё было в ажуре – голубое небо, кое-где весёлые барашки облачков, яркое субтропическое солнце. На мой недоуменный вопрос, капитан ответил:

– Или я очень ошибаюсь, Алексей Иванович, или в скорости мы попадём в шторм. Причём такой, от которого не убежишь.

И, действительно, через три часа резко похолодало, подул сильнейший ветер, пошёл дождь со снегом, и "Победу" закачало на волнах. Нор'истер – а это был он – продолжился более суток, которые я провёл в основном ничком в своей каюте либо склонившись над ведром. Так плохо мне не было даже у мыса Горн. А когда засияло солнце, Жора, после того, как его люди измерили широту и долготу, объявил, что мы находимся примерно там же, где и вчера. И в Ирландию мы сможем прийти не раньше второго апреля.