Максим Дынин - За обиду сего времени

А Россия, и Русская Америка в частности, будет вашим другом. И я надеюсь, что в скором времени смогу вернуться на сей благословенный остров и посетить его монарха, – тут я посмотрел на Ао, – и всех вас, живущих в процветающей, мирной, и единой Ирландии.

На этот раз никто на колени не встал, но Ао неожиданно низко мне поклонился, а за ним – и вся площадь. А потом был банкет в одном из помещений Рынка. Конечно, намного больше для этого подошёл бы замок Десмонд, либо бывший кармелитский монастырь. Но замок служил тюрьмой для "политических" – именно там содержались те ирландцы, которых собирались либо казнить, либо выслать в Новый Свет под особой охраной, на верную смерть. А в монастыре англичане сделали пересыльный пункт для ирландских "переселенцев", чья судьба должна была стать лишь немногим лучше "политических". Там содержалось более трёх тысяч человек, спавших вповалку на каменных полах церкви и многочисленных зданий. Многие были простужены, кое у кого, судя по всему, был туберкулёз, и наша медицинская команда делала всё, чтобы, после раненых в форте Джеймс, помочь и этим несчастным. Тем более, что уходить нам нужно было уже ночью – хотелось перехватить англичан ещё до Проливов.

Ещё запомнился разговор с отцом Павлом, католическим священником, которого точно так же держали в замке. Его заинтересовало… православие. Хорошо ещё, что меня в детстве в воскресной школе заставляли зубрить десять отличий в нашей доктрине. Выслушав их, он задумался:

– Слыхал я, что именно так верили и наши предки, пока их не заставили подчиниться Риму в двенадцатом веке. Кстати, священникам было разрешено жениться до середины тринадцатого века, а последние женатые священники упоминаются в хрониках в начале пятнадцатого. А как с этим у вас?

– У нас священник, как правило, женат, но должен жениться ещё до рукоположения в иподиаконы. Церковь предпочитает женатых священников, которые лучше понимают проблемы своих прихожан. Зато епископы всегда из монахов – и поэтому в браке не состоят, хотя иногда священники постригаются в монахи после того, как становятся вдовцами.

– Хотелось бы поближе познакомиться с вашей доктриной, и поговорить с кем-нибудь из ваших священников.

– У нас, увы, на борту сейчас священника нет – наш корабельный батюшка остался на Бермудах. Но на обратном пути у нас будут священнослужители на борту. Попробуем зайти в Кинсейл.

– Был бы вам очень благодарен. И, полагаю, многие мои коллеги тоже.

После банкета, мне подарили древний золотой крест и драгоценную книгу десятого века с великолепными иллюстрациями и рукописными комментариями на древнеирландском на полях. Я сначала отнекивался, но потом пообещал передать книгу в музей Росса. Крест же меня просили носить на теле – если б они знали, что он далеко не единственный.

А вот от провианта я сумел отказаться – мол, вам нужнее. Пришлось взять лишь десяток бочек пива ("чтобы вы знали вкус настоящего эля", как сказал мне Ао) и два бочонка виски. Кроме того, у нас появились новые пассажиры – десяток женщин с детьми, которые просили меня доставить их в Англию.

Около четырёх часов утра, на борт вернулись измождённые медички. А ещё через полчаса "Победа", успевшая развернуться, пока я пьянствовал в городе, дала прощальный гудок и ушла на восток. Следующая станция – Дувр…

Времени было мало – мы хотели как можно быстрее оказаться на Балтике. Поэтому по дороге на Дувр мы практически не останавливались. Два раза видели вдалеке военные корабли под английским флагом – впрочем, их путешествие на этом заканчивалось, уничтожали мы их издалека. Конечно, мне хотелось спасти кого-нибудь из моряков, но, пока бы мы дошли до места гибели корабля, пока бы выловили тех, кто не погиб вместе со своим судном, они бы давно умерли от переохлаждения. Здесь было Ирландское море, а не Карибское, температура воды в начале апреля – градусов восемь-девять. Но за души погибших мы молились каждый раз.

Кое-кто из ирландских моряков неплохо знал Дувр и сумел нарисовать нам его план – и то, что мы увидели утром второго апреля, практически полностью ему соответствовало. Высоко на меловых скалах располагался Дуврский замок, а у подножия скал – собственно город, находившийся там с римских времён, когда он именовался Дубрис. Именно в этом месте Цезарь первоначально хотел высадиться в Британии, и именно этот город стал важнейшим римским портом – в первую очередь благодаря лучшей природной гавани во всей Южной Англии. Лоции, захваченные на различных английских кораблях, содержали промеры глубин – и даже в ста футах [59] 30 м. от берега они, как правило, превышали сорок футов [60] 12 м. – более чем достаточно для нашей "Победы". Конечно, подходить так близко не стоило – "Победа" бронирована не была, и даже ядро от небольшой пушки могло проломить обшивку.

Мы остановились примерно в миле от берега, и я выпустил квадрокоптер. В порту находились два десятка кораблей, из них четыре военных, а на берегу – верфи, склады и прочие портовые сооружения. Все суда, кроме мелких рыбацких, было достаточно быстро уничтожены, затем огонь перенесли на прибрежные сооружения. Когда всё, что можно, пылало, несколько зажигательных "чемоданчиков" полетели в замок, где тоже вспыхнул и быстро распространился пожар. Вспомнив, что там находится ещё римский маяк, я виновато пожал плечами – надеюсь, что как раз он выстоит, всё-таки мы не вандалы.

Пленницы-англичанки с потомством всё это время стояли на палубе и с ужасом взирали на уничтожение порта. А затем раздался грохот, и там, где находилось неприметное здание, вырос огромный огненный гриб – судя по всему, мы попали в пороховой склад. Раздались истошные крики – и женские, и детские – а три дамы даже упали в обморок. Я поднял руку – мол, пока хватит.

К пленным спешила Рената, бросившая на меня уничижительный взгляд; за ней следовали три девушки и пятеро морпехов – в качестве охраны. Но дочери туманного Альбиона вели себя на удивление смирно, так что после того, как обморочные были вновь приведены в сознание, а крики прекратились, я подошёл к ним и сказал:

– Милые дамы, сейчас вас доставят на берег. Большая к вам просьба – донесите то, что вы видели, до всех, до кого сможете. Нам не хочется воевать с Англией, мы мирные люди – но после того, как ваша страна поддержала самозванца, и тем более после резни наших людей на Бермудах – тех, которые спасли ваших моряков от голодной смерти и отремонтировали их корабль – нам приходится показать вашему правительству всю пагубность их действий. Заметьте, что мы нарочно не стреляли по жилым кварталам, и там не бушует ни единого пожара.

Я повернулся к вдове бывшего губернатора Бермуд: