Максим Дынин - Голод и тьма

Флот ушёл к Гогланду и пытался взять остров в течение трёх дней, но огонь тамошних орудий потопил одиннадцать кораблей, а, когда они попытались высадить десант ночью, "эти проклятые русские дикари" каким-то образом засекли баркасы и расстреляли их. Тогда они оставили этот остров в покое и пошли на Николаев, где три корабля оказались на мели, а русская артиллерия уничтожила ещё дюжину. Они отошли к Усть-Нарве, но после того, как первые же два корабля затонули в холодных балтийских водах, Говард сказал, переиначив слова Пирра: "Даже если мы здесь победим, я останусь без флота", и ушёл к Аландским островам, послав баркас на разведку подходов к Або. А узнав о том, что в городе и окрестностях находится эскадра Столарма, он махнул рукой и отправился в Гётеборг на церемонию торжественной передачи самого города и провинции Бохуслен к северу от него Англии.

Всю зиму в Гётеборге ремонтировались корабли эскадры, а из Англии шли всё новые галеоны с морской пехотой на борту. Зима была мягкой, и в марте пришло сообщение, что Балтика к югу от Ботнического залива полностью свободна ото льда. Тогда Говард послал большую часть эскадры в Ботнический залив, где она, объединившись со шведами, устроила блокаду Або. Сам же он решил принудить Данию к участию в войне на стороне Англии и её союзников. И, если бы не мы, скорее всего, так бы и случилось.

Английская эскадра на Балтике на данный момент насчитывала шестьдесят четыре корабля, не считая тех, которые были потеряны сегодня при Копенгагене. От флота регента Густава их оставалось всего лишь восемнадцать. Кроме того, к англо-шведской (точнее, англо-лотарингской) коалиции недавно присоединились двадцать девять военных кораблей из Данцига и Штеттина – у Польши своего военного флота не было, но эти прусские города формально были вассалами польского короля и не смогли ослушаться, а также девятнадцать из Померании и Шверина.

– Ну что ж, адмирал, благодарю вас. А что вы знаете о России?

– Только то, что я слышал от людей короля Сигизмунда. Король Димитрий правит по всей стране, а немногие мятежники – в Невском устье, а также в каких-то других городах – вскоре будут уничтожены.

– Ну что ж, мой лорд, насладитесь нашим гостеприимством сегодня вечером. Надеюсь, что к завтрашнему дню вы ещё чего-нибудь вспомните.

"Моему лорду" надели наручники и увели его, по дороге случайно приложив его мордой о косяк двери.

– Ой, извините, мой лорд, – запричитал Саша с плохо скрываемой улыбкой. Тот, со слезами на глазах – похоже, он был окончательно сломлен – ушёл, ведомый парочкой конвоиров.

– Таких сук надо на кол сажать, – сказал Саша уже по-русски. – Понравилось ему, гадине, города расстреливать.

Вечером, во время ужина, я рассказал Кристиану и Ульфельду про результаты допроса. Кристиан задумчиво сказал:

– Я вообще не хотел их пускать в Балтику, но против такого флота я ничего поделать бы не смог. Думал, отсидимся…

Я не стал говорить, что он этим нарушил наш договор, и я поспешил его успокоить. Тем более, что это было действительно так.

– Не корите себя, ваше величество, вы все равно ничего не смогли бы сделать с таким флотом.

И при этом подумал: да, конечно, датчане не русские – и героизм их остался в прошлом, во временах викингов…

После обеда, Ульфельд попросил ещё несколько минут моего внимания.

– Ваше сиятельство, мне сдаётся, что Дании жизненно необходим союз с русскими. Если б в Копенгагене стояли русские корабли с вашим оружием, то мы бы сейчас не оплакивали погибших в сегодняшнем обстреле. И ещё. О мёртвых, конечно, или хорошо, или ничего, но вот супругу Анну-Катерину Его Величество терпел, но не любил. Да и сына он видел редко – Анна соглашалась на исполнение супружеских обязанностей раз в месяц, но не более того, и в оставшееся время, хоть и жила здесь, в замке, видеть его не желала. Нет ли у вас в России подходящей кандидатуры для новой жены?

Я подумал про себя, что Ксения как нельзя лучше подошла бы для этого, но даже если она и осталась в живых, она замужем. Но идея хорошая – особенно если учесть, что Дания – ключ к Балтике. И хороших девушек, особенно из наших школ, не так уж и мало. И я сказал, ничуть не кривя душой:

– Я попытаюсь найти знатную невесту для Его Величества. Вот только любая наша девушка захочет остаться православной.

– Лишь бы не паписткой, – улыбнулся тот. – Мы даже готовы построить православную церковь для неё и немногих приближённых. Единственное условие – детей крестят в лютеранство.

А я подумал, что это – ещё одна головная боль на ближайшее будущее…

В Ревель "Победа", скажем так, опоздала. Англо-шведско-польский флот, или то, что от него осталось, действительно находился в гавани. Вот только на них теперь висели флаги с Андреевским крестом, и их потихоньку перегоняли в Усть-Нарову и Невское Устье. А четыре наших красавца, построенных уже после нашего отплытия – "Царь Борис", "Царевич Фёдор", "Царевна Ксения" и "Царевна Дарья" – патрулировали залив.

Часть пленных – те, кто порукастее – работали над восстановлением нашего форта на Ульфсё. Стены были взорваны, когда оставляли форт, зато здания внутри форта – казармы, столовая, склады, православный храм – оставались практически нетронутыми. Поляки, которые заняли форт, загадили всё, а церковь поначалу использовали как нужник, а затем взорвали. Меня удивило, что они не сделали храм католическим – надо было лишь ещё раз его освятить – но ненависть в них оказалась сильней.

Другие же пленные восстанавливали городские ворота и другие оборонительные сооружения. Как ни странно, наша фактория не только не была повреждена, но так и пустовала все месяцы оккупации; возможно, они просто не знали, что это было за здание. За замок и другие постройки, насущными не являвшиеся, пленные примутся после того, как закончат первый этаж работ.

Большинство их жило на полном пансионе в подвалах городского замка. Делить их по национальному признаку не стали, и по вечерам частенько происходили баталии – поляки били англичан, шведы поляков, а англичане шведов… Но это уже была не наша проблема.

В Ревеле мы не задержались – разбираться уже начали выпущенные из тех же казематов шведские чиновники; в их верности Густаву мы могли быть уверены, ведь достаточно было признать "короля Генриха", чтобы оставаться у себя дома в тепле и достатке, равно как и либо на своём месте, либо на каком-нибудь другом. Но с одном "джентльменом" мы всё же поговорили. Это был коммодор Генри Винслоу, в недалёком прошлом командующий эскадрой союзников в Финском заливе.

Он оказался несколько умнее среднего английского джентльмена – хоть и начал строить из себя сверхчеловека, но, увидев, как Саша привстаёт, сразу сменил тактику и обещал нам рассказать "всё, как есть".