Лада Кутузова - Темногорье

Утром его подняла Эйка. Она бесцеремонно влетела в спальню и начала стаскивать одеяло.

— Ну и лежебока! Смотри, жизнь проспишь.

За ней подтянулся Бродяга:

— Ты любишь спать,

Подолгу дремать.

Не хочешь вставать,

Постель застилать

При звуках речитатива дремота сразу прошла. Только не песни с утра! Игорь от души потянулся и ответил:

— Уже все, проснулся.

В гостиной, оказывается, ждали только его — все остальные были в сборе. Позавтракали орехами и фруктами — Игорь раньше таких никогда не пробовал: сладко и сытно. Затем Селия объявила:

— Улем проводит вас к выходу из леса. Идти придется через болото, так безопаснее.

— А чудовище? — спросила Катя.

Айва поправила:

— Варулв — не чудовище, люди сделали его таким. Он заснул, но вскоре проснется, поэтому лучше поспешить.

Катю подобная перспектива, похоже, не обрадовала:

— Может, подождем, когда он станет оленем?

Селия ответила:

— Это произойдет, когда для людей в Совскоге закроются дороги. Тогда вы здесь застрянете надолго.

Игорь тоже не обрадовался: встретиться с Варулвом не хотелось. Лучше ограничиться легендой о нем. Эх, вечно так! Если что-то хорошо, значит, тут же и что-то плохо. Нет в мире совершенства, а как бы хотелось. Всю жизнь Игорь мечтал оказаться в одной из волшебных историй, а теперь не знает, как отсюда выбраться целым и невредимым.

Они собрали вещи и вновь отправились в путь. Странников вел молчаливый Улем. Он махнул веткой, приглашая следовать за собой. Стояло раннее утро, хор лягушек рядом с укрытием распевал частушки на листе кувшинки. Как в мультфильме! Селия и Айва остались в доме: они никогда не покидали свое жилище. Эйка и Бродяга вызвались добровольцами — им хотелось тоже проводить людей. Эйка сидела то на плече у Игоря, то перелетала к Кате. Бродяга держался в вышине.

Постепенно ручей расширился, вдоль берегов появились густые заросли камыша. Вода разлилась в широкое болото, на поверхности которого плавали зеленые кочки. На одну из них примостилась ярко-рыжая птичка. Бродяга подлетел к ней и обменялся новостями.

— Пока все спокойно, — известил он путников.

Видимо, и Бродяга нервничал, раз перестал изъясняться песнями. Улем повел тропой через болотце.

"Прямо как Иван Сусанин поляков через болото тащит", — мысленно хихикнул Игорь.

От воды поднимался густой туман, берега потеряли свои очертания. Слышался стрекот кузнечиков и громкое кваканье. Иногда сквозь плотную завесу проступали смутные очертания. Один раз Игорю померещилось, что он видит огромный драккар, корабль викингов, посреди болота. Вперед выступала драконья голова, венчавшая нос. Хотелось приблизиться и подняться на борт, но Игорь отбросил мысль, как несерьезную — некогда.

Вскоре тропа закончилась, и Улем остановился. Протянул руку-ветку и указал на выход из Совскога — за деревьями виднелись луга. Уф, почти выбрались. И тут совсем рядом раздалось всхрапывание. Игорь почувствовал, что не может стоять — ноги отказали. Катя побледнела, как талый снег, ее глаза казались темными провалами на потерявшем цвет лице, а руки затряслись мелкой дрожью. Даже Хирурга прихватило: на его лбу выступила испарина. Из-за деревьев показался Хьорт. Он заметил людей и начал мерцать: сквозь силуэт оленя проступали контуры чудовища. Улем испуганно прикрыл руками лицо, не желая стать свидетелем бойни, Эйка отчаянно заверещала, ее поддержал Бродяга:

— Не надо! Это друзья! Они спасли вчера Хьорта.

Они встревоженно носились вокруг оленя.

Игорю стало легко-легко: сейчас все кончится. Не будет больше у него ничего. Даже могилы. Лишь голова послужит мрачным украшением этого места. И родители его не дождутся. Никогда. Будут обращаться в организации, занимающиеся розыском людей, в полицию, ходить на телевизионные передачи с надеждой, что кто-то видел. Наверное, до самой смерти верить, что сын вернется. Станут показывать сестренке фотографии, что у нее есть брат. А он даже не знает, как назвали ребенка. Глупо все получилось. И страшно.

Безумное мигание прекратилось. Олень подошел вплотную и внимательно вгляделся в Игоря.

— Я помню, — произнес он. — Уходите.

И удалился.

Путники неспешно — "не надо бежать", — предупредила Эйка, — покинули зачарованный лес. Бродяга и Эйка долго махали вслед, а Улем стоял, прижав руки к груди. Игорь смотрел на ярко-розовые в лучах восходящего солнца деревья, на болотника и двухголовую птицу, на смелую Эйку и думал, что никогда не сможет забыть Совског — это удивительное место, в котором не нашлось места людям.

Даже не подозревал, что способен так бояться: до холодного пота, до пустоты в груди, до слабости в ногах. Когда зубы начинают выбивать бесконечную дробь, а сам не способен рукой двинуть. Лишь стоишь, как овца на заклании, и молишься: хоть бы скорее, и чтобы не мучиться. И никаких мыслей, вообще. Словно осталась одна оболочка, а душа уже отлетела. И вот когда уже все, наступил предел, понимаешь — жить будешь! И как это прекрасно — просто жить.

Хирург шел по грунтовой дороге, за поворотом только что скрылся волшебный лес. Раньше он не понимал, что Аня находит во всех этих сказочках для взрослых — фэнтези. А теперь дошло. Какое же это было чудесное место, пока люди все не испортили. Ожившая сказка, диво, которому не перестанешь поражаться. Ничто его так не пленило в их путешествии, как Совског. И жаль, что не исправить. Это как городская свалка, испоганившая пейзаж и экологию. За километры разит разложившейся дрянью. Так и здесь люди оставили незаживающее черное пятно.

Уродов среди человечества мало, как и героев. Баланс. Остальные — просто обыватели. Они могут качнуться как к добру, так и к злу — в зависимости от обстоятельств. Но чаще предпочитают остаться в стороне, лишь бы их не трогали. Потому что так проще и безопаснее. освобождает от ответственности. И каждый раз не знаешь, в какую сторону повернутся люди. И куда он, Хирург, метнется. Ведь он — как все, как большинство. Что уж врать самому себе? Но в глубине души хочется верить, что сможет прыгнуть выше головы. Потому что быть овцой — противно.

Хирург посмотрел на Катю и Игоря: ребята окрепли и загорели, и не скажешь, что домашние дети. Футболки выцвели, брюки пообтрепались, у Кати джинсы вообще на честном слове держатся. Надо ей одежду нормальную найти — девочка все-таки. Аню можно было хлебом не кормить, дай походить по магазинам. Он никогда не понимал, зачем ей очередная кофточка. Кто ее в библиотеке видит? За день несколько человек зайдет, и все. Нет же, накупит всякого барахла, а потом обижается, что он не заметил. Так что надо Кате при возможности обновки купить, да и Игоря приодеть. Возраст у них такой — хочется нравиться. Ему одно время казалось, что между ними искра мелькнула. Несколько раз взгляды перехватывал. Оказывается, ошибся.