Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

Итак, третий труп, мужчина, приблизительно сорока лет, национальность неизвестна. Не опознан, изуродован при падении, документов нет. Игрок — в кармане пиджака найдены фишки из «Солнечного казино», что на первом этаже отеля «Fairmont Monte Carlo», и проспект «Societe des Bains de Mer», знаменитого «Общества Морских Купаний». Полиция ведет расследование и обещает в ближайшее же время…

Женщина отложила газету и подняла трубку телефона, чтобы поторопились с завтраком. «Ближайшее же время» ее не слишком взволновало. Искать станут прежде всего в Монте-Карло, а ни она, ни третий труп там в эти дни не были. Фишка и проспект остались еще с прошлого года. Не выбросила, словно предчувствуя.

Она решила не торопиться и дочитать заметку. «В ближайшее же время…» Общественность требует прекратить «эпидемию смертей» и для начала ограничить посещение Площадки признаний светлым временем суток. Разумно! Взгляд скользнул по знакомой фамилии. Мэдлен Кэррол — та, что прославилась в «Тридцати девяти ступенях» британца Хичкока. А еще… А еще «Секретный агент» и…

…«Генерал умрет на рассвете».

Пальцы вцепились в газету, скомкали, порвав тонкую бумагу. Видит Бог, такое в ее планы не входило. Площадку самоубийц женщина запомнила еще пару лет назад. Взглянула в пропасть — и подумала о том, что полицейским придется немало поработать, если в кармане пиджака у очередного бедолаги не окажется паспорта. И что жертву станут искать прежде всего среди тех, кто польстился на манок «Общества морских купаний». А если просто ехать в ту же Ниццу, свернуть с главной трассы…

«На рассвете» опять не вышло. Время женщина запомнила до минуты — 22.03, почти сразу же после позднего июньского заката. На рассвете она проснулась уже в Авиньоне. «Мерседес» поручила перегнать прямиком в «Гранд-отель» и заказала билет на ближайший авиарейс до Парижа. О'Хара, не привыкший верить людям, сообщил подчиненным, что на выходные собирается в Шартр, где проживает его очередная пассия. Туда сейчас и шлют телеграммы.

Никому не верил… Странно, что поверил ей. Интересно, где он покупал кольца?

— Назовем это просто «Структура», — сказал однажды О'Хара. — Замысел тебе понятен. Чем ближе война, тем охотнее государства и люди тратят деньги. А когда начнется, то можно сразу же подставлять очень большой мешок. Главное, Лиззи, знать, когда начнется — и держать мешок под мышкой.

На столе лежала карта Европы, и женщина ждала, когда в нее ткнут пальцем. Обошлось, О'Хара держал в руке цанговый карандаш.

— Единственное табу, Лиззи, — никакого оружия. Рынок давно поделен, нас немедленно порвут в клочья. На нашу долю остается все остальное, а этого остального, поверь мне, очень и очень много.

— Не порвут? — улыбнулась она.

Босс привычно захохотал, но ответил очень серьезно:

— Не порвут. Мы будем отбивать хлеб у не слишком дружной компании. Каждый из них привык возделывать свою делянку. Сахар, консервы, алюминий, бензин — все отдельно. А где Структура, там и система. Главное, Лиззи, угадать, не пропустить момент, когда бабахнет. Но знать это будут всего несколько человек в мире.

Она подумала и решилась возразить:

— Так было раньше. Посол вручал ноту и лишь потом генерал поднимал солдат «в ружье». Сейчас все наоборот, войну объявляют по ее результату — или вообще не объявляют. Вспомни Китай! Здесь, в Европе, никто не будет знать, чем все кончится — большой войной или очередным «кризисом». Даже тот, кто прикажет войскам пересечь границу.

О'Хара, хмыкнув, порылся в стопке газет и бросил поверх карты номер «Le Matin» с большой фотографией на первой обложке. Цанговый карандаш вонзился прямо в усики a la Чарли Чаплин.

— Этот прикажет. Новый рейхсканцлер! Будем следить за ним — и не ошибемся.

— Грифель сломался, — сказала она.

О'Хара все же ошибся. Вначале, когда ждал войну в марте, во время вторжения в Рейнскую область, затем в мае, когда заполыхало в Судетах и Тешине. И, наконец, в тот день, когда решился купить обручальные кольца — очень красивые, но, к счастью, ничем не похожие на те, другие. Настоящие.

На Площадке признаний женщина, открыв коробочку, обшитую темным бархатом, первым делом подумала именно об этом. Тогда и решилась, уже окончательно, отбросив все сомнения, обручить босса с Костлявой.

Брак с О'Харой — очень выгодная сделка. Но бумажный фонарик с весеннего праздника Чуньцзе стоит куда дороже.

Марека Шадова женщина заметила сразу, как только он вошел в зал. Не удивилась: в «Нанкин Гранд Театре» собрался почти весь «европейский» Шанхай. Залетные джазисты с их серенадами оказались неожиданно популярны. Когда же помощник сгинувшего в океанской дали мистера Мото остановился у соседнего кресла, тем более не стала удивляться. Картинка калейдоскопа наконец-то сложилась, мелкие стеклышки с еле слышным хрустом заняли свои законные места. «Майор» уехал, оставив Желтого Сандала на хозяйстве. Говорить с самим О'Харой мальчишке не по чину… Остальное понятно, кроме, пожалуй, главного. Неужели наглец решил, что с ним кто-нибудь захочет иметь дело? Мистер Мото — фигура на шахматной доске, и немалая, его «перчатка» — всего лишь жалкая тень.

С самим мальчишкой она уже разобралась. Наглый сопляк, способный лишь на пьяный кураж. Признаться в любви перед хорошей поножовщиной — свежо, даже ее впечатлило. Но обошлось без драки, а потом парень протрезвел и поджал хвост. Женщине вспомнился старый американский фильм, еще немой, с белыми буквами на черном экране. «Самое глупое и опасное, — вещал некий персонаж, — это отбивать у гангстера его девушку». И — долгий, надрывный проигрыш тапера. Желтый Сандал тоже ходит в кино.

Марек стоял возле кресла — второй ряд, место восьмое. На нее не смотрел, глядел себе под ноги. Женщина ждала, пытаясь сдержать усмешку. Наконец…

— Добрый вечер, госпожа Веспер!

Глаз так и не поднял, зато полез в правый карман пиджака. Она знала, что мальчишка носит там черный каучуковый мячик. У каждого свои причуды. Сейчас достанет — и что?

Достал. Нет, не мячик, небольшой пакет в желтой оберточной бумаге. Значит, она не ошиблась. Важные послания принято пересылать в ларце, одна из традиций славного города Шанхая.

Женщина отвернулась, не желая помогать. Пусть сам крутится, Желтый Сандал. Смотрела на сцену, на тяжелый малиновый занавес. Пора начинать, но знаменитости, как и положено, тянут время.

— Разрешите… Разрешите сделать вам предложение, Ильза.

— Разрешаю, — даже не подумав, отозвалась она. Повернулась.

Сначала увидела его глаза. Удивилась, еще ничего не понимая, встала. Потом поглядела на то, что лежало на его широкой ладони. Не поверила, хотела протянуть руку.