Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

— А перед Козлом ответить не боитесь? Вам что, жетончик давно в ноздрю не совали? Бронзовый, овальный — и на цепочке. Аверс — орел с крылышками, реверс — буковки с циферками…

Именно такой показал ему брат. Номер, правда, прикрыл большим пальцем.

— …Буквы в два ряда, а цифр ровно четыре. Ну?

Гости не испугались, а если и удивились, то не слишком. Но — покосились друга на друга, на какой-то миг отведя взгляд. Миг — это совсем недолго, однако вполне достаточно, чтобы превратить мир в прозрачный кристалл-многогранник. Иге, ля гё, сэн…

Иге — тыльной стороной ладони в глаз, резко, что есть силы. Левого!

Ля гё — шаг вправо и немного назад. Носком туфли — в колено, не в чашечку, сбоку. Правого!

Сэн… Как получится. Третьего!

Маленький злой шарик в самом центре мира-кристалла еле заметно дрогнул…

Иге! Ля гё!..

Третий сплоховал — купился на самое простое. Когда Марек на бегу сунул руку под пиджак, слева, где положено носить «скрытую» кобуру, оловянный солдатик в черном потерял лишнюю секунду, соображая, и лишь потом повернулся и кинулся наутек. Этого хватило, чтобы, зайдя справа, перехватить руку у плеча и локтя — точь-в-точь как на тренировках у английского боцмана. Дальше — совсем просто, хоть глаза закрывай: шаг правой поближе к чужой ноге, самому присесть на левую, правую — слегка вперед. И — рывком, изо всех сил, потянуть тяжелое, словно бревно, тело влево и вниз…

Бросок! Отскочить назад! Сэн!..

Всё? Всё! Первый стоит, обе руки прижаты к лицу, второй приклеился боком к пыльной брусчатке, пальцы вцепились в колено. Этому еще лежать и лежать. Третий… Встанет, но не сразу. Не слишком удачно приземлился.

— Полиция! Полиция! Убиваю-ю-ют! Помогите!

И маленькие девочки способны громко орать. А если еще и добавить визгу…

— Да помогите же! Папу убива-а-ают!..

Марек одобрительно кивнул. Герда успела спрятаться за коричневый бок «Антилопы». Сзади, в нескольких шагах, открытая дверь подъезда…

— Помогите-е-е-е!..

Берн — совсем не Шанхай. Китайскую полицию звать бесполезно, швейцарская же — вот она. Прибыла секунда в секунду, чтобы увидеть, как черное авто, слегка виляя, покидает улицу-ущелье.

Марек ошибся: второй сумел-таки стать на ноги, а вот третьего пришлось поднимать и вталкивать в открытую дверцу. Наблюдал он за всем этим вместе с Гердой возле подъездных дверей. Третьим в их компании оказался портье, маленький аккуратный старичок в больших роговых очках.

— Что случилось, господа? — служебным голосом вопросил старший наряда.

— Les boches malpropres! *["171] 171 Портье выразился о немцах не очень политкорректно. — доложил портье.

Эйгер над головами — и он же — резким карандашным силуэтом — на листке из блокнота. Сейчас, ясным днем, Огр-великан не кажется страшным. Просто еще одна вершина, которую обязательно нужно взять.

— Седлмайер и Мехрингер мочалили прямо, самой короткой проблемой, — карандаш Курца впивается в воздух, затем касается бумаги. — Думали, что хоть и насосом, рукоходом, но прогребут.

— Не прогребли, — Хинтерштойсер не смотрит в блокнот, взгляд его прикован к белой вершине. — Только по диагонали, Тони! Проблема на лишние двое суток, но иначе не выйдет. Сначала будем бить крючья каждый метр, потом крючья кончатся…

Военный совет открыли на невысоком холме, чуть в стороне от палаточного лагеря. Дождь перестал с рассветом. Через пару часов, дав траве подсохнуть, разбили палатку, заварили кофе на маленьком костерке…

— Предлагай! — Курц.

— По трещине — к Красному Зеркалу. Потом — Ласточкино Гнездо и Первое Ледовое поле.

Карандаш легко касается бумаги. Огр на рисунке слегка напоминает палатку — острый угол, впивающийся в небо. Настоящий Огр почти такой же, но полог палатки заметно вдавлен внутрь.

— Не выйдет, Андреас. Перед Первым Ледовым — скала, — грифель с силой упирается в бумагу, рисуя неровную трапецию. — Гладкая плита больше тридцати метров. Селдмайер назвал ее Замком Норванда. Не прогребем, только в обход.

Андреас не видит рисунка. Незачем, он уже там, на Стене.

— Прогребем, Тони, не сомневайся!.. За Первым Ледовым полем — Второе. Занудно, однако не критично — хоть и положилово, но хапалы есть, осилим. Потом «Утюг», «Рампа» и «Снежный Паук». Успеваешь?

Хинтерштойсер спокоен, как спокойна выпущенная из лука стрела. Как пуля в полете. Все решено, ничего уже не изменить, не повернуть назад. Андреас знает, что Огр слышит каждое их слово, но это только заводит его, бодрит, наполняя душу радостной, легкой злостью. Слушай, Огр, слушай. И готовься! Ход первый, ход второй, третий…

— После Паука — выходная трещина, ее даже отсюда видно. Оттуда — прямо к вершинному гребню.

…И — в дамки!

— Аллилуйя! — Карандаш Курца ставит жирный крест у треугольного острия горы-палатки.

Собственно, и все. Осталось только пройти. Замочалить. Решить проблему.

— А когда-нибудь на Стену станут подниматься за день *["172] 172 На сегодняшний день рекордное время — чуть меньше пяти часов. . Представляешь, Андреас? Утром выпили кофе в лагере — а ужин разогрели на примусе где-нибудь у вершинного гребня.

— Скажи еще за час! Если крылья изобретут, станут. Или тоннель еще один прогрызут, прямо к вершине. Но это, Тони, нечестно, хуже, чем политика. Нет, не хуже — то же самое.

С холмика никуда не ушли. Бросили куртки на высохшую до хруста траву, улеглись глазами в небо, достали сигареты. Никто, однако, не закурил, расхотелось. Курц сорвал травинку, закусил зубами. Хинтерштойсер же и без травинки обошелся. И так хорошо, лучше не бывает.

— Новости знаешь?

— Не знаю, Тони. И знать не хочу. Да какие новости? Ополченцы в Судетах освободили еще один город при поддержке заблудившегося в Рудных горах артполка Вермахта… Сегодня утром мне австрийцы газету сунули, так даже в глазах зарябило. Ну их всех!

На горизонте, слева, если от вершины Эйгера смотреть, вновь начали собираться серые тучи, их было много, одна поверх другой, но двое, смотревшие в бездонное летнее небо, еще об этом не знали. Через два часа снова пойдет дождь, синева сменится низким черным пологом, а над склонам Эйгера-Огра беззвучно вспыхнут первые молнии. Потом глухой артиллерийской канонадой докатится громовое эхо, ударит в уши, отзовется болью в затылке. На каменные склоны горы-великана обрушатся потоки воды, делая недоступное еще более недоступным. Старый Огр, радуясь своей безбрежной силе, грозно оскалится каменными челюстями.

Они не знали — неоткуда. День был ясен, воздух свеж, остро и пряно пахла выгоревшая на солнце альпийская трава.

— В отеле весь верхний этаж освободили — для немецкой делегации. Слыхал, Андреас? И еще несколько номеров в Северном корпусе. Сегодня к вечеру начнут подъезжать, там их целая толпа. Гитлера не будет, это точно, но кого-то очень важного ждут. И еще… Вроде бы решено на Стену послать не «двойку», а две «двойки»: эскадрилью «Эйгер» и кого-то из союзников. Итальянцев, австрийцев — не знаю.