Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

Прежде чем ответить, Лейхтвейс на секунду задумался. Сначала Ночной Орел – Вероника Оршич – исчезла без следа. «Могли спросить…» Значит, она в плену. А теперь заинтересовались им самим.

– Потому что мы начали воздушную войну. Кажется, этим хозяевам такое не по душе.

Князь уже много лет не курил. Начал на фронте, а завязал как раз перед женитьбой – невеста табачный дым не выносила. Однако сейчас, сидя у желтого казенного стола, он вспомнил, что такое никотинный голод. Крутит, выворачивает, путает мысли, не позволяя думать ни о чем кроме первой, самой сладкой затяжки. Но тянуло его вовсе не к папиросе: слева от чинуши, кропотливо заполнявшего огромный бланк-распашонку, лежала сложенная вдвое газета. Сегодняшняя, свежая, хрустящая… Князь ничего не читал уже четыре дня. Особенно плохо было без новостей. Привык! Просматривая заметки и статьи, Дикобраз ощущал себя частью, пусть малой, еле заметной, невероятно огромного живого мира. Теперь мир замкнулся за тюремными стенами.

В Царице Небесной чтение не поощрялось. Книги, главным образом, духовные, разрешали выдавать только после первого года отсидки, писать же было запрещено напрочь. Исключение сделали лишь для коммуниста Антонио Грамши, спрятанного где-то в гулких лабиринтах старой тюрьмы. Но у того были надежные адвокаты в Красной Москве.

В канцелярию князя вызвали сразу после завтрака. Чинуша установил личность, после чего без особой спешки с головой нырнул в бумаги. Поначалу Дикобразу почудилось, будто тип за столом все тот же, из конторы полковника Строцци, но присмотревшись, понял: ошибся, хотя и не совсем. Пусть не прежний, но очень похожий, почти единоутробный брат. Очочки, редкие прилизанные волосы, нос, словно у землеройки, стеклянный, ничего не выражающий взгляд. Только таких при бумагах и держат.

Газета, «Иль Пополо д’Италиа», облику вполне соответствовала. Основана лично Кувалдой, как говорят русские, «генеральная линия». Но все равно – газета, буквы, складывающиеся в слова. Мир, который у него отобрали.

Удержаться было невозможно. Настоящий курильщик дымит даже у расстрельной стенки.

– Вы разрешите?

Чинуша, оторвав стеклышки очков от бумаги, вначале не понял, моргнул недоуменно. Пришлось не только кивнуть в нужную сторону, но и рукой указать. Узкие плечи под старым потертым пиджаком еле заметно дрогнули.

– Читайте, читайте, синьор! Если насчет процесса, сразу скажу: оправдали, на третьей странице – речь адвоката. А я пока закончу. Сами понимаете, человек один, а документов – много.

И вновь нырнул в бумажную пучину, которая и поглотила его. Князь, все еще не веря, осторожно взял газету, неспешно развернул и резко выдохнул. Первая затяжка, самая сладкая…

Он снова жив!

…Буквы цеплялись друг за друга, складываясь в слова и фразы. Тонкий лист газетной бумаги раздался вширь, становясь одновременно и киноэкраном, и увеличительным стеклом. А за ним был мир, планета Земля июня Anno Domini 1937.

Люди. Страны. Континенты. Жизнь. Смерть.

Эйфория от первой затяжки прошла быстро. Князь понял: за тюремными стенами Царицы ничего особенного не случилось. Его отсутствия никто не заметил, все прочее же как шло, так и идет своим ходом. На первой странице официоз, подготовка к уборке урожая, полуголый Кувалда на фоне молотилки: подбородок вверх, глаза навыкате, взгляд суровый, геройский. На второй и третьей – помянутый чинушей процесс, убийство пожилой богатой вдовы из Палермо. Подозреваемый, близкий приятель, юркий молодой человек тридцатью годами младше, оправдан и пожинает заслуженную славу. А дальше дела международные, тоже без сюрпризов. В Москве аресты военных, куда-то пропал Председатель Совнаркома Влас Чубарь, в Лиссабоне очередная встреча «белых» и «красных» испанцев при посредничестве доктора Салазара – и снова без всяких результатов. А что в Рейхе? Риббентроп собирается в Париж с очередным визитом, в «Фолькише беобахтер» – гневная статья о клеветниках, распускающих безответственные слухи о так называемом «Германском сопротивлении», коего в реальности нет и быть не может. А в Голливуде – очередная премьера: «Я встретила его в Париже», Мелвин Дуглас и Клодет Кольбер. Все ясно, понятно и предсказуемо.

Дикобраз уже хотел вернуть газету, но на всякий случай еще раз перелистал страницы. Что-то он пропустил.

…Передовая статья, фотография с полуголым Дуче, а под ней… Есть! Маленькая заметка в тонкой четырехугольной рамке: «В военно-морском министерстве». Князь просмотрел ее бегло, затем прочитал, но уже очень внимательно. Немного подумав, сложил газету и вернул на стол.

– И у меня готово! – тут же отозвался чинуша, отрываясь от бумаг. – Синьор Руффо! Вы приглашены для ознакомления с решением по вашему делу.

Он невольно вздрогнул. Значит, никакого суда. «Мы поступим с вами, как с сицилийским мафиози…»

– Документ очень большой, главное – в самом конце. Если хотите, я коротко, своими словами, а то, знаете, некоторые очень волнуются, пока до сути дойдут. А потом я покажу, где вам подпись поставить – и на том завершим.

В бесстрастном голосе проскользнуло что-то живое. Потратив немалое время на бумаги, владелец очков явно хотел побыстрее закруглиться. То ли торопился в служебный буфет, то ли просто мечтал дочитать репортаж о скандальном процессе.

– Сначала коротко, – охотно согласился князь. – А потом прочитаю сам, если вы не против.

Чинуша слегка поморщился.

– Как хотите, синьор Руффо. Суть же в том, что к вам, ввиду вашей опасности для общества и государства, применена административная мера пресечения – ссылка на срок три года с возможностью продления или изменения помянутой меры пресечения в случае соответствующих обстоятельств. Чему именно соответствующих, определит само начальство, так что советую условий ссылки не нарушать и начальство, опять же помянутое, не сердить.

Дикобраз перевел все услышанное на обычный итальянский и вначале не поверил. Ссылка? Только и всего? Сибирью Дуче пока не владеет, в колонии «административных» не отправляют, значит, дальше Сицилии не зашлют. Есть, конечно, «возможность продления или изменения», но от этого и в Риме не убережешься. Невелика оказалась цена угрозам полковника Строцци!

Но тут же одернул себя. Не так важен Гомер, как комментарии к Гомеру – мелким шрифтом, на последней странице.

– Дайте, пожалуйста, документ.

Физиономия сидевшего за столом сразу же поскучнела. Чинуша неохотно протянул бумагу и, не выдержав, потянулся к газете. Третья страница, речь адвоката. Князь едва удержался от улыбки. «Синьоры присяжные! Душа несчастного подсудимого трепещет от волнения и надежды…»

Итак, документ, две страницы, комментарий к Гомеру. Тут уж ни одной буквы пропускать нельзя… Страница первая. «Королевство Италия. Министерство внутренних дел…»