Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

На этом его подвиги завершились. В Испанию прибыли первые подразделения легиона «Кондор», миссия Варлимонта увязла в бумагах, и Лейхтвейса, несмотря на его протесты и поданный рапорт, усадили за документы. Входящие, исходящие, инструкции, приказы, сводки… Тогда-то и встретились знакомые фамилии. Среди прочего Берлин требовал сведений о немецких добровольцах, которых республиканцы собирали в Альбасете, где формировались первые интернациональные бригады. Курц и Хинтерштойсер числились среди тех, кем командование интересовалось особо. Позже Лейхтвейс узнал, что оба они воюют в 1-м немецком батальоне бригады Андре Марти.

Полеты Лейхтвейсу разрешили уже перед самым финалом, когда стало ясно, что большой войне пришел конец. Кому-то в Берлине пришла в голову безумная идея – высадить десант в тылу немецких интернационалистов и рассчитаться с «предателями». Вальтер Варлимонт отнесся к этому без всякого энтузиазма, но разведку все-таки провел. Лейхтвейс получил добро на полет в Вильяверде, южное предместье Мадрида. Ничего толком увидеть не удалось: темные улицы, острые зубцы руин, редкие прохожие – гражданские ли, военные, не поймешь. В маленьком пустом переулке он заметил два грузовика без всякой охраны. Возвращаться ни с чем не хотелось, и Лейхтвейс, в очередной раз нарушив все инструкции, опустился прямо в пустой кузов. Испанская безалаберность, ставшая уже притчей во языцех, проявилась и здесь: грузовик был нагружен боеприпасами. Ящик с ручными гранатами оказался открыт. Лейхтвейс взял две, поднялся повыше – и скользнул с невидимой горки. «Вот моя деревня; вот мой дом родной…» Первую – в кузов грузовика, где ящики, в кабину того, что пустой – вторую. «…Вот качусь я в санках по горе крутой…» То, что получилось в итоге, «марсианину» очень понравилось, но докладывать командованию он ничего не стал. Тогда, в ночном мадридском небе, он понял, что приказы начальства можно не исполнять. А еще лучше – отдавать свои собственные.

Десант так и не высадили. Бои кончились, интернационалисты 1-го немецкого батальона начали покидать Испанию. В одном из донесений говорилось, что Хинтерштойсер уехал во Францию, судьба же Тони Курца так и осталась неизвестной. «Фолькише беобахтер» разразилась статьей, где с возмущением поминались самозванцы, присвоившие имена погибших героев спорта.

…Красивая смуглая девушка, любящая мотоциклы, конечно, не ждала, что Лейхтвейс станет откровенничать под светлое пиво. Она лишь намекнула: знает. И об Испании, и о том, чем занимался там горный стрелок Николас Таубе.

«Вам-то наверняка об этом известно!»

Гефрайтер Вилли Банкенхоль вернулся поздно, веселый и довольный жизнью. С собой притащил тяжелый, гремящий железом мешок. Неведомый кузнец определенно расщедрился.

– Нет, не скучал, – честно ответил Лейхтвейс на вопрос сослуживца. – Меня активно развлекали. Кстати, ты где с Ренатой и Альбертом познакомился?

– С кем? – поразился Вилли.

Воспитанник Карла Ивановича ничуть не удивился.

Издалека вырубка напоминала звериную нору. Серая плоть скалы – и неровная черная щель, уходящая в самые ее глубины. Ни дверей, ни порога, лишь край деревянной лестницы над самым срезом и, странным контрастом, черный флаг, свисавший с каменного уступа.

Из щели несло сыростью и гнилью. Князю вспомнился львиный ров из Книги Даниила. «Тогда царь повелел, и привели Даниила, и бросили в ров львиный; при этом царь сказал Даниилу: Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасет тебя!» Только там, в каменной яме не звери – люди.

– Они там живут? – проговорил он, не узнав собственного голоса.

– Увы! Но это, скорее, исключение, – не слишком уверенно вздохнул стоявший рядом Красный Нос. – Видите ли, князь, то, что мы с вами видим – бывший погреб. Дом, который над ним стоял, давно разобрали, а кто-то воспользовался. Скорее всего, не местные, переселенцы откуда-нибудь из Гальяно или Грассано. Если дома нет, можно не платить муниципальный налог.

Князь огляделся. Узкая улица походила на русло высохшей горной реки, промывшей в незапамятные времена проход посреди скал. Дома под желтой черепицей, невысокие, сложенные из грубо околотых камней, перемежались темными норами. И почти всюду – черные полотнища, флаги смерти… На итальянском Юге их вывешивают после похорон и не снимают, пока полотно не истлеет.

– Таких в городе много, князь. Что ни говори, в Матере жизнь все-таки получше, чем в округе. Трудно представить, но это так. В Гальяно в такой пещере еще и держат скот… При Бурбонах этих бедолаг пытались выселять, дело доходило до бунтов. А потом просто махнули рукой. Сейчас город перенаселен, не хватает воды, на несколько тысяч человек – всего два врача… Мы регулярно пишем об этом в Рим, но столице не до наших забот.

Голос синьора Казалмаджиоре звучал спокойно и скорбно. Так говорит прозектор возле цинкового стола в морге.

– Дальше подобного уже не будет. Мы так и называем это место: Склоны. Кто не смог удержаться наверху, скатывается сюда. Пойдемте, чуть выше – бывшая главная площадь.

Дикобраз даже не решился спросить, отчего бывшая. Весь город казался обломком Прошлого, случайно перенесенным из глубин веков. Ткань Времени истлела, остался лишь камень…

Два дня князь обживал предместье и не спешил подниматься на гору. Но все-таки пришлось. Явившийся с визитом Красный Нос настойчиво пригласил в муниципалитет, где следовало оформить все касающиеся интерно бумаги. Дикобраз без всякого восторга поглядел на зубчатую башню, но спорить не стал.

Дорога наверх начиналась прямо на знакомом пустыре, слева от руин – узкая тропа, которую вскоре сменили вырубленные прямо в скале ступени. Здесь ходили уже много веков, камень был стерт и выщерблен. Синьор Казалмаджиоре, взявший на себя роль Вергилия, пояснил, что подняться можно и по дороге, но это слишком долго, придется дважды обойти гору кругом. Ее вырубили не для людей, а для повозок. Так и зовут: Ослиный путь. Лошадей в повозки не впрягают, не всякая выдержит подъем.

От ступеней рябило в глазах, и князь с облегчением вздохнул, когда лестница кончилась. Теперь они были на Склонах. Там он и увидел первую пещеру под черным флагом.

«Дедушка! А почему города – пещерные? В пещерах первобытные люди прятались, которые неандертальцы и кроманьонцы».

– Дома здесь строят без фундамента, прямо на скале, – все тем же прозекторским тоном пояснил Красный Нос, когда улица-ущелье осталась позади. – Пытаемся укреплять, но без особого успеха. Сейчас вы увидите…

Он шагнул вперед – и увидел. Еще один пустырь: большой неровный четырехугольник – и огромные кучи камней, из-под которых выглядывали ряды кладок. Над всем нависала уцелевшая стена с высокими стрельчатыми окнами. На самом верху каким-то чудом держался покосившийся крест.