Андрей Валентинов - Цикл Аргентина. Компиляция. Романы 1-6

– Наверняка разбойничали, – предположил князь, присаживаясь к столу.

Подозвав хозяина, он заказал на завтрак яичницу по-римски и кофе. Ничего иного, впрочем, в меню и не имелось. Незачем, на всю гостиницу – всего два постояльца, причем второй, как удалось узнать князю, – налоговый инспектор из Потенцы. Гость предложил начать с альянико, но Дикобраз решил подождать яичницу. Пока насыщался, время от времени поглядывал на соседа. Если тот и был сумасшедшим, то очень странным. Больше всего синьор Канди походил на эксцентричного туриста, неведомым ветром занесенного в эту глушь.

– Насчет разбойничать вы угадали, – сообщил он, когда князь принялся за кофе. – На Сицилии мафия с землевладельцами договаривалась, а здешние сами возглавляли головорезов. Естественно, куча легенд: замученные красавицы, сундуки с золотом, месть до седьмого колена… На самом же деле ничего такого не было. Крестьян грабили, а те в ответ бунтовали.

Бутыль постепенно пустела, но Америго Канди держался твердо, до «Тиритомбы» было еще далеко. Когда вопрос с кофе решился, гость достал из кармана небольшой портсигар.

– Значит, не гоните? – весело осведомился он, извлекая на свет божий витую ароматную сигариллу.

– С какой стати? – удивился Дикобраз. – Лишь бы у вас неприятностей не было.

Синьор Канди беспечно махнул ладонью.

– Неприятности? Ха! Да у меня их полно! Однако нашему подесте гордиться нечем, не он им причиной… А не выйти ли нам на воздух, князь? Вино в этом заведении приличное, но все прочее не вдохновляет.

Улица встретила их ярким утренним солнцем и тишиной. Никого, только возле одной из калиток скучал уже знакомый тощий ослик.

– Туда! – гость указал шляпой в узкий проход между домами, что вел к обрыву, огражденному невысокой каменной стенкой. Внизу зеленела врезанная в склон терраса, а за ней расстилалась речная долина.

Синьор Канди курил с немалым удовольствием, смакуя каждую затяжку. Улыбался, щурился на встающее над долиной солнце. «Я сумасшедший». Князь окончательно уверился, что сказано это для красного словца, а то и ради шутки. Интерно в соломенной шляпе несколько эксцентричен, но в меру.

– Здешнюю географию уже освоили? – Канди ткнул сигариллой в сторону долины. – Гравина де Матера, именно сюда приблизительно во времена Перикла и пришли греки с побережья. Считается, что им не хватало пастбищ. Город они основали на вершине Кавеозо, именно там, где мы с вами познакомились. Больше еще нигде не были? На Баризано смотреть нечего, там ютится беднота, Кавеозо по сравнению с соседом – столица. Нищета страшная, воды практически нет, про санитарные условия лучше умолчу. Даже здешние карабинеры стараются лишний раз не показываться.

Дикобраз вспомнил черную вырубку под траурным флагом и невольно вздрогнул. Если бы ему предложили на выбор эту яму и знакомую камеру в Царице Небесной, он бы серьезно задумался. В тюрьме нет ничего хорошего, но в пропахшей миазмами пещере вообще ничего нет…

Кувалду бы сюда, дабы взглянул на свою Новую Римскую империю! Неандертальско-кроманьонскую, под черным знаменем!..

– За последний год пропало двое интерно. Оба – коммунисты, поэтому их особо не разыскивали.

Голос синьора Канди прозвучал так обыденно, словно речь шла о погоде.

– За последние три года – пятеро. Только один раз приезжал следователь, причем не из Рима, а из Потенцы. Никого ни о чем не расспрашивал, поговорил с подестой и объявил пропавшего в розыск. Ищут до сих пор.

Гость докурил и бросил окурок прямо на зеленые кроны террасы. Отвернулся, кивнул в сторону долины.

– Заметили? Там полно пещер, их вырубили в скалах еще во времена греков. В основном убежища для скота, но есть и кладбища. Костницы… Представьте себе: яма, а в ней кости доверху, чьи – пойди разбери. Кое-где выбиты кресты, но чаще и креста не увидишь. Если верить легендам, именно там разбойники прятали трупы. В прошлом веке власти провинции приказали замуровать входы. Местные стараться не стали, заложили камнем, но без цемента. Отодвинул – и назад поставил… Синьор Руффо… Извините, ваша светлость…

– Да бросьте вы! – поморщился князь. – Нашли время и место для церемоний!

Он уже понял, зачем пожаловал в гости странный интерно. Вот только не ясно, предупредить – или напугать.

– Подеста – очень опасный человек. Вы, кажется, удивились, синьор Руффо, трусости наших товарищей по несчастью. Их можно понять. Всего лишь одно донесение в Рим, и неосторожный интерно отправляется прямиком на каторгу. Но может быть и хуже. Был человек – нет человека.

Дикобраз вспомнил полковника Строцци. «По всей строгости закона – или беззакония, что никак не изменит результат».

Америго Канди повернулся, поймал взглядом взгляд.

– Если бы я был провокатором, то заговорил бы сейчас о побеге. Так вот, не вздумайте! Местные выдадут сразу, вы – чужак, и за вас положена награда. А может, и не выдадут – ограбят и привалят камешком. Они здесь все повязаны, сверху донизу. И никто концов не найдет. Омерта – слыхали что это?

Князь пожал плечами.

– Если уж вы помянули «светлость», то мои предки правили на Сицилии.

– Тогда понимаете. Здешние крестьяне не любят богачей, но чужих ненавидят особо. Для них «итальянец» – пустое слово. В их глазах мы с вами – иноземцы, пришельцы из чужой враждебной земли, откуда приезжают сборщики налогов и вербовщики в армию. Вы, конечно, «принчипе», но все равно – не свой.

Дикобраз немного подумал.

– Понял… Спасибо за откровенность, синьор Канди.

Гость внезапно рассмеялся.

– Не за что. Я же сумасшедший!

Князь покачал головой. Шутка явно затянулась.

– И какие симптомы, синьор? Воете на Луну? Читаете проповеди здешним тараканам? Или, быть может, вы Наполеон?

Сказал и тут же пожалел, но гость отреагировал на диво спокойно, разве что перестал улыбаться. Задумался, прикусил губу.

– Вы помните, синьор Руффо, черные флаги на здешних улицах? Их вывешивают сразу после похорон и не снимают, ждут, пока полотно рассыплется в прах. Это очень древнее поверье: у человека не одна смерть, а две. После первой его дух еще здесь, на земле, рядом с живыми. Флаг для того, чтобы покойник не заблудился и не натворил бед. Обычно они там и обретаются – возле входа в дом. Стоят, но чаще сидят, словно нищие. Тихие, никого не трогают…

– Признаться, не слыхал, – удивился князь. – А где вы об этом прочитали?

Странный синьор Канди поморщился.

– Прочитал? Если бы! Я это все, к сожалению, вижу.

О Сталине как-то довелось поговорить с Карлом Ивановичем и поговорить всерьез. Случилось это после испанской командировки, когда отчет был уже написан, а черный марсианский ранец отдан сменщику. Лейхтвейс, как и остальные «испанцы», не мог понять, отчего на полуострове все кончилось так быстро и нелепо. «Анархисты», они же законное правительство Испанской республики, удержали Мадрид, легион «Кондор» так и не успел расправить крылья, даже непредсказуемый Дуче внял уговорам Комитета по невмешательству и вывел части Corpo Truppe Volontarie. Выиграла лишь Франция, под шумок оторвавшая от соседа северные области.